— Гандон, — это мы сказали одновременно.

Время текло, разговоры тоже. Вино почти закончилось, а я вдруг поняла, что упустила один важный момент.

— Дан, — позвала я, удобнее садясь на капоте и бросая взгляд на нее, плетущую веночек рядышком, — а твоя семья?

Ее пальцы на мгновение ошиблись, но вновь продолжили вплетать стебли и она очень ровно, без эмоций вообще, произнесла:

— Наследственный фонд. Он не только для того, чтобы Дрюня не мог распоряжаться имуществом. Что-то хуйня какая-то получается, — выкинула недоплетенный венок и облокотилась локтями о глянец капота, равнодушно глядя в линию шоссе с редкими автомобилями. — Людей деньги не портят, они просто показывают, кто эти люди есть.

Я, глядя на нее, помолчала немного и перевела тему:

— А эта твоя… гильдия актеров-каскадеров, ты уверена, что они Шеметову не побегут сдавать твою очередную пьесу?

Данка откинула прядь волос с лица, мимолетно бросив на меня признательный взгляд и усмехнулась:

— Правильное слово — очередную. Прямо очень верное. Я же творческий человек и уходить от Шеметова я должна была не только красиво, но и, желательно, с не пустыми карманами, поэтому мне иногда требовалась помощь для моих невъебаться идей, когда мутила параллельно несколько тем, собирая себе на дорожку. Актеры-каскадеры и помогали, а то ведь мое имущество идет в наследственный фонд, выцыганенные на «похищении» деньги, парням. Как премиальные. И гарантия, что организованные мной шабашки еще будут периодически, такие же щедрые по заработку, а если они меня сдадут… ну, заплатит им Шеметов, но явно не столько, сколько я, и явно разово, если вообще не посадит их. Так что нет… абы кого я на такие темы не взяла бы. Не первый год работаем, очень друг другу доверяем и будем продолжать сотрудничество.

— И много платишь? — спросила я, глядя на съезжающий с трассы уже знакомый внедорожник.

— Ну… смотри, на что пересели с шохи и пятнашки и у их жен примерно такие же. По стоимости. — Ухмыльнулась она не без удовольствия, одновременно набирая почти вдовцу, прошептав, — на моем запястье айс. Понеслась.

Пока Данка, рассказывая, что она не планирует ехать домой, планомерно доводила Дрюню до приблизительно того состояния, когда он ее пиздит, Ягуар готовили к его полету.

Один из двоих мужиков, уже мне знакомых по похищению, подготавливался сопроводить Данкин автомобиль в его последнее путешествие, а второй по рации сообщал большегрузу, что можно съезжать с обочины перегораживая полосы за мостом и изображать поломку машины, чтобы отрезать на некоторое время потенциальных свидетелей слетающей с моста машины, из которой надо выбраться мужику и остаться никем незамеченным.

Большегруз перегородил трассу, Дрюня дошел до состояния неистовства, Данка, похуистично осматривая маникюр, голосом изображала рыдания, актер-каскадер загрузился в Данкину машину, второй мужик в один из внедорожников, Данка, отрубив на середине правдоподобной истерии звонок, отдала тут же зазвонивший мобильный мужику в Ягуаре и два автомобиля покатили к трассе.

А мы замерли в ожидании. В принципе, все заняло около двадцати минут, но каждая тянулась часом. В голове проносилось: «а вдруг… а если…» и это давило на нервы, но мы обе молчали. Курили и смотрели на трассу. И когда проехал черный внедорожник, со стороны пассажира опустилось стекло и мужская рука показала большой палец, в унисон облегченно выдохнули. Переглянулись с чокнутой и так же без разговоров направились к моей машине. Это был только первый этап. Второй на мне.

* * *

Два дня не выходили из квартиры, арендованной на разводного дропа.

Старенькая маленькая хрущевка с бабушкиным ремонтом пропиталась дымом сигарет насквозь. С раннего утра и до глубокого вечера я готовилась, а шатающаяся без дела псевдопокойница Данка, то готовила, то пыталась навести порядок, то смотрела сериалы, но при всей своей склонности к лютейшим движнякам при вынужденной изоляции, никак не мешала мне.

Присматривающие за Дрюней актеры-каскадеры докладывали по левым номерам, что Падлович неожиданно болезненно среагировал на трагедию, организовал поисковый отряд тела, предположительно разбившего голову (ибо найдена деталь гардероба, свидетельствующая о травме полученной, скорее всего, когда Ягуар прорвал хлипенькое ограждение на мосту, либо во время падения), и бессознательное тело унесло течением из открытого до падения окна. Вероятно, перенервничавшая Дана Сергеевна после ссоры с супругом по телефону, курила в это самое окно, когда не справилась с управлением, и именно из него ее бессознательное тело унесло. Дрюня с утра бегал на работу, после нее к следственной группе, потом домой, где напивался в сопли.

— Жалко? — спросила я внимательно глядя в лицо Данки, когда мы вечерком сидели на кухне и прослушали отчеты серых кардиналов под кофе и сигареты.

— Первое ощущение — да. — Подумав, признала она. — Все-таки любила его и не один год прожили, а потом, знаешь… в голову пришло, что ему тоже жалко. Что не сам убил. Он понимает, очень хорошо понимает, чем закончится все это. Он в этом банке и на этой позиции не просто так. Вот когда избил до полусмерти, я это очень хорошо поняла.

Это жестко, откровенно говоря, может даже жестоко, но мне было важно это слышать. Наркоз для совести…

Вечером перед днем икс я сидела за работой и когда отчаявшаяся от безделья Данка завалилась в комнату, попросила ее:

— Чокнутая, принеси пожрать.

Маленькое, но занятие. В краткие сроки мне было организовано первое, второе и компот в порции для трех богатырей и их лошадей, подыхающих от жажды.

— А чего ты делаешь? — спросила Данка, с любопытством разглядывая строки кода на экране.

— Коня запрягаю. — Ответила я, с сомнением глядя на заваленные тарелки. Нанизав на вилку тефтельку, отодвинула посуду, снова посмотрела на экран и пояснила, — с вирусом работаю, который принесет выбранным тобой трем фондам много денег. Ты это… не трещи над ухом, я завтра тебе по пунктам все разложу, а то я как-то коня запрягала, меня дергали со всех сторон и я случайно его активировала. Это было очень больно, потому что пришлось сносить систему к хуям и начинать все заново. Хороший был вирус, я прямо собой гордилась. Плакала, когда сносила систему, но гордилась.

Данка, грустно вздохнув, уселась на свою раскривушку в некотором отдалении от оккупированного мной стола и стала на меня смотреть. Это не раздражало, я понимала… вернее, догадывалась. И, оглянувшись на нее, утвердилась.

— Что? — все же немного растерялась я, заметив тоску в ее взгляде.

— У тебя глаза горят, — улыбнулась она неловко. Прокашлявшись и отведя взгляд, спросила, — можно, я тут посижу? По тишине мышь на моем фоне отсосет просто.

— Да сиди, — невесело улыбнувшись, покачала я головой, снова глядя в экран. — Ты действительно чокнутая. В такой экономике работала и скучать по этому всему.

— Ну-у-у… я ведь не просто так солидарна с тем, как ты ко мне обращаешься. Все-все, мыши сосут!..

Утро пятницы дня икс было солнечным и жарким. Я заканчивала последние приготовления, проверяла все, не замечая течения времени и к пяти оно подобралось достаточно быстро.

Явно нервничающая Данка, старательно этого не показывающая, уселась на свою раскривушку и смотрела на меня, сверившуюся с часами и утвердившись, запускающую охуительное шоу.

— На наше счастье, у Шеметова хорошие по суммам операции, соответственно, с антифродом договориться проще. — Начала я, памятуя, что расскажу чокнутой про свой очередной проект и этапы его реализации.

— Антифрод? — осторожно повторила она.

— Антимошенническая защита. Есть в каждом банке. От уровня ее прокачки напрямую зависит степень безопасности клиента. Я так понимаю, Шеметов не особо-то и заботился о том, где бабло хранить, ибо банк у него реально посредственный, с антифродом я познакомилась вчера, мы очень друг другу понравились и решили сегодня заняться сексом. С учетом того, что Динь-Дон постоянный клиент этого банка на протяжении многих лет, а операции на хорошие суммы, у него очень высокий лимит, поэтому можно обнулить счет всего в три захода. Огромным плюсом играет то, что в его истории уже есть перечисления в фонды. Антифрод присвоит цветовую метку, когда я буду сливать деньги. Присвоит, да, но ненадолго. Цветовая метка есть двух видов, обе накладываются системой на подозрительные транзакции. Желтые метки на операции, что подлежат более пристальному рассмотрению, а красные — это спецсигнал о явно мошеннической деятельности со счетом и аккаунт замораживается и пока с бубном и паспортом в банке не попляшешь, деньги твои никому не отдадут, в том числе и тебе. Красная аларма вылетает, если антифрод обнаружит, что ай-пи клиента европейский при российском провайдаре, потому мы… сейчас, ван секунда… Есть. Мы незаметно подключились к соседскому вай-фаю, и отныне все дороги будут вести в этом Рим. Так же красная аларма начинает вопить при кривых прокси, превышениях лимита по счету, необычных операциях… в общем, всему тому, что нам не грозит, потому что мы не тупые. Мы будем работать с желтой меткой. С учетом того, что счет сольется в три куска последовательно и даже с учетом того, что в истории платежей уже были перечисления в фонды, антифрод все равно вторую, а может и третью операцию обозначит желтой меткой и начнет требовать от нас прохождение двухфакторной идентификации. — Улыбнулась я, распечатывая коробку с новеньким смартфоном. — Именно поэтому я потратила целых полторы тысячи рублей на Падловича, вчера якобы заказавшего перевыпуск своей симкарты. И вот она, родненькая. — Умильно улыбнулась, включая телефон с Андреевской симкой, — то, что она была перевыпущена сотрудником его мобильного оператора, так же, как и многие другие, подрабатывающим в дарке, не будем брать в расчет. Для чего нам симкарта с номером дона гандона? Так очевидно же, потому что двухфакторная защита для подтверждения действий отправит на его номер оригинальные только что сгенерированные системой пароли, которые не подберешь сразу даже при помощи спецпрограм, ибо живут такие пароли очень мало. Пароли отправляются на номер телефона клиента банка, указанного им в договоре обслуживания, — проверив сеть на включенном мобильном, удовлетворенно кивнула, — так что эти пароли у нас будут.