Вот вроде умный мужик… Неуместно прыснула. И едва не разревелась.

— Я скажу одно, — сипло начала и остановилась. Прочистила горло и, прикрыв глаза, тихо произнесла то, что мрачной теменью витало в мыслях, — наверное, это самое ужасное, что я скажу в жизни, но, Анохин, я бы осудила тебя, если бы ты этого сам не сделал. Именно сам.

Костя протяжно выдохнул, только хотел что-то сказать, но в дверь постучали. Реальность обрушилась внезапно, не дав оформиться мыслям, испугу, как Косте, открывшему дверь сонная и очень ответственная тетя Валя протянула свой телефон с пришедшей из Рима смс с кратким текстом:

«Все в порядке».

Тихо рассмеялась, встав с кровати и начав холодными руками собирать вещи, после непродолжительного благодарственного вранья Кости, закрывшего дверь и попросившего меня начать собираться, пока он сходит в душ. Мир не ждет и нам снова пора возвращаться в колею, чтобы быть на шаг впереди. Эхо сигарет в комнате украла ветряная ночь за приоткрытым окном, я чуть поежилась, когда ступней коснулся сквозняк, не заметив Анохина зашедшего за чистыми вещами, приказавшего одеть носки и закрывшего окно.

* * *

В небе забрезжил рассвет, когда мы, оставив квартиру незапертой, вышли на крыльцо. Вернее вышла я и навъюченный вещами Костя.

— Скорее всего, Эскалейд. — Бросил взгляд на логотип на иммобилайзере и, нажав на кнопку огляделся. — Ну, да, — кивнул, когда невдалеке забитой стоянки поперек бордюра мигнул фарами тонированный черный внедорожник. — В чувстве юмора Стасу, конечно, не откажешь.

Бросила неуверенный взгляд на Костю кивком указавшего на госномер. «С666РУ». Сдавленно прыснула. Он открыл мне заднюю дверь, впихнул в руки скомунизженную из квартиры подушку и плед, а я прильнула к улыбнувшимся губам, потому что было чувство, что рассвет не только на небосводе. И не только у меня. Пакеты в багажник, тихий рокот запущенного мотора и дорога.

Снова полусон, под шлейф никотина в салоне и аромат кофе. Проехали около половины пути и он внезапно начал снижать скорость, что вытолкнуло из состояния полукоматоза. Сев на сидении недоуменно огляделась. Дорога, по обе стороны лес, ни заправки, ничего, но ответ пришел сам собой, когда оглянулась назад и заметила машину гаишников и доблестного служителя порядка, неторопливо идущего к паркующемуся на обочине автомобилю.

— Кость? — обеспокоенно позвала.

— Все нормально, — спокойно отозвался он, опуская тонированное стекло и, не глядя, протянул руку к пакету с подарочками Кота, лежащему на соседнем сидении, чтобы извлечь из него красные корочки.

— Добрый день, — произнес усатый дядька, останавливаясь у водительской двери, — сержант Переславцев…

— Добрый день, сержант, — произнес Костя, скупым жестом показав корочки, чуть отклонение кисти назад и ксива открыта.

— Хорошего пути, капитан. — Подобравшись, пожелал сержант, разворачиваясь и направляясь обратно к своей машине.

— И вам доброго дня. — Пожелал вежливый капитан Анохин, поднимая стекло.

Хохотнула, потянувшись вперед и обняв его через сидение. Задержала руку, почти убравшую удостоверение обратно в пакет. Раскрыла корочки и прыснула.

— Это же ненастоящая? — Уточнила, разглядывая фотографию Кости в униформе, согласно строкам зовущегося Калмыковым Сергеем Сергеевичем. А ему идет форма…

— Эта нет. — Упреждая закономерный вопрос и отбросив на сидение ксиву, — были бы на жигулях и я с жестом ошибся, когда предъявлял, и у сержанта Переславцева возникли бы вопросы, — хмыкнул он, извлекая из внутреннего кармана ветровки почти удостоверение. Положив руку на руль, раскрыл его так, что я, глядящая через его плечо, могла рассмотреть — Это да. — Я присвистнула, оглядывая ксиву, где было почти то же самое, с той лишь разницей, что указано его настоящее имя. — Вневедомственный сотрудник, так сказать.

— Подразделение? — спросила, теснее придвигаясь и обнимая его, убравшего удостоверение в карман и доставшего сигареты.

— Стыдно, Андрюша, очень стыдно тебе сейчас должно быть за такой вопрос. — Усмехнулся Костя, выдохнув дым и сняв мою руку со своего плеча, коснулся губами тыльной стороны ладони, уводя мои размышления не в ту сторону, в которую я изначально планировала.

— Кредитно-финансовый, да? — прикусила губу, чувствуя как прикусил за основания большого пальца и с усмешкой кивнул. Отдел К еще никогда так двойственно не звучал.

— Обалдеть, — саркастично гоготнула, проводя фалангой пальца по его губе, когда только собирался затянуться. — Меня лишил девственности фсбшник.

— К которому ты до этого в машину запрыгнула и полезла целоваться. По-моему, все закономерно. В масштабах страны все так и происходит. Кто-то нарушает тихое мирное существование структуры, заинтересовал ее, а потом бац и этот кто-то уже не девственен, — вздохнув и выкинув сигарету в окно, смотрел, как мимо проезжает экипаж гайцев, а потом, расслабленно развалившись в кресле, повернул зеркало заднего вида так, чтобы мог видеть мои глаза и спокойно произнес, — покиньте салон.

Темный тонированный салон, в котором шлейф никотина. Я, сидящая на заднем сидении. Хмыкнувшая, отстранив от него руки и пересев ровно так, как в вечер нашей первой встречи, намеренно дрогнувшим голосом произнесла:

— Мужчина, пожалуйста, я буквально пару минуточек посижу…

— Девушка, убедительно вас прошу, покиньте автомобиль, — ровно произнес он, глядя на дорогу по которой проносились автомобили. — Мне все же придется поспособствовать вашему удалению?

Сердце стучало учащенно, когда я смотрела в его профиль. Чуть прищурено глядящий на дорогу, уголок губ приподнят. Ожидает. Видимо, я там что-то еще лепетала, потому что не оборачивается, ждет реплики. Твою мать, кто-нибудь позовите суфлера, актриса текст забыла!

— Я… не помню, — пересохшими губами признала я, сдерживая себя от порыва уже сейчас в него вцепиться.

— Ты пропищала «пару минут, пожалуйста», — насмешка в негромком голосе, — я решил, что на жалость давишь и не успел договорить, что прошу по хороше… — медленно оборачиваясь назад, но вновь не успев закончить, потому что меня подбросило на сидении и я ринулась к нему.

Обвила плечи, целуя жадно, чувствуя как стремительно горячеет кровь от нажима его языка на мой, от того, что он поворачивается корпусом так, чтобы имел возможность обхватить. И потянуть на себя. Между сидений, через широкий подлокотник, помогая оседлать себя. Целуя глубже, стискивал в руках почти до срыва дыхания. Все-таки срыва, когда сдвинул ткань моего платья по бедрам и сильно на них надавил, заставляя просесть на эрекции. Тяжесть внизу живота, молниеносно налилась жаром от давления его губ на мои и я прогнулась в спине, разрывая поцелуй, чтобы немного вдохнуть и разбавить кислородом кипящую кровь. Забурлившую, когда он кончиком языка по моей шее, осаживая на себя еще раз и жестче. Посмотрела на него, откидывающего голову на подголовник и мгновенно все схлынуло. Пало под прессом кошмара от своей отбитости.

Сжала его руки, напряженно глядя в бледное лицо, с отчетливыми оттисками усталости, кругами недосыпа под глазами, а в самих глазах вперемешку недоумение, непонимание и беспокойство при виде того, как меня перекосило.

— Жень? — приподнял бровь и я едва не застонала от своей бестолковости.

— Я точно знаю про двое суток. — Отстраняя его руки, пытливо вгляделась в его глаза. — Сколько ты не спал в общей сложности?

Пауза затягивалась, отвел было взгляд, отворачивая лицо, но я удержала за подбородок.

— Почти четверо. — Совершенно спокойно произнес Анохин, под мое сиплое оханье мягко отстраняя мои пальцы от своего лица.

— И у тебя встал?! — выдавила я в непередаваемой смеси ужаса и восхищения.

— Мне тридцать шесть, а не семьдесят шесть. — Со значением произнес Костя, укоризненно глядя на онемевшую меня. Прямо припечатал интонацией. Ты глянь, задело как. Прицокнув языком, все же с недовольством признал, — я, конечно, не очень уверен, что смог бы закончить, но… Андрюша, хватит так смотреть, мне рано в дом престарелых. Давай, погнали заново, либо с места, где прервались, либо дальше по трассе.

Это вот как «я-все-оплачиваю», только «я-все-контролирую». Бывает такое, вот вроде любишь и обожаешь человека, восхищаешься им, а с ноги дать все равно хочется, даже зная, что от этого станет еще хуже. Потому, мягко улыбнувшись, взяв его лицо в ладони, медленно, поверхностно оглаживая большими пальцами скулы, очень тихо и просительно произнесла:

— Я хочу сесть за руль. — Прикосновения нежнее и мягче прошение в голосе, проникновеннее глядя на закатившего глаза Анохина, — позволишь?

— Я не устал.

Да кто сомневался вообще, ты чо, командор? Ясно-понятно. Переходим к тяжелой артиллерии.

— Я хочу, чтобы ты отдохнул. — Зарываясь лицом в его шею и мягко касаясь губами теплой кожи, — пожалуйста. Я по дорожным знакам соориетируюсь, а если не пойму, я разбужу тебя. Кость, я хочу, чтобы ты немного отдохнул, пожалуйста, позволь.

И в голове слова Кира: «Костя, если позволишь…», ну, в принципе понятно, как они с Константином Юрьевичем управляются. Мы теперь одного племени, методы учитываем. Бедная семейка, как им тяжело иногда приходиться, им-то вот так просительно его обнимать и целовать нельзя. Немного коратнуло от представления, как Кир вот так оседлав его о чем-то упрашивает. С трудом подавив неистовое лошадиное ржание, едва не пустившее под откос почти доведенную до конца операцию, дрогнувше вздохнула.

Недовольно попыхтев Константин Юрьевич все-таки уступил и развалившись на соседнем сидении, сдвинув бейсболку, вроде бы даже уснул, пока я внутри содрогаясь, пыталась найти взаимопонимание с многотонным танком.

Впрочем, когда через пару сотен километров заехала на заправку, решив подкормить вполне маневренного носорога, содрогание у меня вызвало другое — он не спал. Сообщил с какой стороны бак, как только я свернула с трассы к заправке и вроде даже собирался самолично машину идти заправлять. Может, его отпиздить? Чем-нибудь тяжелым по голове стукнуть, чтобы отрубился? Дерьмовый план, потому что с первого раза может не получиться, а я слишком молода и красива, чтобы умирать.