Да, все правильно, она никто, она просто пустышка, есть только одно и самое важное, она их безумно любит, так, что болит все внутри, раздирая душу и сердце. Хотя, нет, не одно, а целых два обстоятельства, она их любит и беременна от них.

Но у этих мужчин впереди совсем другая жизнь, никак не связанная с ней, с ее ребенком. Да и кто она для них? Просто так, игрушка, хорошенькая девчонка, а их слова о любви, они обычные, сказанные в порыве страсти. Мужчины много что говорят, не стоит верить каждому их слову.

Что ждет ее рядом с ними? На что она может рассчитывать, кроме редких встреч тайком, как наверняка делала ее мать, встречаясь с тогда еще будущим шерифом Робертсом. Они женятся на состоятельных наследницах из хороших семей, будут жить в роскошном доме, их жены будут ждать их по вечерам, устраивать семейные ужины, вместе отдыхать и рожать им детей. Тогда как ей придется быть одной, ждать, ловить минуты встреч, долго потом вспоминая о них. Господи, как это мерзко, неправильно и больно.

А что они дадут тому ребенку, что у нее родиться? Он даже не сможет носить их фамилию, он повторит ее судьбу, с насмешками, вечными издевками. Ему будет стыдно за такую мать, как она. А она повторит судьбу своей матери, женщины, ищущей любви в каждом мужчине, что добр к ней.

А если даже они примут ребенка, то снова редкие встречи, а когда у них родятся дети от законных жен, то вспоминать будут редко, или забудут совсем. Как же обидно, до горячих слез, что стекают по щекам, обидно не за себя, а за нарождённого еще малыша. За то, какая ее ждет жизнь, останься она в городе.

Зачем только она вернулась сюда, зачем поддалась чувствам? Но она не жалеет ни о чем, ни об одной минуте, проведенной вместе с этими мужчинами. Горько улыбнулась, вспоминая синие и всегда веселые глаза Лукаса, его вечно мешающую длинную челку и отросшие светлые волосы, как в них путались ее пальцы. Его нежные поцелуи и пошлые словечки, от которых она моментально возбуждалась.

Сильные руки Шона, его темные глаза, в которых полыхал огонь страсти и желания. Настойчивые губы, болезненные поцелуи. Она никогда не сможет их забыть и вычеркнуть из памяти, но она не станет их любовницей, как бы сильно она их ни любила.

С силой сжала руль, слезы мешали смотреть уже на темную трассу, но вот кто-то выскочил на дорогу, девушка резко нажала на тормоза, машину закрутило, не смогла удержать руль. Паника накрыла, как снежная лавина, моментально и неожиданно. Машину развернуло по кругу и выбросило за трассу, сильно наклонив вперед.

Кэндис тяжело дышала, все так же до боли сжимая руль, будь у нее силы, она бы вырвала его. Голова кружилась, сердце стучало так, что отдавалось в висках. Приложила ладони к покрытому испариной лбу, резко затошнило, выскочила из пикапа, ее тут же стошнило съеденным по дороге сэндвичем.

Села прямо так, на еще теплый песок, облокотилась о колесо, запрокинула голову. Там, высоко в небе, были россыпи ярких звезд, а в ее душе сплошное смятение и боль. Машину занесло, она чуть не улетела со склона, теперь без посторонней помощи ей точно не выбраться.

Телефон все продолжал разрываться, но не было ни сил, ни желания отвечать, с кем-то разговаривать. Что дальше делать, Кэндис не знала, надо ждать утра, просить проезжающие мимо машины вытащить ее пикап. Ехать обратно, искать нужную трассу, потом в Хьюстон, искать мать, неизвестно, нужна ли она ей будет еще. Если нет, то искать работу и жилье. Но оставаться в этом городе она больше не будет и дня.

Снова забралась в машину, завела мотор, попыталась выбраться сама, но из под колес вылетал только песок. Решила оставить эту затею, включила магнитолу, слез уже совсем не было, только пустота. Она ничего не может поделать с тем, как все получилось. Ее любовь никому не нужна, так же, как и ее ребенок. А она уже его любит, не смотря ни на что.

Кэндис со всеми этими переживаниями и нежданным визитом миссис Паркер забыла о шерифе, ведь, по его словам, она — его дочь, хотя это надо еще спросить у матери, она не собиралась верить на слово. Слишком много за день было открытий и потрясений. Она слишком устала, начало клонить в сон, наверно, это еще одна реакция ее организма на беременность. Кэндис перебралась на заднее сидение, укрылась толстовкой, подложила под голову сумку и моментально заснула.

Спала неспокойно, не сон, а вспышки воспоминаний, событий, лиц. Шериф, Рик, ее мать, еще молодая, Шон и Лукас, запускающие в поле воздушного змея, первый поцелуй и такой острый оргазм с Шоном. Обидные слова миссис Паркер, ее злой взгляд, полный ненависти и презрения.

Проснулась от того, что кто-то стучал в стекло. Не сразу поняла, где находится, но было уже утро, солнце заливало салон автомобиля, и было очень жарко. В окно стучал мужчина в полицейской форме, пытаясь разглядеть ее внутри салона.

— Мисс, с вами все в порядке? Пожалуйста, выйдите из машины.

— Да, конечно.

Кэндис выбралась из пикапа, стоявший перед ней офицер, немолодой уже мужчина, снял очки, внимательно ее разглядывая. Словно она могла быть пьяная или под наркотиками.

— Офицер Салливан, мисс, можно ваши документы.

— Да, вот.

Девушка протянула права, офицер посмотрел, протянул их обратно.

— Что с вами случилось?

— В темноте на дорогу выскочило какое-то животное, я испугалась, машину занесло, вот что получилось, — девушка развела руками.

— Куда вы направлялись?

— В Хьюстон, к матери.

К чему такие вопросы, она не понимала, но такая, видимо, у него работа. Потом он подошел к своему автомобилю, что стоял у обочины, взял рацию.

— Шериф, это Салливан, я нашел ее, девушка блондинка, по документам Кэндис Браун, восточнее от основного шоссе.

— Вас понял, Салливан, — ему быстро и коротко ответили.

— Пойдемте, мисс, шериф велел доставить вас в участок.

– Но почему? Я ничего не делала. Зачем в участок?

— Вас ищет вся полиция округа со вчерашнего вечера, уж не знаю, мисс, что вы натворили.

Глава 44

— Она снова не берет телефон. Что за вредная девчонка.

— Лукас, успокойся. Может, девочка устала и спит. Мы половину ночи не давали ей покоя. Скоро приедем.

Шон уверенно держал руль, уже начинало темнеть, они ехали с фермы в город, но Лукас, не переставая, набирал номер Кэндис. Оба устали и вымотались за этот день, но то, что они сейчас увидят свою малышку, придавало сил.

— Шон?

— Да.

— Ты любишь ее?

Неожиданный вопрос. Шон ответил не сразу, посмотрел на брата, снова на дорогу. Любит ли он Кэндис? Можно ли то, что он испытывает к этой девочке, уместить в одно слово? Нет, он не сможет. Она дает ему силы, одно ее присутствие наполняет мир яркими красками. Шон считал, что никогда не способен на такие чувства и эмоции, но именно эта сладкая девочка показала ему, как нужно жить.

— Люблю.

Ответил тихо, только сильнее сжал руль. Он не представлял, как им быть дальше. Как воспримет общество их тройственный союз, но было абсолютно все равно, что все скажут, и какие начнут ходить слухи. Но он совершенно не представляет их, всех троих, по отдельности. Они сумеют защитить и оградить ее от всех нападок.

— Ты думаешь, она согласиться быть с нами? С нами двоими? Ведь ни ты, ни я не сможем уже от нее отказаться.

— Я не знаю, но если мы откроемся ей и не спугнем девочку, то все будет хорошо. Барбара же как-то смогла, и дедушки, а времена были гораздо труднее. Помнишь, как она рассказывала, сколько было разговоров, нападок и сплетен, но их любовь выдержала все.

— Да, Барбара была сильная, ей было все равно, что о них думают другие.

— Наша малышка тоже сильная, просто еще не знает насколько.

Притормозив у дома Кэндис, они вышли, дверь была приоткрыта, громко работал телевизор. Мужчины прошли в гостиную, но там никого не было, как и на кухне.

— Кэндис! Кэндис! Есть кто-нибудь?

Лукас громко позвал, но никто не отозвался. Шон медленно подошел, выключил телевизор, замер на месте, прислушиваясь, но было тихо. Лишь на заднем дворе в разложенном пляжном кресле они нашли ее отчима. Гарри дремал под тусклым фонарем, в траве валялась пустая бутылка пива.

— Гарри! Эй! Очнись!

Лукас грубо его встряхнул, совсем не нежно похлопал по щекам. Мужчина разлепил глаза, испуганно смотря вокруг.

— Эй, где Кэндис? — Лукас встряхнул его еще раз.

— Ты спроси его, а я пойду наверх, посмотрю там.

— Так он пьян, скотина, что он может сказать?

Шон поднялся по лестнице, заглянул в закрытые двери, за ними были маленькие пустые комнаты, кое-где стояли коробки и старая мебель. Но за последней дверью он увидел небольшую кровать, смятое на ней покрывало, включенный торшер, раскиданные мелочи, блокнот, заколки, даже туфли и платье, то, в котором Кэндис была еще утром.

Прошел, настороженно рассматривая все вокруг. Ему не нравился такой бардак, будто девушка быстро собиралась, словно от кого-то убегала. Заглянул в ванную комнату, она была маленькая, с розовой шторкой и таким же ковриком на полу. Посмотрел на тумбу, что стояла у раковины, и уже не мог отвести от нее глаз.

На ней лежало пять тестов на беременность, все они показывали две полоски. В груди сразу стало не хватать воздуха, а ладони вспотели. Взял один из них, поднес к глазам, сильно сжал в руке. Он хоть и мужчина, но прекрасно понимал значение этих двух полосок.

Если с его девочкой что-то случится, он не знает кого убьет. Просто закопает живьем в землю, потом выкопает, снова убьет и заново закопает. Быстро осмотрел ванную, в стаканчике не было зубной щетки и зубной пасты. Куда же ты собралась, малышка, не сказав им ни слова? Чего так испугалась? Беременности? Или тебя кто-то обидел?

— Малышка, только не наделай глупостей. Очень прошу.