— Охрана еще не приехала. Рано, Ли.

Она фыркнула, бросив на него взгляд через плечо, и сообщив, что сейчас вернется, вышла из палаты, принимая входящий звонок.

Я сидела на подоконнике, выдыхая дым в сторону ночи за стеклом и, собравшись, все-таки сказала:

— Аркаш, ты меня ты меня извини за тот театр в квартире. Ну, с мужиком в кресле и разрезанием воды ножом…

Саня, закинувший ноги на край постели брата, уткнувшегося в телефон, злодейски гоготнул и, не оборачиваясь на меня, отставив руку, показал большой палец. Аркаша, пнув его в голень, чем прервал злорадное удовольствие возмущенным возгласом, бросив взгляд на меня и спокойно отозвался:

— Это ты меня прости, что я тебя чуть в овощ не превратил. Играла ты, знаешь, очень натурально. Я это ебучее кресло едва с окна не скинул, оно не открылось просто.

Вот так, да. Кресло, а не меня, хотя я заслужила, это сейчас очевидно. И именно такая постановка предложения, это еще одно подтверждение, что более достойных учеников сложно… Да тоже невозможно, скорее…

Невесело усмехнулась, стряхивая пепел в крышку, глядя, как медленно и неторопливо он оседает на поверхности замутненной воды. Я курила так же в палате брата когда-то. Курила почти так же в палате Данки. И сейчас… Глушила никотином вонь больницы и того, что драло изнутри, когда в нескольких метрах от меня человек, который пережил страх, ибо совсем недавно балансировал на грани. Достойный человек. За которого нужно бороться… Ощущение знакомое, но обновленное тем, что теперь не одна. В круге таких, кому понятно это чувство, поэтому среди них. Пока младшая, но только пока.

Дверь распахнулась, привлекая к ней наше внимание. Вернулась Лиза, ногой захлопнувшая за собой дверь, плечом прижимающая к уху телефон и держащая в руках пакеты из забегаловки фастфуда. Деловито впихнула их Сане, тут же двинувшемуся навстречу. Завершила вызов, не поднимая взгляда от экрана на Аркашу, крайне заинтересовано смотрящего на извлекаемую братом еду и спросившего:

— Да куда вы столько тащите? Ташка еще днем весь холодильник забила…

— Ты молодой и поломанный, — заявила Лиза, взяв с постели телефон Сани и начав в нем копаться, направившись к небольшому холодильнику справа у двери. — Тебе надо нормально есть, а Ташка по любому холодильник превратила в овощесклад и хранилище безвкусного мяса, — распахнув дверцу упомянутого, удрученно кивнула и бросила полный соболезнования взгляд через плечо на хохотнувшего Аркашу, — она же в ПП ударилась. У нас дома вообще пиздец что творится. Едим с Киром втихушку по очереди в чулане. Я ему там пирожки оставила, главное, чтобы эта не нашла… поэтому я тебе нормальную еду привезла, просто при ней из машины не стала забирать, а то начнется… — Посмотрела на Саню, впихивающего коробку с ролом брату, отнимающим у него упаковку с бургером и удовлетворенно улыбнулась. — Вредно, но вкусно и калорийно, самое то. — Прервалась, глядя в свой отозвавшийся звучной трелью входящей смс телефон и подняла на меня взгляд, — Женя, поехали, охрана прибыла. — Перебросила телефон Сани ему, пока я торопливо тушила сигарету и сползала с подоконника, — лекции по финпланированию, которые ты просил. Правда, там без перевода и даже без субтитров, но, в целом, понять можно.

— Ты прелесть, Ли, ты просто прелесть! — с набитым ртом отозвался кронпринц, ставя свой стул так, чтобы Аркаша, алчно глядящий на его телефон, тоже мог смотреть.

Она улыбнулась, кратко, быстро, смазано, придерживая дверь и дожидаясь меня, торопливо направляющуюся к ней. Улыбка такая, когда у человека сжимается сердце, если его взгляд цепляется за следы побоев на дорогих ему людях. Улыбнулась сардонически и вышла вслед за мной, одарив эхом благодарности во взгляде, когда я сделала вид, что этой ее секундной слабости не засвидетельствовала. А сердце тоже сжалось.

Пустые больничные коридоры, дерьмовые запахи, травящие нутро, наверняка, обеим. Не показывающим, насколько сильно. Порыв ночного ветра в лицо, когда спускались по съезду приемного покоя к ожидающему внедорожнику, у которого стояли двое крепких мужчин, синхронно распахнувших задние двери при нашем приближении. Ровный, безэмоциональный, твердый голос первого секретаря Анохина, координирующего трех стоящих перед ней солидных хищников. Обозначала кому, что и когда сделать, отдавая правому ближнему иммобилайзер от спортивного бордового мерина, мигнувшего фарами невдалеке от почти десятка внедорожников, рядком припаркованных у въезда в больницу, пока я садилась в салон и за мной закрывали дверь. Происходит вокруг полная дичь, хаос, мир кверху тормашками, а внутри снова мерно… Он сказал два сорок. Сто восемьдесят минут ему нужно на ответ за фарш из металла и печати боли на лицах кронпринцев. Холодная улыбка по моим губам — иногда в хаосе есть смысл.

* * *

Квартира Мазуров представляла собой двухуровневый полукруглый пентхаус. Лиза, скинув туфли на пороге, кивнула мне в сторону открытой гостиной, плавно переходящей в обеденную зону и кухню, за которой была широкая лестница на так же полукруглый открытый второй этаж.

— Голодна? — явно подавляя зевок, спросила она, подхватывая с низкого журнального стола в гостиной ноутбук и неся его к округлому обеденному столу. — Сейчас пирожки из чулана принесу… в смысле… — бросила взгляд на меня, усаживающуюся в кресло напротив нее, — если ты за ПП, то я тебе праздник организую.

— Я бы от кофе не отказалась, — усмехнувшись, отрицательно повела головой, запоздало скидывая блейзер Кира с плеч и расправляя его на спинке соседнего кресла.

Лиза кивнула и, ткнув в кнопки кофе машины, расположенной на краю широкого кухонного глянцевого гарнитура, удалилась в сторону прихожей, где справа от входной двери я запоздало обнаружила скрытую, оформленную под интерьер стены, дверь. Оттуда она вернулась с тарелкой пирожков, прикрытых пищевой пленкой и вафельным полотенцем. Видимо, тот самый чулан, где бедные Ли с Киром жрут втихушку.

— Мама напекла, — ставя передо мной кофе и тарелку, произнесла Лиза, падая в кресло напротив. — Это кощунство — не есть мамины пирожки, я считаю, но Ташу сложно переубедить.

Я едва не поперхнулась кофе, разглядывая мягко ухмыльнувшуюся ее, не отрывающую взгляд от ноутбука перед собой.

Красива. Очень. Тридцать явно есть, но сколько минуло с этого порога не понять, ибо невероятно ухожена. Явно устала, время почти четыре утра, но глаза… знакомое выражение в них. Горят. Так, когда сон чужд, ибо есть очень важное дело.

— Там моя комната, — повела подбородком в сторону второго этажа и крайней правой двери, — ложись у меня. Я у Кира или Ташки переночую. — Бросила взгляд на часы на тонкой кисти правой руки и подняла взгляд на меня, подавившую непроизвольный вопрос глотком кофе. Улыбнулась уголком губ и снова посмотрела в экран перед собой, — да не стесняйся, ничего нового ты не спросишь.

— Вы спите отдельно? — поразмыслив, но не найдя деликатного аналога, негромко спросила я.

— Мы хоть и работаем в одной, так сказать, организации, но часто бывает, что графики не совпадают. Кого-то в городе нет или стране. — Бросила взгляд на телефон, оповестивший о входящем сообщении. Пробежавшись по строкам глазами, удовлетворенно хмыкнула и вновь посмотрела в экран ноута. — Приезжаешь днем, ночью или под утро, единственное чего хочется — рухнуть и желательно чтобы никто не трогал. Или когда поработать надо дома, а человек устал и ему нужна тишина. Необходимо свое пространство. Да и, если откровенно, втроем спать это то еще удовольствие. Кому-то жарко, кому-то холодно, чья-то конечность кому-то мешает, а по другому он улечься не может. Кто-то сопит, кто внезапно начинает моральное насилие храпом из-за неудобного положения. Кому-то вдруг захотелось поговорить, а кто-то хочет тишины и убить того, кто начал болтать. Или кто-то возжелал пожрать, а остальные на диете и незаметно пожрать у него не получится без того, что бы этот кто-то не получил двойной укоризненный женский взгляд, весьма мучающий мужскую совесть. Кто-то постоянно ворует одеяла даже не просыпаясь, кто-то кого-то выпинывает с кровати тоже не просыпаясь, обычно страдает Кир, но, вообще, смотря кто с краю лежит и у кого именно приступ лягания среди ночи начинается. У кого-то лирический настрой, у кого-то далекий от лирики и он просто хочет спать, так что ну его нахер… — Посмотрела на с трудом сдерживающую смех меня и улыбнулась. — Хочешь в душ? Там в комнате ванная комната смежная. У нас размер вроде бы один, у меня есть новая чистая одежда, ни разу не носила.

— Спасибо, Лиз. — Кивнула, направляясь к раковине, чтобы вымыть за собой чашку. Понимая степень ее деликатности. Она работает, ее напрягает присутствие, когда она в работе. Я ее прекрасно понимаю. — Просто прилягу.

Уже поднималась по лестнице, когда до меня донесся ее негромкий, глубокий и серьезный голос:

— Женя, это будет сложно и к этому не привыкнешь до конца, сколько бы времени не прошло, но… просто нужно доверять, даже если кажется, что все очень плохо. Они всегда знают, что они делают. Наш… предыдущий начальник, говорил о Косте, что в случае апокалипсиса, выживут только Р… Костя и тараканы. И то, Владимир Георгиевич, как и Энштейн, в последнем не был уверен.

— Спасибо. — Сглотнув и повернув голову в профиль, так же негромко и серьезно произнесла я.

Полумрак уютной спальни, в которой тьму не спеша и размеренно напитывал рассвет, прорезающий небо за широким в пол окном. Прилегла на край, глядя за стекло, думая, что Морфей едва ли победит мой болид и смятенное содержимое, что бурлило в нем, но…

— Поехали домой, Андрюш, — тихий голос Кости, сидящего рядом с сжавшейся на краю постели мной и убирающего прядь с моего лица, когда в мгновение ока сонный морок был сброшен.

Вероятно, прошло не так много времени, потому что рассвет напитал комнату еще слабыми разводами розового вина и мягким свечением золота, находившего свое отражение в светло-карих глазах.