— Нокаут? — Улыбнулся Костя, ослабляя давление пальцами и чокером, и я судорожно вздохнула, осознавая, что не дышала до этого.

— Это что было? — спросила, глядя в его улыбающиеся глаза и только сейчас понимая, как учащено не только дыхание, но и сердцебиение, а ощущение покалывания стремительно исчезает, оставляя странное послевкусие. Которое хочется повторить…

— Си шестнадцать, небесное окно. — Тихо рассмеялся, отступая к кровати и потянув меня за собой. — Одна из болевых точек для нокаута в айкидо. Бьешь ребром ладони и сразу вызываешь человеку реанимацию. — Упал на спину, дернул меня, чтобы рухнула рядом и прикрыл глаза ладонью. — С легким удушением это мое дополнение. Впрочем, как и такое применение этой точки.

— Были провальные попытки при тестировании? — деловито располагаясь на его груди, всмотрелась в осунувшееся лицо.

— Нет, первый раз, — улыбнулся, пробежавшись кончиками пальцев по мурашкам на руке, — и сразу удачно. Обычно просто чуть удушение.

— Костя, ну почему ты тако-о-ой… — уже не выдерживая озвучила то, что было в мыслях, стукаясь лбом о его плечо, но мягко. Да и громкость голоса значительно понизив.

— Какой? — не убирая ладони от глаз, улыбнулся он

— Кле-е-евый, — провыла горестней, стукаясь еще мягче.

— Ребенок, прекрати, — негромко рассмеялся, удобнее расположившись на кровати и не забыв потянуть меня за собой, — а то я снова чувствую себя педофилом

— Тогда охуе-е-енный, — страдальчески потянула, слегка укусив его за плечо.

— А ты умеешь делать комплименты, Андрюш. — Облизнул губы и скосил на меня взгляд. — Про ноги потом будем выяснять?

— А ноги? — послушно вопросила я, чувствуя как спустив руку сплеча, он касается моего бедра и нажимает, чтобы согнула ногу в колене и положила на него.

— С этим сложнее. — Мягко отстранил, вынуждая взять упор на локти. Сел на постели и внезапно, действительно внезапно довольно жестко за колено дернул на себя, разворачивая растерявшуюся меня на постели. Перехватил ногу за голень и упер стопой себе в плечо, лукаво глядя на полностью потеренную, но очень заинтригованную меня, — примерно так, — пальцы сдвигают браслет и он, склонившись, снова прикусывает лодыжку. — И примерно вот так. — От зрелища полуулыбающихся губ, поцелуем идущих до середины тыльной стороны стопы, почувствовала, как теряю связь с реальностью, утопая в медовом блике глаз и роскоши ощущения от таких прикосновений. — А у тебя? Вопросы, пожелания?

— Кажется, это тоже мое, — с трудом подбирая слова, заключила я.

— Я не дамся, — хохотнул Костя, слегка массируя мою стопу, заставляя откинуть голову назад, чтобы не видел как, просто как закатываются глаза от тех ощущений, что рождают его пальцы.

— Я в плане… э-э… — проблеяла, вообще утратив способность адекватно изъясняться от усиливающегося нажима его ладоней, тут же прервавшихся и давших мне шанс сообразить, — в общем, мне твои пристрастия очень нравятся… нет, не останавливайся.

Рассмеялся, вновь улегшись и вновь меня к себе. Я, скосив глаза, едва подавила смех. Эрекция была. Легкая, но эрекция.

— Ты знаешь, — тихо произнесла, глядя в его глаза, уселась на него и начала неторопливо спускаться ниже, — у меня, пожалуй, тоже есть, так сказать, предпочтения.

И он резко перехватил за предплечье меня, когда я только собиралась сесть между его ног и склониться к паху. Реакция странная. Странная от того что мелькнуло в глазах. Кратко, но тормознуло ощутимо.

— Нет, я забыл про презервативы. — Спустя секунду произнес он, снова поставив в тупик. Думала, скажет про алкоголь, про усталость, да про комплекс всего в конце-то концов, но не это.

— Кость, это как бы не с расчетом на обратное действие, — хриплым шепотом, почти просительно глядя в глаза, касаясь бляшки ремня. — Мне нравится сам процесс. И я хочу.

С силой прикусил губу. Я отчетливо видела, как подыскивает аргумент почему нет. И не хотела, не хотела до слез верить в то, что из миллиардов мужиков мне попался именно тот, кто не любит оральный секс. Не верилось в это абсолютно. Петтинг, его прикольные загоны и по тысяче поз за раз, это, конечно, хорошо, но… но почему, когда все почти идеально мне непременно жахает по башке гаечным ключем!

— Я… в душе не был. — Произнес, на миллиардную долю секунды запнувшись, и поднялся.

Нет. Абсолютно нет. Просто слегка пьян и накопившийся недосып. Как итог его мозг работает не так быстро и пока он там под надуманным предлогом купаться будет, то найдет триста способов обосновать, почему нет. Не исключая и самые очевидные, которые сейчас мимо Константина Юрьевича прошли — усталость и алкоголь.

Да уже и не надо. Уже перехотелось.

Мрачно глядя на дверь душевой, за которой он скрылся, я размышляла над тем, что явно не стоит устраивать скандал из-за того что я захотела сделать минет, а ему это претит. Мало ли какие у него причины. Может, его укусил кто, когда делал, и у мужика теперь психологическая травма. Не мое это дело, захочет — скажет, надо уважать чужое пространство.

И еще миллиард мыслей в голове из серии «а может?../ а если?».

— Почему ты против орального секса? — распахнула дверь я, решив недодумывать.

Он, уже сняв рубашку, расстегивал ремешок часов, глядя как сливается вода в душе. Пауза была недолгой, однако я уже начала думать, что задала вопрос я зря, но он все же ответил:

— Потому что у меня был контакт с ВИЧ-положительным человеком. Период окна закончился три месяца назад, я в последний раз проверялся более полугода назад и результаты очередных ПЦР еще не готовы. — Очень спокойно произнес Костя, поворачиваясь ко мне, опираясь рукой о раковину и выставляя руку так, чтобы я заметила прокол на его локтевом сгибе. От иглы.

Вспышкой в сознании вторая с ним встреча, когда прокусила ему губу. До крови. И они с Киром меня дезинфецировали.

— Незащищенный контакт, да? — тихо уточнила, с трудом сглотнув и глядя на его локоть.

— Да. С кровью.

Автоматически взгляд на его шлифованный шрам, которого абсолютно не видно. Приговор он выносил ножом и Виталя был вооружен, кровь могла смешаться. Могильный холод внутри от такого кровосмешения. И его возможных последствий.

— Нет, это не Виталя. Это Кот. — Усмешка в голосе и я обескуражено посмотрела в невесело улыбнувшегося Костю, опирающегося бедром о край тумбочки, отводя взгляд. — Вирусная нагрузка у него несколько лет минимальная, фактически неопределяемая, это говорит о том, что риск передачи инфекции у него очень низкий, но ранение в шею было глубокое, крови он терял много, а я в стороне не стоял. — При этих словах у меня эхом в мыслях пронеслись смеющиеся утробно мурлычащие интонации Кота, задавшего в клубе Косте вопрос, которого я не расслышала, а Анохин ответил отрицательно. И Стас сетовал, что ему снова тащить Костю. Что он спрашивал и куда ему тащить Костю теперь очевидно. А Костя, все так же не глядя на меня, продолжал, — в Сомали, когда находишься у местной шерсти в подобии плена, с водой и антисептиками проблемы. Нас вытащили через семнадцать часов и у Кота развилась паранойя, что я мог от него заразиться. Чтобы он отстал от меня, я сходил один раз сдал анализы, потому что мне его навязчивые мысли нервы делали, хотя я трезво понимал, в отличие от него, что факт, что он мог меня заразить близок к фантастике. Но. Когда я влюбился в тебя, мне паранойя Кота передалась и я тоже начал переживать, а времени провериться не было, забот полон рот. Поэтому половые контакты у нас с тобой защищены, а я сегодня сдал кровь и вечером к семи съезжу за результатами, за скорость получения которых доплатил. И я не против орального секса и очень даже за него, но я против инфекции, которую могу передать тебе, даже понимая, что это, скорее всего, паранойя, но и с собой я ничего поделать не могу. Так что можно я сейчас приму душ и пойду спать, потому что ночью у нас секс-марафон, а перед ним мне нужно съездить за своими анализами, ибо с паранойей жить тяжело, особенно рядом с девушкой, которую любишь и хочешь ее постоянно и разнообразно.

Вот стоит, тяжело смотрит и страшную по сути дичь несет, но я же девочка. Оказывается. Потому что тоже стою, смотрю на него и улыбку дурацкую с трудом контролирую.

— Можно, — стервозно бросила я, закрывая дверь. И танцуя. Беззвучно подвывая, подкидывая коленки до ушей и с обожанием глядя на дверь из-за которой донесся крепкий мат.

Когда дяденька выперся из душа и с недовольным ебалом деловито подмяв меня под себя, закрыл глаза, собираясь, наконец, отрубиться, я, поцеловав его в уголок губ, произнесла уже давно такое очевидное обоим:

— Я тоже тебя люблю.

Слабо улыбнулся, качнув головой и расслабляя руки, чтобы могла улечься удобнее.

* * *

Выпорхнула я из душа аккурат вовремя — Анохин закрывал за собой входную дверь. Оглядев меня с ног до головы, расслабленно оперся плечами о дверь. Скинув бейсболку на стул у входа, не снимая очков, поманил меня пальцем, извлекая из заднего кармана джинс сложенные листы.

Остановилась в шаге от него, глядя как расправляет отрицательные результаты, держа их на манер ксивы.

— За тобой должок, капрал, — приподнял уголок губ, резко подаваясь вперед и правой рукой обхватывая мою шею сзади. И надавил. Не пальцами, чокером. Вниз. Чтобы встала на колени.

Прикрыла глаза, усмехаясь, качая головой, сгибая ноги в коленях, пока он, сложив листы и отбросив их на стул рядом с бейсболкой, правой рукой наматывал волосы на кулак, а левую закладывал в карман джинс.

Потянул волосы, заставляя вскинуть лицо и смотреть на него, слегка откидывающего голову назад, не снимая очки. Сжала пальцами его ноги чуть выше колен, подаваясь вперед, нажимая подбородком на пах. Хмыкнул, легкое сжатие волос и еще расслабленнее оперся спиной о дверь.

Раскрыла губы, чувствуя его взгляд на них и провела языком по плотной ткани. По набирающей обороты эрекции. Одновременно чуть нажимая ногтями на его ноги. Его выдох протяжный и глубокий, за ним полуприкус губы, когда вновь повторила, ощущая, как сжимает волосы, приближая голову к паху.