Даниэла Стил - Конец лета

Врач посмотрел на нее с безграничным сочувствием. Но Динна упрямо замотала головой:

– Я не хочу. Я имею в виду не укол. Я передумала делать аборт. Не могу.

«А вдруг ребенок от Бена?» На протяжении всего последнего часа эта мысль не давала Динне покоя. Она сама не могла бы сказать, не был ли этот вопрос лишь предлогом, чтобы сохранить ребенка.

– Вы окончательно это решили или просто испугались?

– И то и другое. Я не знаю.

Глаза Динны наполнились слезами.

– Динна, скажите, а если бы ребенок был только вашим, если бы в его зарождении не был замешан ни один мужчина, если бы вы могли оставить его себе, вы бы хотели этого ребенка?

Динна посмотрела врачу в глаза и молча кивнула. Доктор Джонс освободил ее ноги.

– Тогда идите домой, дорогая моя, и во всем разберитесь. Вы можете растить этого ребенка одна – если захотите. Никто не сможет отнять его у вас, он будет только вашим.

Неожиданно для себя Динна улыбнулась. Когда она вернулась домой, Марк принимал душ. Динна бесшумно прошла в студию и заперла дверь. Что она наделала? Она решила сохранить ребенка...Доктор Джонс прав, это может быть только ее ребенок и ничей больше. Так ли это?.. Или он всегда будет ребенком, Марка, как в свое время Пилар? Динна вдруг поняла, что ей никогда не вырваться. Ее малыш – дитя Марка, она даже не может набраться храбрости, чтобы уйти от него и растить ребенка одной. А это означает, что Бена она уже потеряла.

– Доброе утро, Динна.

Марк сел на свое обычное место и посмотрел на Динну. На столе был разложен обычный набор газет, стоял кофейник с горячим кофе, Динна ела яйцо.

– Как у тебя сегодня с аппетитом?

Марк уже несколько недель не видел, как она ест.

– Вообще-то мне не очень хочется есть. Возьми мой тост. Динна пододвинула Марку тонкую тарелку лиможского фарфора. В это утро стол был застелен бледно-голубой скатертью, под стать ее настроению. Марк внимательно посмотрел на Динну. Она вяло ковырялась ложкой в яйце.

– Тебе все еще нехорошо?

Динна пожала плечами и отвела взгляд.

– Нет.

– Мне кажется, тебе следует показаться врачу.

– Я уже записалась на прием на следующую неделю.

С последнего визита Динны к врачу прошло три недели. Три недели с тех пор, как она утром ускользнула из дома, чтобы сделать аборт. Три недели с тех пор, как она в последний раз видела Бена. И никаких известий о нем. Динна знала, что их и не будет. Возможно, они когда-нибудь где-нибудь случайно столкнутся, поболтают немного, как старые друзья, и ничего больше. Все кончено. Не важно, что они друг к другу чувствуют. При этой мысли все тело Динны словно отяжелело, ей захотелось только одного – лечь.

– Чем ты сегодня будешь заниматься? – спросил Марк с весьма слабым интересом.

– Ничем. Может быть, немного поработаю в студии.

Однако Динна не работала, она просто приходила в студию и сидела там, глядя на гору картин, присланных из галереи. Когда она попросила вернуть ее картины, Бен поначалу возражал, но Динна не могла продолжать работать с ним как ни в чем не бывало. Было бы невозможно продавать картины через Бена и совсем с ним не встречаться. А Динна не хотела, чтобы этой зимой он видел ее беременной. Так что выбора у нее не было, и она настояла, чтобы Салли вернула картины. И вот теперь они стояли, прислоненные к стенам ее студии, и смотрели на Динну своими незрячими лицами изнанок холстов. Только одна картина была повернут лицевой стороной – автопортрет с Пилар, на который Динна часами смотрела каждый день.

– Может, сходим куда-нибудь на ленч?

Услышав голос Марка, Динна обернулась. Он сидел в гостиной с поистине королевским видом. Динна с горечью подумала, что он теперь и есть ее король, ее властелин, а она – его рабыня, а все из-за ребенка, от которого ей не хватило духу избавиться. Она покачала головой:

– Нет, спасибо.

Динна даже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и бледной, даже не как луч солнца в зимний день, а как его отблеск на снегу. Она отказалась идти с Марком на ленч – ей не хотелось быть с ним, не хотелось, чтобы их видели вместе. Мысль, что их может увидеть Бен, приводила Динну в ужас. Она еще более решительно покачала головой и направилась в свое укрытие, в студию.

В студии Динна села, поджав ноги и обхватив руками колени, и по ее лицу потекли слезы. Она не знала, сколько просидела так, ей казалось, что несколько часов. Зазвонил телефон.

– Привет, чем занимаешься?

Звонила Ким. Динна вздохнула и попыталась наскрести в себе силы для улыбки.

– Ничем особенным. Сижу в студии и думаю о том, что мне пора выходить на пенсию.

– Черта с два, на пенсию! Это после бешеного успеха твоей выставки? А как Бен, продал еще какие-нибудь твои работы?

– Нет. – Динна старалась, чтобы голос не выдавал ее настроения. – Он... у него не было такой возможности.

– Наверное. Но он наверняка продаст, когда, вернется из Лондона. Салли сказала, что он пробудет там еще неделю.

– Я и не знала. Три недели назад вернулся Марк, и мы были ужасно заняты.

В это Кимберли верилось с трудом. Она знала, что после смерти Пилар супруги нигде не бывают, во всяком случае, так ей сказала сама Динна, когда они разговаривали в последний раз.

– Может, мне удастся выманить тебя из дома на ленч?

– Нет-нет... я не могу.

Ким вдруг испугалась: ей не понравился голос Динны, он как будто дрожал от боли.

– Динна? – Ответа не последовало, Динна заплакала. – Можно, я к тебе заеду?

Динна хотела было сказать «нет», но не нашла в себе сил.

– Динна, ты меня слышишь? Я выезжаю прямо сейчас, буду у тебя через пару минут.

Динна еще даже не успела спуститься вниз, когда услышала шаги Ким на лестнице, ведущей в студию. Ей не хотелось, чтобы Ким увидела ряды картин, повернутых к стене, но она опоздала. Стукнув один раз в дверь, Ким вошла в студию. Вошла – и изумленно огляделась, не понимая, что происходит. На полу, прислоненные к стенам студии, стояли картины, штук двадцать или тридцать.

– Что это такое?

Ким знала, что это не могут быть новые работы. Она наугад повернула несколько картин, увидела знакомые сюжеты и вопросительно посмотрела на Динну.

– Ты забрала свои работы из галереи? Динна кивнула.

– Но почему? Твоя выставка получила восторженные отзывы! Когда я говорила с Беном в прошлый раз, он сказал, что продал почти половину твоих полотен! В чем дело? – Ким осенило. – Это из-за Марка?

Динна вздохнула и опустилась в кресло.

– Я просто забрала их, вот и все.

Ким села напротив, хмуря брови. Динна выглядела ужасно: она была бледна как смерть, но особенно пугало трагическое выражение ее глаз.

– Динна, я знаю, что ты чувствуешь из-за смерти Пилар. Вернее, я не знаю, но могу себе представить. Но нельзя же губить всю свою жизнь. Твоя работа – это отдельная область, она должна быть отделена от всего остального.

– Но все не так... потому что это... из-за Бена. Последние слова Динны утонули в слезах, она закрыла лицо руками. Ким пододвинулась ближе и обняла подругу.

– Поплачь, не сдерживайся.

И Динна, сама не зная почему, так и сделала. Она заплакала в объятиях Ким, не сдерживаясь, она плакала по Пилар, по Бену, возможно, даже по Марку, потому что знала, что потеряла и его, отдала любовнице. Единственным, кого она еще не потеряла, был ее нежеланный ребенок. Ким ничего не говорила, она просто позволила подруге выплакать горе. Казалось, прошло много времени, когда наконец рыдания Динны стали стихать. Она подняла голову и посмотрела Ким в лицо.

– Ох, Ким, извини. Не знаю, что на меня нашло, но...

– Ради Бога, не извиняйся. Ты же не можешь держать все в себе, это не по силам. Хочешь кофе?

– Нет. – Динна поспешно замотала головой, потом ее лицо прояснилось. – Пожалуй, я бы выпила чаю.

Ким сняла телефонную трубку и позвонила на кухню.

– А после чая, если не возражаешь, можем прогуляться.

– Но как же твоя работа? Ты что, уволилась или взяла выходной, чтобы поработать моим психоаналитиком?

Динна улыбнулась сквозь слезы.

– Ну, если ты забрала картины из галереи, может быть, мне и стоит уволиться, тогда мой поступок будет ничуть не глупее твоего.

– Ты ошибаешься, я поступила совершенно правильно.

– Но почему? Я тебя не понимаю.

Динна хотела что-то сказать, но потом передумала. Она посмотрела Ким в глаза.

– Я не хочу больше встречаться с Беном.

– Ты порвала с Беном?

В комнате стало тихо, женщины молча смотрели друг на друга. Наконец Динна кивнула.

– Решила остаться с Марком?

– Я вынуждена с ним остаться.

Динна вздохнула и внесла в студию поднос, который Маргарет оставила за дверью. Передав Ким чашку с кофе, она взяла свой чай и с опаской отпила глоточек, потом крепко зажмурилась и наконец снова заговорила:

– У нас с Марком будет ребенок.

– Ты шутишь! Динна открыла глаза.

– Если бы! Я узнала, что беременна, во Франции. Через несколько дней после похорон я потеряла сознание в маленькой церквушке, и Марк отвез меня в местную больницу. Он боялся, что у меня какая-нибудь страшная болезнь, но тогда мы оба были в таком ужасном состоянии, что все могло быть. В больнице выяснилось, что я всего лишь беременна, срок – два месяца.

– Значит, сейчас у тебя какой срок?..

– Ровно три месяца.

– Ты не выглядишь на три. – Ким была потрясена. Она перевела взгляд на совершенно плоский живот Динны в облегающих джинсах.

– Я знаю. Наверное, на этот раз ребенок будет маленьким, к тому же из-за всех переживаний я сильно похудела.

– Господи... Бен знает? Динна покачала головой.

– Я так и не смогла заставить себя рассказать ему. Я подумывала сделать... сделать аборт, я даже попыталась, сходила к врачу, мне было назначено время, но когда меня положили на стол, я поняла, что не могу на это пойти. После того, как двое моих малышей умерли, а потом и Пилар... Пусть я не хочу этого ребенка, я все равно не могу...