Винила. Не сказала этого вслух, просто молча смотрела в стену. Но ему и не требовались мои слова вслух.

— Вот и весь ответ. С некоторыми вещами нельзя ничего делать, если не хочешь, чтобы человеку стало хуже. Благими намерениями, Женя.

Снова бессмысленные слезы, почти сразу подавленные. Потянула его руку к себе, коснувшись основания ладони губами и обняла крепче, чувствуя, как его губы успокаивающе касаются лба.

* * *

Он встал в десять. Попытался так, чтобы не разбудить меня, но тщетно.

Душ, его рубашка на плечи. Оставив свое постиранное белье скучать на сушилке, направилась в сторону обеденной, где негромко бормотал телевизор и распространялся запах свежего кофе.

Константин Юрьевич был в полном боевом облачении: выбрит, бодр, спокоен в отглаженных брюках и черной строгой рубашке. Расслабленно тягал кофе, перебирая бумаги, лежащие ровными стопками перед ним на столе и изредка удовлетворенно смотрел в плазму.

Не поворачиваясь ко мне, перехватил только направляющуюся к кофе-машине меня и, немного отодвинувшись от стола, усадил на свое колено, придвинув ко мне полную чашку кофе, которую я не заметила сразу из-за обилия его бумаг.

Вскользь коснулся губами шеи, не отводя взгляда от утренних новостей и я, приобняв его за плечи и скрестив ноги, слушала, как минувшей ночью почти одновременно загорелись восемнадцать точек СТО, благо обошлось без жертв. Разбирается полиция. Вероятно поджог. Владелец сети, крупный столичный бизнесмен, помимо сего недоразумения в виде канувшего в Лету бизнеса, разыскивается полицией, и, вероятнее всего, в скором времени к нему еще будет иметь вопросы налоговая из-за появившихся в СМИ данных об уходе бизнесмена от уплаты налогов по мошенническим схемам, сотрудничестве с несколькими обнальными конторами и наличие афеллированного бизнеса с магазинами автозапчастей, где тоже все не совсем чисто.

Пригубила кофе и смакуя приятную горечь на языке, посмотрела на спокойного Анохина, отклонившего входящий вызов и дальше перебирающего свои бумаги. Внутри чувство такое… Сходное очень с тем, что отблесками плавленого золота мелькает в светло-карих глазах, быстро скользящих по строчкам бесчисленных бумаг, методично раскладываемых по ровным стопкам, под бормотание ведущего, обмусоливающего сию весть со всех сторон.

Встала с него, чтобы, повернувшись к нему лицом, опереться бедром о стол. Рывком мое движение назад, отодвигая от него стол. Разъединяя его от дел. Усмехнулся, откидываясь на спинку стула и взглядом изучая мое лицо. Не отрывал взгляда от моих глаз, когда, уперевшись ладонями в столешницу, подняла ногу.

Чтобы стопой упереться в его плечо.

Медленно скосил взгляд на щиколотку. Усмешка на губах, когда касался ими лодыжки. Запуская цепную реакцию внутри, набатом жара отозвавшуюся в крови. И воспев в ней, когда его пальцы сжали щиколотку и он стопой повел вниз. С нажимом себе по груди, одновременно ссаживаясь чуть ниже на сидении, глядя на мою ногу в своих пальцах, не отрывая от нее взгляда, вплоть до того, как провел стопой по животу и ниже, на пах, и с легким массирующим нажимом по эрекции.

Сжала столешницу плотнее, понимая медленно скользящий по ноге вверх взгляд.

Отвела ногу, слегка тревожа ткань, чтобы немного разошлись полы рубашки и взгляд Кости на низ моего живота обжег почти так же, как если бы прикоснулся физически. Протяжно выдохнул и снова взгляд на стопу. Сжал щиколотку, уводя ее за себя и собираясь придвинуться ко мне.

Отрицательно повела головой, отстраняя ногу, подаваясь вперед к нему, срывая поцелуй. Опускаясь губами по его шее, повела с нажимом пальцами вниз по ткани от плеч, по груди, следуя ниже легкими укусами. По животу и ниже, пока он расстегивал ремень, сдвигая одной рукой ткань, а второй наматывал мои волосы на кулак, ожидая, когда опущусь на колени между его широко разведенных ног.

Едва ощутимо вздрогнул, когда коснулась губами, неторопливо вбирая в рот, нажимая горячим языком и втягивая запах. Его и геля для душа. Запах жара и его вкус. Подалась вперед, забирая в себя до максимума. С упоением считывая легкую дрожь, впитывая ее в себя и в густеющее горячей тяжестью возбуждение, пульсацией идущего из низа живота по телу. Забирала его дрожь в легкий тремор собственных пальцев, сжавших ствол у основания и скользнувших ниже, когда подавалась назад. И снова вперед, подчиняясь нажиму в волосах. Подняла взгляд и потонула в густеющей полухищности в золоте. Он рывком заставил взять глубже. С рефлексом справилась, плотнее обхватив губами, и по влажной коже второй рукой, в одном ритме с головой, пытаясь удержать то, что он задавал натяжением волос в руке. Брала грубее и в ушах, сквозь грохот беснующейся в жилах крови, запуталось эхо его учащенного дыхания, часто прерывистого, когда брала глубже, и от этого в разуме мутнело, отключало чувство саднения, нехватки воздуха, стопорило все это. Весь максимум моих возможностей был сосредоточен только на одном — его дыхании, требовательности, все больше нарастающей, вместе с густеющим на языке вкусом, уходящим еще большим дурманом в сознание и еще большим жаром в кровь.

Влага слез по щекам скатывалась до губ и вместе с их влагой, смешавшейся с его вкусом, стекала ниже. Срывалась и впитывалась в разогретую ткань его брюк, иногда касаясь мягкой обивки кресла, когда отстранялась назад, чтобы немного вдохнуть и взять глубже.

Подавался навстречу, увеличивая ритм. Его дыхание уходило в срыв чаще, ощутимо напрягалось тело. Он был близко и это било наотмашь слабовольную попытку своих возможностей сообщить об усталости, о том, что в горле уже не саднит, а разливается болезненность, что легкие горят почти адским пламенем. Все это терялось в нарастающем ощущении горячего пульсирующего свинца внизу живота. Терялось во все более густеющем вкусе на языке, в том, что по телу передо мной прошла отчетливая волна дрожи, предупреждающая, что еще пара секунд… Резко отстранилась за миллиардную долю мгновения до того, когда натяжение его пальцев в волосах усилилось, чтобы отодвинула голову и приподнялась с колен выше, перехватывая его руку прижимая к своему горлу, стискивая на нем и не отрывала взгляда от пальцев его второй руки, доводящей его до срыва. Глаза в глаза и я сама едва не словила оргазм от того, что полыхнуло в тех глазах. Горячее прикосновение тягучих капель к лицу. Не пыталась уловить ртом, послушно подаваясь вперед к паху, накрывая губами, когда стиснул горло и резко дернул на себя. Обрубив дыхание и сердцебиение свидетельством волны спазма накрывшего его, не отводящего взгляда от моего лица, выдыхающего сорвано, с резкими перерывами, пока его разносило, пока его вкус густел на языке, пока не могла ни дышать, ни шевелиться и сквозь губы прорывался стон от свидетельства, насколько ему сильно, насколько запредельно хорошо. В нем все еще жива эта дикость. Необузданная, пробивающая все и вся сила, которой проигрывали очень многие. Это все живо и будет жить, потому что это часть его самого, взятая под контроль и тут ей дали волю… — на секунду перекрыл кислород полностью.

Отпустил сразу же как в хаосе сметающего наслаждения в глазах мелькнул первый проблеск разума. Неотрывно, не моргая, с трудом дыша, смотрел в мои глаза и сход его оргазма удлинялся из-за того, что он видел. Вот эти его загоны можно вытерпеть, но когда от них получают удовольствие, это золотистым мерцанием чего-то непередаваемого.

Отстранилась, облизав ноющие, опухшие губы, часто дыша, поверхностно, с трудом сглатывая из-за болезненности разлившейся в горле, на котором еще и ощущалась сдавление и жжение, будто хватка еще не ослабла, чувствовался дискомфорт от ее силы, но все это растворялось от того, что пело в крови и вихрями отражалось в его глазах, когда закусив губы, смотрел на меня, качая головой, с трудом восстанавливая дыхание.

Подался вперед.

— Так, ну-ка не трогай, — хрипло возразила, уводя лицо от его улыбающихся губ. — У меня кожа начала портиться, — с кряхтеньем поднялась с гудящих, покрасневших колен и стала распределять массирующими движениями белковую маску по лицу, глядя на него, прикусившего губу, смазывая улыбку и приподнявшего бровь. Нравоучительным тоном оповестила, — это прекрасное косметическое средство, так что имей в виду, что я буду за ним периодически подваливать. Моей коже нужен постоянный уход ибо экология, возраст, все дела.

— У тебя будет идеальная кожа, а я, кажется, самый счастливый мужик на Земле, — ловко перехватил только было царственно уплывающую меня и попытался дернуть на себя, но я стоически сопротивлялась. — Давай тебе салон откроем? От доноров отбоя не будет.

— Да в том-то и дело, что предложение превысит спрос, я уже думала об этом. — Отрицательно покачала головой, возмущенно отпихивая его хваталки, так и норовящие меня вернуть на свои колени, — не все хотят быть с идеальной кожей и счастливыми мужиками. Странные люди, скажи же.

Анохин солидарно покивал и сменил тактику — перехватил под колено, удерживая второй рукой под ягодицу и рывком оторвав мою ногу от пола, спускаясь на кресле еще ниже, упер мое колено в спинку над своим плечом, помогая хватом за бедра удержать равновесие на одной опорной ноге, оставшейся на полу. И еще прежде чем я успела сообразить, подался вперед, касаясь горячим языком между ног.

— Кость… — имя сорвано сбившимся дыханием под пониманием, что всякая попытка сопротивления парализована. Оперлась о спинку кресла руками, чувствуя, как вот-вот подведет опорная нога, но отчаянно не желая сменить положение, потому что почувствовала язык. Внутри. Он, обхватив за бедра теснее, резко насадил на него глубже.

Удар колкого онемения из низа живота разрывом осознания происходящего, слабостью в мышцы и меня все-таки повело. Всхлип отчаяния из-за осознания, что сейчас все прервется, но удержал. Перехватил удобнее, опуская мою ногу с кресла по другую сторону от себя и, сжав меня, медленно опустил на себя, на эрекцию, горячо выдыхая в шею.