Вялое сопротивление мужа, хотевшего надеть джинсы поприличнее и тенниску, я подавила в зародыше:

– С ума сошел! Человек к нам пришел с наклеенными ресницами! Брюки, рубашка, галстук! Можно без пиджака.

Сама натягивала на грязные ноги чулки. А что делать? На босу ногу хорошие туфли не обуешь. Платье выбрала условно нарядное – длинный льняной сарафан на бретельках, с каймой по низу, расшитой травками-цветочками.

Свои несвежие тела мы обрызгали духами. Я – «Шанелью», Саша – «Арамисом». И вышли к гостям – благоухающие, приодетые, с дежурными улыбками на лицах. Наверное, перестарались с благовониями. Коленька втянул носом воздух и три раза громко чихнул. Ему пожелали здоровья.

– Убираем со стола, – старательно жизнерадостно говорила я. – Сейчас будем ужинать.

– Опять? – удивился Коля.

– Снова кушать красную рыбу? – спросила Тася.

Если бы рыбу! Пусть бы гости свалились как снег на голову, но час назад! Когда в доме имелась хорошая еда! А сейчас… В этом заключалось мое главное горе: в холодильнике одни консервы, в морозилке пакет пельменей – стратегический паек на пожарный случай. Мы все подъели, завтра я собиралась купить продукты.

Вы представляете, что переживает хозяйка, вынужденная потчевать гостей сомнительными пельменями? От досады и стыда я чуть не плакала, но при этом изображала бодрую гостеприимность. Велела мужу и детям накрывать на стол, а сама бросилась на кухню.

Не знала, за что хвататься. Даже посуды чистой нет. Вытащила из мойки шесть тарелок, вилок и ножей, помыла, вытерла полотенцем. Мысленно проклинала мужа. Разве мужчина в состоянии понять, каково хлебосольной женщине ударить в грязь лицом?

Но мой мужчина, появившись на кухне, тоже имел бледный вид.

– Лида, а у нас есть что выпить?

– Нет!

– Катастрофа! Может, мне сбегать? Неудобно открывать шампанское, которое ребята принесли.

– Сбегать не получится. Кто будет гостей развлекать? Коля? Про татаро-монгольское иго рассказывать?

Мои мозги напряженно работали: как из ничего сделать что-то. Это даже не из топора кашу сварить!

Я распахнула шкафчик с лекарствами и достала медицинский спирт. По случаю приобрела. В аптеке в очереди передо мной бомж купил пять бутылочек с надписью «Дезинфицирующий состав».

– Что он будет дезинфицировать? – удивленно спросила я провизора.

– Да это чистый спирт, девяностошестипроцентный, – ответила она.

– Дайте и мне три бутылочки. На всякий случай.

Случай представился! В высокие стаканы я бросила несколько кусочков льда, налила немного спирта, разбавила кипяченой водой и закрасила сиропом шиповника, которым мы подслащивали горькие лекарства детям.

– Ты бы еще аспирин растворимый бросила! – хмыкнул муж.

– Не рассуждай! Неси гостям. Аперитив. Скажешь – наш фирменный домашний коктейль.

Когда муж вышел, я забралась на стул и с верхней полки достала пыльный хрустальный графин, которым мы никогда не пользовались. Сполоснула и наполнила до середины коричневой настойкой водки на перегородках грецких орехов. Эту настойку мне прописали после воспаления легких для поднятия иммунитета и от малокровия. Принимать следовало по столовой ложке. Ничего! Если хорошенько разбавить, то можно и рюмками принимать… наверное. Темно-янтарного цвета напиток в хрустале выглядел вполне прилично.

Поставила воду для пельменей. Закуски! Что-то маячило в углу сознания, какая-то мысль-подсказка. Ага! Вспомнила! Салат «царский», как-то покупали в кулинарном отделе супермаркета. Там были… были грибы… маринованные шампиньоны, зеленый горошек, лук репчатый… Вместо шампиньонов сгодятся маринованные маслята, которые мама прислала. Горошек у меня есть, лук также… Счастье! Имеется майонез «провансаль». Когда у женщины на кухне есть майонез, она способна творить салатные чудеса!

Возможно, мое кулинарное изделие и не претендовало на «царское» имя, зато получилось много, большая салатница. Достала рыбные консервы – шпроты, горбуша, сайра и экзотический морской набор: осьминоги, креветки, гребешки, мидии. Последнее было маринованным, остальное – в масле. И как из всего этого изобразить что-то вроде рыбного ассорти? Вкусно вряд ли получится, но надо постараться, чтобы хоть красиво было.

В какой-то момент, располагая на большом блюде рыбные консервы, украшая их дольками лимона, огурца и яблока, посыпав замороженной (с прошлого года) клюквой, воткнув листочки кудрявой петрушки (растет у меня на подоконнике), я даже почувствовала удовольствие от своих кулинарно-дизайнерских трудов. Но тут поспели пельмени, и мой энтузиазм опять упал до нуля. На большее, чем посыпать пельмени жареным луком и сверху потертым сыром, моей фантазии не хватило.

Ужин прошел, на удивление, в теплой дружеской обстановке. Гости деликатно нахваливали мою стряпню. Наэля просила дать рецепты салатов, Равиль восхищался напитками домашнего изготовления. О пельменях деликатно не упоминали. Они, гости, вели себя как английские лорды. Или восточные люди?

Внутренне я поражалась. Ставила себя на их место. Ну, видишь, что не вовремя приперся! Найди предлог и откланяйся. Нет! Сидят, о литературе и театральных премьерах говорят. Все, как в лучших домах.

Хотя в какой-то момент мне показалось, что Наэля метнула на мужа гневный взгляд. Возможно, только показалось.

Детей из-за стола не выгнать. Таська совершенно заворожена платьем Наэли, особенно блестящим цветком на плече. Равиль с Колей про какие-то компьютерные хитрости беседуют.

Мои дети прекрасно разбираются в интонациях моего голоса: когда мама приказывает, но еще можно поволынить, и когда она (то есть я) на пределе терпения, и ослушание грозит наказанием. Я, в свою очередь, знаю, что они усекают, когда приказы разминочные, а когда повеления окончательные и обжалованию не подлежат. Сегодня все сбилось. То ли у меня ввиду нервозности командные тоны искажены, то ли дети перестали их улавливать. Но есть последнее орудие, от залпа которого не скроешься.

Я выразительно посмотрела на мужа. Саша кивнул мне. Тихо и грозно сказал:

– Коля! Тася! Мыться и спать! Я сказал!

Дети покорно сползли со стульев. И неожиданно поразила Наэля. Она отколола цветок со своего плеча и протянула Тасе:

– Держи, это тебе!

– Ой, ну зачем? – всполошилась я. – Тася! Верни!

Дочь скуксилась, прижимала цветок к груди, собиралась реветь.

– У нас, у татар, – хитро подмигнула Наэля, – подарки возвращать нельзя!

И я впервые увидела, хотя мы провели вместе уже несколько часов, что Наэля изумительно красива! Ее платье действовало на меня как красная тряпка на быка, и я не замечала, до чего хороша эта женщина! И ресницы ее – натуральные, а не приклеенные!

– Тому, кто подарок вернет, – подстроился под тон жены Равиль, – смерть! – Он чиркнул себя по горлу. – Кровная месть.

Коля смотрел на него с восхищением. Таська, поняв, что цветок останется у нее, обняла Наэлю за шею, поцеловала в щеку:

– Вы добрая и красивая как фея!

Ребенок проявлял искренние эмоции, но нам с Сашей стало неловко: будто (в компенсацию за скудное угощение) мы прикрываемся детской непосредственностью.

– Повторять не буду! – хрипло сказал муж и тут же повторил: – Мыться и спать!

Мне пришлось отлучиться, оставить гостей. Во-первых, проконтролировать, как дети помоются. Зубы не почистят без присмотра, постараются пропустить этот гигиенический этап. Во-вторых, их рюкзачки со школьными предметами. Упустишь – утром будет истерика с поисками сменной обуви или фломастеров. В-третьих, Таська разнылась: ручка болит, посиди со мной.

Ничего у нее не болело. Вернее, малышке казалось, что болит. Просто возбужденному ребенку хотелось уснуть под ласковые поглаживания мамы, под воркование и ласковые приговаривания. Коле уже не требовалось подобного участия. Но и он спокойнее засыпал, когда я была рядом. В полудреме просил, совсем как маленький:

– Поверни мне одеяло под ножки!

Отсутствовала я минут тридцать или сорок. Вышла из детской в гостиную, там за чистым (!) столом Саша и Равиль обсуждают производственные дела. «Чистый стол» – это не точно. Графинчик, рюмки, тарелочки с тортом и чашки с чаем – все стояло. Но остальной посуды не было!

Мне стало нехорошо. Нет, я не против женской солидарности, когда подруги помогают тебе в застольных хлопотах. Но у меня на кухне! Свалка грязной посуды, пустые консервные банки на столе, бутылочки от медицинского спирта и пластиковый баллон от «пепси», в котором настаивалась на ореховых перегородках водка. Некогда мне было убирать! Торопилась на стол накрыть!

Кухня сияла чистотой. Наэля в моем переднике поверх роскошного платья, со шваброй в руках домывала пол.

– Извини, я тут немного прибралась, – подарила мне улыбку красавица-фея, выкручивая половую тряпку.

У меня не было слов. Рухнула на стул и беспомощно развела руками. Обрела дар речи и пробормотала:

– Наташа! – (почему-то выскочил «созвучный» русскому вариант ее имени). – Зачем ты!

– Давай здесь чай попьем? А мужчины пусть поговорят в комнате.

Первые минуты нашего чаепития и разговора стерлись из памяти. Наверное, сознание было оглушено. Но последующее я помню отчетливо.

– Равиль, представляешь, заставил меня вырядиться, как на банкет! – жаловалась, но со смехом Наэля. – Я два часа волосы укладывала и глаза красила! Приходим, а у вас… Незваный гость хуже татарина!

– Лучше татарина! – глупо воскликнула я. И поправилась: – То есть хуже… То есть… Ну, ты понимаешь!

– Какие прекрасные у вас дети! У нас тоже сын и дочь.

Мне стало стыдно до пунцовых щек! Переживала из-за салатов и напитков, в голову не пришло спросить ребят об их детях! Но тут я расспросила Наэлю дотошно. У их девочки абсолютный слух, а в музыкальную школу при консерватории принимают только на духовые инструменты, поскольку на это отделение недобор. Это мы поправим! Не знаю как, но найдем пути! А мальчик их вроде нашего Коли помешан на компьютерах. Отваживать, но действовать по-умному, пришли мы с Наэлей к единому мнению…