Его работа также страдала. Но как он мог отказаться от нее? Его объекты, эти единственные пока живые носители языков индейских племен, умирали, унося с собой свои лингвистические особенности. Никому другому не выделяли средств для этих исследований. С другой стороны, дети были в отчаянии, запутавшиеся и недоумевающие, чувствуя себя отвергнутыми, потому что их мать уехала, забрав старшую сестру, а их оставила.

Наконец Йен принял решение — он должен сам возделывать свой сад — и взял отпуск до конца семестра.

Но даже этого оказалось недостаточно. Он чувствовал, что ничего не успевает, а только ходит в магазин за продуктами и старается держать чистую одежду отдельно от грязной. Они с Джойс были сторонниками государственного образования, но теперь, когда Йен посещал школьные мероприятия, он увидел, насколько школы переполнены и стеснены в средствах.

В школе царил хаос, дома — полный разгром, дети были сбиты с толку, сам он измучен.

Он с неохотой снял трубку.

— Папа, Гвен, можно я привезу к вам детей?


Эми была вне себя.

— Да как он мог так поступить с Гвен? — обрушилась она на Холли, когда та позвонила ей, чтобы сказать, что Йен едет к отцу. — Это же нечестно! С чего это она должна собирать для его детей завтраки в школу?

У Йена были деньги, его доля из трастового фонда матери. Эми отдала свою в счет затрат на обучение фигурному катанию. Он мог бы нанять экономку и отдать детей в частную школу.

— Мама не против, — ответила Холли. — Она любит помогать людям.

Но через два часа Холли перезвонила, и ее голос звучал совсем по-другому.

— Что случилось? — тут же спросила Эми.

— Не знаю точно. Джек попросил меня позвонить тебе. Мы двадцать минут препирались по поводу того, почему он не может позвонить тебе сам, но кажется, он считает, что не может.

Эми вздохнула. Как все запуталось! Он любит ее, но не может ей позвонить.

— Что он хотел сказать?

— Он беспокоится за маму.

— Это понятно, — сказала Эми. — На нее вот-вот обрушится Йен.

— Дело не в этом. Она сможет с этим справиться. Она же вырастила Джека, не так ли?

Возразить было нечего. Джек, по всей видимости, был несносным мальчишкой.

— Тогда почему Джек попросил тебя позвонить мне?

Холли вздохнула:

— Эми, мне все это не нравится. Мне не хочется давить на тебя, но он был очень настойчив. У меня такое чувство, что мне приходится выбирать между вами двумя. Я не должна бы просить тебя об этом, но он мой брат, и…

Эми перебила:

— О чем он просит?

— Чтобы ты на неделю съездила в Айову. Я знаю, что это невозможно, — тут же добавила Холли. — Знаю, что в это время вы готовитесь к предстоящему году. Я ему об этом сказала, но он все равно говорит, что надо тебя попросить.

Поехать в Айову? В сентябре? Сезон у профессионалов становится с каждым годом длиннее, и ее первое большое соревнование должно состояться в начале октября. Новые программы обещают быть такими хорошими! Эми хотела, чтобы ее катание им соответствовало. Она не могла поехать в Айову.

— У меня свободна целая неделя перед Днем благодарения, Я поеду к ним тогда, а сейчас не могу.

— Я это знала. Перезвоню Джеку и все объясню.

— Нет, погоди. — Эми и сама не поняла, почему произнесла эти слова. — Не звони ему — пока. Дай мне подумать. Почему он считает, что я должна поехать? Какой от меня прок? На кухне от меня помощи мало.

— Я не уверена, что он и сам понимает. Все, что он сказал, — это что ты была на ее стороне. С ним это бывает — полная уверенность, которую он не может ни объяснить, ни доказать.

Это заставило Эми призадуматься.

— И он обычно прав, когда так себя ведет?

— Ну да.

Тогда, наверное, ей надо ехать.

В прошлое Рождество, незадолго до того как ее отец познакомился с Гвен, Эми видела, что с ним что-то не так. Он был худым и бледным. Ее это встревожило.

И что она сделала? Ничего. Она даже ни на минуту не задумалась о том, что можно сделать. Ей никогда и в голову не приходило, что она может что-то сделать.

Но это было не так. Поедем с нами в турне на неделю. Она могла предложить это. Он так много понимает в музыке, ему могло быть интересно и все остальное. У меня будет пять свободных дней в Европе. Приезжай ко мне в Англию. Покажи мне Оксфорд. Покажи, где ты познакомился с мамой.

Она сказала что-нибудь подобное? Сделана хоть малейший жест, означающий хотя бы какую-то ответственность? Нет. Если об отце надо позаботиться, если надо что-то сделать, этим, естественно, займется Феба.

Как она могла помочь Гвен? Она никогда ничего не делала для семьи. Она всегда отступала в тень и предоставляла все делать Фебе.

Но если бы Джек считал, что Феба может помочь, он позвонил бы Фебе. Вместо этого он заставил Холли позвонить ей. Разумеется, на самом деле он ничего не знал, ничего не понимал, все это только ощущения, впечатления, интуиция. Как она может нарушить расписание тренировок из-за чего-то настолько неопределенного?

Но это были ощущения, впечатления и интуиция Джека.

Глава 19

Вряд ли она могла сказать отцу и Гвен правду: «Я еду, потому что Джек считает, что я вам нужна». Гвен терпеть не может, когда кто-то за нее волнуется. Не могла она сказать и что едет помочь с детьми Йена. Кто этому поверит? Поэтому пришлось придумать причину:

— Я так удачно изменила содержание своих программ, что подумала: можно немного нарушить мое обычное расписание.

Как эгоистично это прозвучало! Я, мисс Эми Ледженд, вмешиваюсь в вашу жизнь, если это хотя бы чуть-чуть поможет моим тренировкам.

Но когда на следующее утро, перед уходом на каток, она позвонила Гвен, та, казалось, была так рада приезду Эми, что не обратила внимания на причину, а папа… что ж, он, вероятно, давно привык к эгоизму Эми.

Я не этого хотела. Я не знала, что я такая.

— Это чудесно! — воскликнула Гвен. — Когда ты будешь у нас? На сколько останешься?

— Сегодня днем я буду знать точнее, — пообещала Эми. — Сначала мне нужно отработать время на льду.

Когда она пришла на каток, остальные были уже там. Она сообщила им о своем решении во время первого перерыва.

— Расстроился брак моего брата, и он везет своих младших детей в Айову, — сказала Эми. — Мне тоже надо ехать. Я не знаю, на сколько уеду, но больше чем на неделю. Я буду тренироваться самостоятельно.

У Оливера отвисла челюсть, Томми вытаращил глаза от изумления, а Генри почти с угрозой шагнул вперед.

Она подняла руку:

— Можете говорить что хотите, но я еду. Я нужна своей семье.

— Ты кто? — спросил Генри. — Золушка?

— Полагаешь, что это разумно? — спросил Оливер. — Ты никогда не тренировалась одна.

— Знаю, но это необходимо. — Она повернулась к Генри: — Я еду не в качестве Золушки. Может, моя семья меня и не понимает, но они не дураки. Оки знают, что на кухне от меня толку мало.

— Тогда зачем ты едешь? — потребовал ответа Генри. Потом замолчал и махнул рукой. Он не сможет ее отговорить, зачем пытаться понять? — Но ты по-прежнему участвуешь в программе?

Все поняли, о какой программе он говорит, — они катались втроем, втроем ездили в турне с тех пор, как их имена стали приносить прибыль, а их тела как бы соединились в одно. Со временем они станут делать все больше для других фигуристов, выступая в роли продюсеров, хореографов, разрабатывая планы. Фигурное катание будет их жизнью, они никогда не найдут себе другого занятия.

Она посмотрела на Генри. Его всегда больше других заботило, что их ждет в будущем, не только потому, что он был наиболее настойчивым во всем, но и потому, что перемены, вероятно, первыми наступят для него. Его стиль катания требовал больше физических затрат, чем ее или Томми. Они с Томми будут выступать перед зрителями лет на десять дольше его. Их тренировки останутся такими же трудными, как и сейчас, но они найдут другие способы привлечь зрителей.

Да, она по-прежнему этого хотела, по-прежнему «участвовала в программе», но только если в ее жизни будет что-то еще, кроме этого.

Во время обеда Эми пошла в офис, и вместе с Гретхен они занялись подготовкой. Она вполне серьезно говорила о продолжении тренировок, поэтому ей требовался каток с размерами, отвечающими олимпийскому стандарту, где можно арендовать ледовое время.

Новый каток был в колледже. И хотя Эми вложила в его строительство солидную сумму и выступала на его открытии, она никогда не смогла бы на него попасть. Он нужен был колледжу, поэтому его и построили.

Но года за два до того, как был построен новый каток в колледже, кто-то построил частный каток на окраине города. И снова Эми позвонила по знакомому номеру своих родителей, и ей не показалось странным, что ответила Гвен.

— Открыт ли еще каток на Пятой улице?

— Я не знаю точно, где находится Пятая улица, — отозвалась Гвен, — не говоря уж о катке. Ты хочешь, чтобы я попросила твоего отца перезвонить тебе? Хотя… подожди, я посмотрю в телефонной книге.

Гретхен была занята разговором по другой линии, поэтому Эми позвонила на каток сама.

В течение учебного года, сказал управляющий, каток закрыт до часу дня. Да, конечно, они сдают его в аренду частным лицам (Эми пока не назвала себя), кроме вторников и четвергов, когда в десять часов здесь проходят занятия для малышей.

Пять дней в неделю, только по утрам, и лишь час по вторникам и четвергам, — многие фигуристы были бы вполне довольны таким количеством личного времени. Но Эми привыкла заниматься гораздо больше.

Она очень надеялась, что поступает правильно, хотя это могло обернуться катастрофой — она никогда раньше не тренировалась самостоятельно.

Но Джек попросил ее это сделать. Она вздохнула, назвала себя и зарезервировала лед.

Если она поедет завтра, то прибудет раньше Йена. Звучит неплохо. Она попросила Гретхен позвонить в авиакомпанию.