— Это соревнование на скорость? — вежливо спросил Йен, беря свою карточку. — Или на самый точный оттенок?

— О нет! — Гвен засмеялась.

— Мы в детстве так играли, — сказала Холли. — У мамы в бардачке всегда лежали цветные карточки.

Гвен снова засмеялась:

— Конечно. Они бесплатные.

Феба знала про первого мужа Гвен и про его долгие плавания.

— Должно быть, трудно поддерживать всем хорошее настроение, — сказала она Гвен. — Особенно когда денег немного.

— Насчет денег вы правы, — согласилась Гвен.

У мамы были деньги: на уроки, выходы в свет, обеды в ресторане. Им никогда не надо было думать о том, можно ли потратить еще один баллон газа. Может, именно поэтому мама не была так изобретательна, как Гвен, по части игр и всего прочего; ей это не было нужно. Наверняка, если бы пришлось, она поступала бы так же.

— У нас есть какая-то цель? — опять спросил Йен, рассматривая свою карточку.

Гвен покачала головой;

— Нет. Если только вы не считаете целью веселье.

Все пошли по дороге. Удивительно, но лучше всех оттенки различала Эми.

— Неужели вы не видите, что в этом цвете чуть больше синевы, чем в этом листке? — говорила она и выходила на солнце, чтобы лучше видеть цвет, и яркий свет сиял на ее изумительной коже.

Остальные смеялись. Нет, они этого не видели.

— Присмотритесь же, — говорила она… И, присмотревшись, они убеждались, что она права.

Эми шла между Холл и и Джеком, явно наслаждаясь походом. Было непривычно видеть ее веселой, обычно она была такой тихой.

— Ты много занималась искусством? — спросила ее Холли.

— О Господи, нет, — ответила Эми. — Просто я всю жизнь подбирала подходящие блестки к шифону, Феба взглянула на сестру. Как она грациозна! Начав смотреть на нее, порой трудно было оторваться. При самом незначительном жесте ее рука округлялась, а пальцы изгибались.

Ногти у нее были короче, чем на Рождество, верхний край срезан горизонтально, лак бесцветный. Вероятно, здесь это разумно — светлый лак незаметен, когда облезает, а ровный край прочнее. Каждое лето Феба ломала ногти… вероятно, потому, что она уделяла им время только на остановках перед светофорами, а на озере нет светофоров.

Она посмотрела на ногти Холли. У нее был такой же маникюр, как у Эми, бесцветный лак, ровный край. Это не могло быть совпадением. Вероятно, Эми предложила ей так сделать, возможно, и лак ей одолжила. Это напоминало вечерние посиделки подростков — хихикающие девчонки собираются в кружок, чтобы сделать друг другу маникюр.

Неужели тебя не волнует, что мамы здесь нет? У тебя не разрывается сердце при виде всех этих перемен? Прекрасно, что тебе нравятся Холли и Джек — они милые люди, и Гвен тоже. Но вспомни, почему они здесь… потому что нет мамы.

Нарушив течение ее мыслей, к ней подошел Йен.

Должно быть, он тоже скучает по маме, она была уверена в этом.

— Не волнуйся сегодня о лодках, Феба, — сказал он. — Я их привяжу.

Лодки? Было два часа дня. Зачем сейчас говорить о лодках?

За привязывание лодок всегда отвечал ее отец. Джайлс, разумеется, заботился о своей, но отец каждый вечер спускался к озеру, чтобы убедиться, что моторка прочно стоит на якоре подальше от берега, а каноэ вытащены на берег и перевернуты. Было важно сделать это как следует, чтобы внезапный ветер не разбил лодку о мостки или о берег. И разумеется, Феба делала это как следует.

Отец был не против, когда в первый вечер она предложила это сделать.

— Как мило с твоей стороны, — сказал он.

Но дело было не в этом. Ей нужно было за что-то отвечать, о чем-то заботиться. Кухней она не могла заниматься. Прошлым вечером на ужин у них был рис под соусом чили, и когда Гвен внесла из кухни тяжелую мамину кастрюлю и поняла, что подставки нет, к кому она обратилась за помощью? К Фебе, которая всегда была правой рукой, которая знала, где лежат подставки? Нет. Гвен посмотрела на Холли.

— Холли, быстренько, — сказала она. — Найди, на что поставить.

«Но это же моя работа, — захотелось крикнуть Фебе. — Приносить подставки. Я за это отвечаю, я — помощница. Я помогаю маме, а Элли помогает мне. Вот как это происходит».

Но так же это происходило и у Гвен с Холли. Холли была старшей дочерью Гвен, ее правой рукой. Гвен не требовались две старшие дочери. И что тогда оставалось Фебе?

Йену тоже необходимо было за что-то отвечать. Если она чувствовала, что Холли осторожно занимает ее место, то Йен, должно быть, беспокоился, что Джек претендует на его. Проекты, которые отец с Йеном обсуждали годами, — провести газ в «ночлежку», привести в порядок сауну, — Джек воплотил в первый же день своего пребывания здесь. Отца это радовало, ему нравилось, что Джек ускоряет процесс.

Вчера Йен сказал ей, чтобы она не волновалась из-за лодок.

— А я и не волнуюсь, — ответила она и после ужина пошла к озеру, чтобы заняться ими.

Он попытался ее остановить.

— Я же сказал, что сделаю! — крикнул он ей вслед. — Я сейчас подойду.

Но этим летом Йен все делал медленно, его «сейчас» тянулось и тянулось. Она закончила задолго до того, как он спустился на мостки.

Феба видела, что это происходит из вечера в вечер. Они устроили это глупое соревнование — кто первым спустится вниз и привяжет лодки, и разумеется, она всегда выигрывала. Ей было жаль брата.

Поэтому после ужина в тот вечер она заставила себя сидеть спокойно. В доме было слишком тепло, шумели убиравшие со стола дети, а Холли и Джойс пытались сложить тарелки. Феба даже не могла им помочь, потому что была не ее очередь. Помочь значило дать понять Гвен, что она не одобряет ее систему распределения обязанностей, а это было бы неправильно.

У озера сейчас прохладно и спокойно. Прилетят гагары, вечерний рыбак, может, выедет половить рыбу на блесну вдоль ковра кувшинок. У кувшинок блестящие, в форме сердца листья, плавающие на поверхности озера, и желтые цветы — плотные, похожие на чашки. Скоро зелень и желтизна померкнут, когда деревья на западном берегу бросят на воду длинные тени, обрамляя водную гладь темной бахромой. Озеро на закате мирное и красивое.

Но Феба осталась в помещении. Она позволила Йену привязать лодки.


Эми посмотрела на сестру. Это не похоже на Фебу — сидеть без дела.

Это роль Эми.

Но здесь они словно поменялись ролями. Наконец-то Эми наслаждалась пребыванием на озере. Она чувствовала себя здесь как дома, будто здесь она была на своем месте. Она знала, что от нее требуется. А у Фебы все было как раз наоборот.

Давай лучше я буду чувствовать себя так. Я все время так себя чувствовала, мне почти все равно, я привыкла, а ты — нет.

Наслаждаться отдыхом — это прекрасно, но не за счет Фебы, особенно зная, как много значит для Фебы озеро.

Только вот что могла Эми предпринять? Сделать вид, что ей не нравятся Холли и Джек? Притвориться, что она невысокого мнения о Гвен? Ну и как это поможет Фебе?

Феба заметила ее пристальный взгляд и тут же поднялась.

— Пойду посмотрю, не надо ли помочь Джеку с костром.

Вряд ли Джеку нужна помощь, мелькнуло у Эми.

— Пойди лучше почитай минут десять — пятнадцать, — посоветовала она.

Ее сестра справлялась с жизнью именно так. Единственное, что позволяла себе Феба, — это чтение. Это был единственный известный ей способ отказать другим людям или остаться одной — воздвигнув книгу между собой и остальным миром.

— Кроме того, надо одеть детей. — Феба словно не услышала ее.

Может, она еще не готова начать справляться с жизнью.

Эми молча вышла за ней на улицу. Дети играли на дороге, кучка курток лежала на ступеньках «ночлежки». Элли, должно быть, уже их принесла. Ей не нужно напоминать. Ей четырнадцать, и она знает, что надо делать. Феба тоже была такой в четырнадцать лет.

Неужели Клер вырастет похожей на меня? В течи своей совершенной старшей сестры, которая всегда знает, что надо делать ?

Эми смотрела, как Феба дотронулась до руки Элли, молча благодаря за принесенные куртки, потом подошла к Клер, подхватила ее и перевернула вниз головой. Клер завизжала и засмеялась, обхватив маленькими ручонками бедра Фебы.

Эми не помнила, чтобы ее мать когда-нибудь так с ней возилась. Может, Элли такая же помощница, как Феба, но Клер всегда будет знать, что ее любят.

Эми рошла по дорожке к бревенчатому дому, где было место для костра. Ее семья не слишком часто им пользовалась. Вечерами они всегда читали. Если кто-то хотел посидеть у огня, то разжигали печку в помещении.

Дети по просьбе Гвен вымели из круга листья и прутики. Джек и Ник оттащили сгнившие бревна и нарубили новые, разложив их вместо сидений Дети постарше сделают на огне поп-корн, младшие поджарят сладкое суфле.

Джек сидел на корточках в середине расчищенного пространства, занимаясь костром. Он поднял на нее глаза:

— Привет!

— Надо принести веток или чего-нибудь еще? — спросила она. — Я не отличу хворост для растопки от бревна, но слова по крайней мере помню.

Он улыбнулся:

— Я отлично справляюсь.

— Я так и думала.

Эми присела на одно из бревен, обхватила колени руками и стала следить за его действиями. Маленькие язычки пламени уже лизали щепочки, и он постепенно добавлял все большие куски дерева.

Через какое-то время Джек сел в сторонке, глядя на огонь. Первые щепки уже сгорели, их оранжево-красные угли осели на темную золу прежних костров.

— Холли сказала, что ты был пожарным.

Он кивнул:

— Сразу после школы.

— А почему ты ушел?

— Бюрократия. Я лучше окажусь в горящем здании, чем буду иметь дело с государственной бюрократией.

— А ты когда-нибудь работал на ликвидации последствий стихийных бедствий? — спросила она.

— Ликвидация последствий стихийных бедствий? — Он взглянул на нее. В сумерках не было видно выражения его лица, только очертания почти квадратного подбородка. — Это что такое?