Даниэла Стил - Конец лета

– Когда ты возвращаешься домой?

Динна крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться.

– Скоро. – «С Марком и его ребенком». К горлу подступили рыдания. – Я по тебе ужасно скучаю.

По ее лицу медленно покатились слезы.

– И все же не так, как я по тебе, любимая. – Бен помолчал, прислушиваясь. Он чувствовал, что Динна чего-то недоговаривает, но не понимал, чего именно. – Ты в порядке? – Он знал, что она еще долго будет скорбеть по Пилар, но ему показалось, что дело не только в этом. – Динна, не молчи. Ответь мне!

Динна молчала, не переставая плакать.

– Динна, любимая, ты где?

Бен напряженно прислушался, он был уверен, что она еще там. Наконец Динна хрипло пробормотала сквозь слезы:

– Я здесь.

– Ох, дорогая... – Бен нахмурился, потом улыбнулся и предложил: – Может быть, мне приехать? Что ты на это скажешь? Это возможно?

– Не думаю.

– А как насчет того, чтобы провести ближайшие выходные в Кармеле? Это будет День труда. Ты уже вернешься?

Динне казалось, что Кармел где-то в десятках световых лет от нее. Она хотела было сказать «нет», но помедлила с ответом. Ближайшие выходные в Кармеле... А почему, собственно, нет? Марк в это время еще должен быть в Греции. Если вылететь прямо завтра, то у них с Беном будет время до конца недели, а может быть, даже еще один день до возвращения Марка. Вместе... в Кармеле... А потом все будет кончено, как они и предвидели. Наступит конец лета. Динна быстро соображала.

– Я вернусь домой завтра.

– Правда? Ох, дорогая, как здорово... Во сколько?

Динна быстро подсчитала в уме.

– Около шести утра – по твоему времени.

Она выпрямилась и вдруг улыбнулась сквозь слезы.

– Ты не передумаешь? – спросил Бен.

– Нет, не передумаю. – Динна назвала номер рейса. – Ориентируйся на это время; если я на этот рейс не успею, я тебе позвоню. – Она рассмеялась в трубку, чувствуя, что слезы вот-вот брызнут снова. – Бен, я возвращаюсь домой!

Казалось, с тех пор, как она уехала, минула целая вечность. На самом же деле прошла всего неделя.

Динна уехала той же ночью, оставив свекрови записку, что ее вызвали в Сан-Франциско и она очень сожалеет, что пришлось уехать в спешке. Уходя из дома, Динна забрала с собой картину, на которой она была вместе с Пилар. Она не сомневалась, что свекровь поймет ее желание вернуть картину себе. Перед отъездом Динна наказала горничной, что, если позвонит Марк, она должна просто ответить, что ее нет. Больше ничего. Тогда у нее будет в запасе еще как минимум один день. Как бы Марк ни отнесся к ее отъезду, он все равно ничего не сможет сделать. Ему нужно закончить дела в Греции. Так что на неделю он будет вынужден оставить ее в покое, у него нет причин этого не делать. Конечно, он будет недоволен, что она самовольно улетела из Парижа домой, но не более того. Теперь она свободна. У нее есть целая неделя, сейчас Динна только об этом и думала.

За час до посадки Динна уже не могла оставаться на месте. Она сгорала от нетерпения, как девчонка. Даже короткие приступы тошноты не могли испортить ей настроение. Когда ее начинало тошнить, она просто закрывала глаза и думала о Бене, и тошнота проходила.

В Сан-Франциско Динна сошла с самолета одной из первых. Перед посадкой самолет некоторое время двигался сквозь облака словно наперегонки с солнцем. Наконец все вокруг окрасилось в розовые и золотые цвета, солнце встало. Утро было прекрасное, но даже оно не отвлекало Динну от мыслей о Бене. Самолет коснулся летного поля и наконец остановился, а Динна думала только о Бене. Она не могла дождаться, когда можно будет встать с места и идти к выходу. Думая о встрече с Беном, Динна не могла не улыбаться. Она была в белых брюках, белой шелковой блузке и черном бархатном пиджаке, накинутом на плечи. Лицо цвета слоновой кости и волосы цвета черного дерева дополняли картину в черно-белых тонах. Ее кожа стала гораздо бледнее, чем была перед отъездом, глаза красноречиво говорили о том, что она перенесла, и все же они светились радостью в предвкушении встречи.

И вот Динна увидела Бена. В этот ранний час он стоял в терминале один и ждал Динну у стойки таможни. Он улыбался, через руку была перекинута черная куртка. Динна миновала дверь, они бросились друг к другу, и Динна оказалась в объятиях Бена.

– Ох, Бен!..

В ее глазах смех перемешался со слезами. Бен крепко обнял ее. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец смог ее отпустить.

– Динна, как я рад, что ты приехала! Я за тебя очень волновался.

– Я тоже рада.

Бен всмотрелся в ее глаза, не вполне понимая их выражение. Он отчетливо видел в ее взгляде боль, но было и еще что-то, чего он не мог расшифровать. Динна снова прижалась к нему и крепко обняла.

– Поехали домой?

Динна кивнула, в ее глазах снова заблестели слезы. Домой. На неделю.

– Ты не больна?

Динна с закрытыми глазами навзничь лежала на кровати и улыбалась. Она пробыла дома уже четыре часа, и все это время они с Беном провели в постели. Было только десять утра, в самолете она не сомкнула глаз. Бен не знал, то ли на нее так сильно повлиял долгий перелет из Парижа, то ли неделя после смерти Пилар оказалась еще тяжелее, чем он предполагал. Распаковывая вещи, Динна показала ему привезенную из Парижа картину.

– Динна, тебе плохо?

Она открыла глаза и увидела, что Бен внимательно за ней наблюдает.

– Мне хорошо, как никогда в жизни. – По ее улыбке Бен понял, что это правда. – Когда мы едем в Кармел?

– Завтра, послезавтра – когда ты захочешь.

– А можно сегодня?

В ее голосе слышались едва различимые нотки отчаяния, но Бен все еще не мог понять, в чем причина ее состояния, и это его беспокоило.

– Пожалуй, мне нужно обсудить это с Салли. Если она согласится взять на себя управление галереей, пока меня не будет, то все в порядке.

– Надеюсь, она согласится, – сказала Динна мягко и одновременно как-то слишком серьезно.

– Все так плохо? – спросил Бен. Динна кивнула, и он понял, что интуиция его не обманула. Он пошел готовить завтрак. – Завтра будет твоя очередь, – добавил он уже из кухни.

Динна рассмеялась, встала с постели, нагишом прошла в кухню и остановилась в дверном проеме, наблюдая за Беном. Сейчас ее не волновало, что она будет заниматься с ним любовью, когда в ее утробе растет ребенок Марка-Эдуарда. Они занимались этим все лето, и она хотела заниматься любовью с Беном, более того, ей это было просто необходимо – чтобы запомнить навсегда.

– Динна?

Она улыбнулась и склонила голову набок.

– Слушаю, сэр!

– Что случилось? Я имею в виду, кроме того, о чем я знаю... кроме Пилар. Есть еще что-нибудь?

Динна хотела было сказать, что и этого достаточно, но поняла, что не может лгать Бену.

– Пока я была во Франции, выяснились некоторые обстоятельства.

– Что-то, о чем мне следует знать?

Как и Марк, Бен опасался за ее здоровье, потому что вид у нее был явно больной. Он внимательно посмотрел на нее.

Динна медленно покачала головой. Ей так не хотелось рассказывать Бену о ребенке. Будь это его ребенок, все сейчас было бы по-другому.

– Так что за обстоятельства? – Бен улыбнулся одними глазами. – Тебе какую яичницу, глазунью или болтунью?

– Болтунью.

Динне становилось плохо при одной мысли о жареной яичнице-глазунье, но с болтуньей она бы еще как-нибудь управилась, если не очень глубоко вдыхать запах кофе.

– И без кофе.

Бен очень удивился:

– Ты отказываешься от кофе?

– Я решила соблюдать пост.

– Ты торопишься, до Великого поста еще шесть или семь месяцев.

«Семь месяцев... семь месяцев...» Динна постаралась не думать о том, что произойдет через семь месяцев, и улыбнулась попытке Бена пошутить.

– Возможно.

– Так что происходит?

– Ох, я не знаю. – Динна вошла в кухню, обняла Бена и прижалась лицом к его спине. – Правда, не знаю. Мне бы только хотелось, чтобы моя жизнь была немножко попроще.

– И?..

Бен повернулся в кольце ее рук, и они оказались лицом к лицу. Так они и стояли, нагие, перед кухонной плитой.

– Я тебя люблю, вот и все.

«Ну почему сейчас? Ну почему приходится рассказывать Бену так скоро?» Глаза Динны наполнились слезами, но она заставила себя смотреть на него. По крайней мере это она могла для него сделать.

– Но все оказалось не так просто, как я думала. Бен неотрывно смотрел ей в глаза.

– А ты разве думала, что будет легко? Динна покачала головой:

– Нет, но я думала, что будет все-таки легче, чем оказалось.

– И что же?

– Бен, я не могу от него уйти.

Ну вот она это и сказала. Боже правый, она произнесла эти слова вслух! Динна смотрела на Бена со слезами на глазах.

– Почему?

– Не могу, и все. Не сейчас.

«И потом тоже не смогу, когда у меня родится его ребенок. Позвони мне лет через восемнадцать...»

– Динна, ты его любишь?

Она уверенно замотала головой.

– Раньше мне казалось, что я его любила, я даже была в этом уверена. Я знаю, так оно и было. Наверное, в каком-то смысле я все еще его люблю. И он тоже все эти годы любил меня... по-своему. Но все кончилось, кончилось давно, просто до последнего лета я этого не понимала. Теперь, после недели в Париже, я почувствовала это особенно отчетливо. – Динна помолчала, переводя дух. – Бывали моменты, когда даже рядом с тобой я не была уверена, что мне стоит от него уходить. Не знаю, как сказать... наверное, мне казалось, что я не имею на это права. И еще я думала, что, может быть, все еще его люблю.

– А ты любишь?

– Нет. – Динна всхлипнула. Она отвела взгляд и вытерла руками заплаканное лицо. – Я осознала это только несколько дней назад. После того, как кое-что произошло.

«Я совершенно четко поняла, что не хочу иметь от него ребенка, я хочу ребенка от тебя».