Настоящее застыло в безысходной скорби, а непроглядное будущее казалось унылым. И Сабине нестерпимо захотелось что-нибудь сделать, чтобы разорвать этот кокон отчаяния. В благодарность за доброту и заботу, которыми Арно окружал ее семь долгих лет, женщина решила попросить для него Царствия Небесного у мощей святого Иакова.

Весной она в сопровождении Вивьен и Родриго отправилась по пути паломников в Компостелу.


Глава 3


Париж. 1226–1227 гг.

В воздухе непроницаемой завесой висела августовская духота. Люди обливались по`том, им тяжело было дышать. Лишь под вечер, когда мадам д’Альбре вместе с челядью подъезжала к странноприимному дому в местечке Сен-Жермен, разразилась спасительная гроза. Прохладный дождь мощной струей смыл остатки сомнений, и ночью перед въездом в Париж Сабина находилась в приподнято-волнующем настроении. К тому же путешествие, занявшее около полумесяца, прошло гладко и без приключений. Наверное, конвой из воинов гарнизона замка Лабри отпугнул шайки лихих людей. И Господь уберег ее внушительный обоз из телег, нагруженных одеждой, мебелью и прочей домашней утварью, от разбойников и серьезных поломок.

Лежа в чистой постели, Сабина потянулась усталым телом и сладко зевнула. В ее засыпающем мозгу витали убаюкивающие мысли. Неделей ранее она отправила Родриго во французскую столицу, поручив ему снять подходящий дом на длительный срок. (У них было слишком много вещей, чтобы колесить с ними по постоялым дворам.) Завтра, в День святого Варфоломея, она встретится с Родриго возле Сен-Жерменских ворот, чтобы въехать в город своей надежды — надежды на будущее, которое отныне создавала исключительно она сама.

Сабина еще издали разглядела сидящего на пегом жеребце Родриго. Кастилец широко улыбался. В такие минуты он напоминал ей Габриэля, и на миг баронессе почудилось, будто это он встречает ее у ворот. Но женщина торопливо стряхнула с себя грустное наваждение и радостно замахала Родриго рукой.

— Сеньора, счастлив видеть вас в добром здравии! Как добрались? Никто не пострадал? — Соскочив с коня, кастилец поцеловал госпоже руку и, отыскав глазами Вивьен, улыбнулся ей.

— Все в порядке, не волнуйся. Тебе удалось снять жилье? — Еще во время путешествия в Компостелу она стала обращаться к нему на «ты», тем самым выказывая свое полное доверие. Родриго счел себя польщенным.

— О да, госпожа, как же иначе? — самодовольно ответил молодой человек и аккуратно расправил складки своей оливковой коты, прихваченной кожаным поясом, с которого свисал длинный кинжал — подарок Арно. — Я снял просторный дом за Гревской площадью. Не замок Лабри, конечно, но мы без труда там все поместимся. И недорого — пять ливров за полгода вместе с платой за конюшню.

— И правда недорого. Молодец, Родриго! — И, подозвав к себе Вивьен, Сабина заговорщически добавила: — Только уговор: никакого lange d’oс, говорим исключительно на местном наречии. Тебе, Вивьен, придется постараться. Да и меня, если забудусь, одергивайте без смущения.

— Договорились! — ответил Родриго.

Вновь запрыгнув на коня, он без малейших усилий перешел на язык северян. Под звонкий цокот копыт о булыжные мостовые молодой человек принялся с восторгом рассказывать о городских достопримечательностях, уже известных ему. И начал с любимой байки парижан о курьезном случае, после которого дороги в их городе вымостили камнем.

— Мне рассказывали, — с улыбкой начал Родриго, — что король Филипп как-то решил подышать свежим воздухом и выглянул в окно. Однако проехавшая внизу повозка разворошила нечистоты, и ему в нос ударил смрад. Задохнувшись, король отбежал вглубь комнаты и срочно призвал прево, которому отдал приказ: улицы вымостить камнем, сделать сточные канавы, а центральные дороги, прорезающие город с севера на юг и с запада на восток, выложить песчаными плитами. Теперь парижане с благодарностью вспоминают того возничего, так удачно потревожившего королевское обоняние.

Проехав через Гранд Шатле, Сабина стала в недоумении озираться по сторонам.

— Родриго, а где же Сена? Я ее не увидела. Где мы?

— Мы на правом берегу, госпожа, — молодой человек улыбнулся: он ожидал такой реакции, — и уже миновали Малый и Большой мосты, которые настолько плотно застроены домами, что их принимаешь за обычные улицы. На реку же мы полюбуемся с берега!

Торговля на улицах Парижа была в разгаре, и от гула громогласной толпы гудело в ушах. Сабина, привыкшая к лесной тишине, подпрыгивала в седле от неожиданности, когда очередной зазывала, не щадя глотки, орал рядом с ней:

— Селедка! Вкуснейшая селедка, свежая, копченая, соленая!

— Мясо, птица!

— Мед, густой сладкий мед! Дам попробовать!

— Не забудьте купить лук, латук, порей!

— Свежий сыр и масло из Шампани!

— Купите дрова — обол[42] за полено! — крикнул какой-то грязный мальчишка, прошлепав босыми ногами рядом с путниками.

У фонтана на Гревской площади, переругиваясь, толпились люди. Они набирали в фонтане чистую воду для домашних нужд. В него, как и в пять других фонтанов, вода поступала из трех акведуков. После римлян король Филипп был первым, кто возвел столь грандиозные конструкции, обеспечивающие город питьевой водой.

— Как шумно! — Сабина счастливо улыбалась, продолжая восторженно озираться, несмотря на то что у нее уже ныла шея.

Неожиданно ее лицо исказила брезгливая гримаса — это ветерок принес с Сены густой, вызывающий слезы запах гниющей рыбы и тины, смешанный с едким по`том работников порта. Сабина обернулась на оглушительно ревущую портовую пристань, где сотни судов, от крохотной рыбацкой лодочки до крупного торгового нефа, день и ночь разгружали и загружали товары.

— Муравейник!

Арендованный дом, расположенный несколько в стороне от густонаселенного центра, пришелся баронессе по душе, а в большую конюшню, стоявшую во дворе, вместились все лошади, которых они привели из Лабри. Сабина заняла просторную спальню на втором этаже. Родриго баронесса выделила две комнаты, сдав под его охрану коллекцию оружия и все свои книги. Небольшой, но уютный зал для приема гостей украсили вещами, привезенными из замка.

Самый первый и самый простой шаг — переезд в Париж и обустройство в новом жилище — был сделан. Теперь перед ними стояла задача посложней: познакомиться с парижанами и королевой, но для начала с ее чиновниками. По спине решительной Сабины вновь пробежал холодок сомнений. Она даже передернула плечами, чтобы прогнать его.

— Ну что, мои дорогие? Начинаем новую жизнь! — воскликнула баронесса, ужиная в компании Вивьен и Родриго. Когда гостей не предвиделось, а сейчас, на новом месте, и подавно, она пренебрегала условностями и с удовольствием трапезничала в обществе слуг. — Завтра, Родриго, поедешь во дворец де ля Ситэ и передашь великому камерарию Бартелеми де Руа послание. И обязательно дождешься ответа, не важно, устного или письменного. От того, каким он будет, зависит, насколько благополучно сложится наша дальнейшая жизнь в Париже.

Ответ королевского чиновника оказался весьма обнадеживающим.

— Я передал ваше письмо лично господину де Руа! — радостно сообщил следующим вечером Родриго, и Сабина от волнения упала в кресло. Летняя жара, не желавшая отступать, усиливала ее нервозность. — Он заявил, что намерен посетить вас лично, моя госпожа, через два дня, ближе к закату.

— Он прибудет сюда? Сам? — ахнула молодая женщина, и ее губы растянулись в довольной улыбке.

С удовольствием обдумывая эту новость, она откинулась на спинку кресла. А Вивьен, восторженно взвизгнув, с радостным смехом захлопала в ладоши, и Родриго устремил на любимое лицо хохотушки снисходительный нежный взгляд.

***

Сеньор де Руа, прибывший в сопровождении нескольких охранников, оказался весьма тучным мужчиной, но одет был дорого и изысканно. Чувствовалось, что он любит хорошие вещи. Несмотря на жару, на нем красовалось синее бархатное сюрко, надетое поверх длинной алой туники, а голову венчал щеголеватый берет с крупным аметистом.

— Рад знакомству. И примите мои соболезнования, мадам!

Баронессу, которая протянула гостю руку для поцелуя, пронзил умный взгляд небольших карих глаз, брошенный из-под густых бровей.

— Благодарю. Мой супруг отзывался о вас с искренней теплотой. — Она нутром почувствовала, что должна быть предельно честна с этим человеком, иначе разговора не получится. — Я не льщу вам и не лукавлю. Арно уважал умных и дельных людей. Кстати, многие письма, адресованные вам, написала я под его диктовку.

— У вас чудный почерк! — восхищенно произнес Бартелеми, скрывая в ухоженной, с проседью бороде многозначительную улыбку. — Арно писал мне, что женился на красавице, но я решил, что это обычное преувеличение влюбленного новобрачного. Однако теперь вижу: описывая вашу прелесть, он был слишком скромен.

Обмениваясь комплиментами, хозяйка и гость изучали друг друга. Сабина подвела камерария к сервированному вином и фруктами столику. Приглашая Бартелеми устроиться в удобных креслах с мягкими подушками, она махнула рукой, приказывая слугам покинуть зал, и сама налила вино в два массивных кубка. За хозяйским радушием баронесса скрывала сильное волнение, несмотря на то что продумала этот разговор в деталях.

— Господин Бартелеми, я очень нуждаюсь в вашей помощи.

— С удовольствием помогу вам, если это в моих силах. — Заметно обрадованный быстрым переходом к сути разговора, великий камерарий отсалютовал ей бокалом.

— Думаю, в ваших! Во всяком случае, вы можете посоветовать, как мне поступить. После смерти Арно я являюсь единственной наследницей сеньории Альбре. Однако слабой женщине непросто жить на неспокойном Юге. Незадолго до отъезда я получила письмо от виконта Пьера де Безома, с пространными рассуждениями о том, как вольготно женщине находиться под крылом у мужчины. Наверняка это послание сочинил какой-нибудь почтенный философ-монах. Виконт предлагал мне в мужья своего младшего сына. Я не ответила: пусть думает, что я уехала прежде, чем прочла его письмо. Если бы я прямо ему отказала, то нажила бы врага, а это значит: жди набегов.