Даниэла Стил - Конец лета

– Ну и как прошел разговор? – «Ты не попросила развода?»

– Как обычно. Я рассердилась. Он страшно возмущался из-за выставки. Секретарша нарочно позвонила ему в Париж, чтобы нажаловаться.

– Это имеет какое-то значение? – Динна пожала плечами. – Разве его мнение все еще важно для тебя? Ты все еще боишься его прогневить?

Динна повернулась и посмотрела на Бена.

– В некоторых отношениях он ведет себя как мой отец. Марк много лет был для меня главным авторитетом.

– Ты его боишься?

– У меня никогда не возникало такой мысли, но, возможно, это действительно так. Просто раньше я думала, что его уважаю. Но... ой, ну не знаю я!

– Что он может сделать в самом худшем случае?

– Уйти от меня – по крайней мере раньше я так думала.

– А теперь больше не думаешь? Динна покачала головой:

– Нет.

Странно, но сейчас ей почти хотелось, чтобы Марк от нее ушел. Тогда все стало бы гораздо проще, хотя оставалась еще Пилар. Дочь никогда бы ее не простила. Динна нахмурилась так, что брови сошлись на переносице. Бен тронул ее за руку.

– Не волнуйся ты так, все образуется.

– Хотела бы я знать как. Бен, я не знаю, что мне делать.

Вернее, она знала, что ей следовало бы сделать, но делать этого не хотела. Она не хотела ни терять Бена, ни уходить от Марка.

– Кроме всего прочего, у меня есть долг перед Пилар. Я ее мать.

– А как же твой долг по отношению к самой себе? Прежде всего ты обязана выполнять свой долг перед собой, а потом уже перед ребенком. В конце концов, это твоя жизнь.

Динна кивнула. Некоторое время они ехали молча. Казалось, Динна немного успокоилась.

– Как странно, большую часть времени я вообще не вспоминаю о существовании Марка. Восемнадцать лет он был центром моей жизни, и вдруг за какие-то полтора месяца у меня появилось такое ощущение, будто он исчез, умер, никогда не существовал. Я чувствую себя другим человеком. Но, Бен, Марк же существует, он никуда не делся. Он мне звонит, он ждет, что я буду с ним разговаривать, а я почему-то не могу.

– Так не общайся с ним какое-то время.

«Ну вот, Бен не понимает. Господи, сделай так, чтобы он не стал вести себя как собственник, ну пожалуйста...» Однако Бен продолжал:

– По-моему, тебе нужно расслабиться и наслаждаться тем, что есть. А о том, что будет дальше, станешь беспокоиться после.

– А что, ты сам так и делаешь?

Динна положила руку на его шею и поцеловала его в щеку. Она видела в глазах Бена беспокойство и страх, читала тревогу на его лице, особенно когда он думал, что она его не видит.

– И ты нисколько не волнуешься, правда?

– Я?

Бен замотал головой так решительно, что Динна засмеялась:

– Врешь ты все. Я знаю, что ты беспокоишься ничуть не меньше, чём я. Так что не надо произносить передо мной правильные речи. Я-то думала, что ты такой невозмутимый, что тебя это никогда не коснется. Но теперь я знаю, что это не так.

– Неужели?

Бен посмотрел на нее, смех и бравада смешались в его взгляде. Но в действительности ему было страшно даже подумать о том, что будет осенью. Это был один из тех страхов, которым он не мог посмотреть в лицо, как ни пытался себя заставить.

– Ну что же, во всяком случае, его не будет дома еще целый месяц.

– Месяц?

Динна молча кивнула, и они поехали дальше.

– Хватит спать, соня, вставай, уже почти десять часов. Динна открыла один глаз, замычала и перевернулась на другой бок. Бен похлопал ее по заду, потом наклонился над ней и поцеловал.

– Вставай, у нас сегодня встреча с потенциальным покупателем. К одиннадцати часам тебе нужно быть в галерее.

– А как же ты? – пробормотала Динна, не поднимая головы от подушки.

– Я ухожу прямо сейчас. Дорогая, ты встанешь сама?

– Нет.

Бен снова сел на кровать рядом с ней.

– Динна, ты хорошо себя чувствуешь?

Все эти две недели после выставки она чувствовала себя совершенно измотанной.

– Хорошо.

Но на самом деле ей вовсе не было хорошо. Голова казалась тяжелой, а тело как будто окунули в цемент. Вставать совершенно не хотелось, куда лучше было бы проваляться весь день в постели, то засыпая, то просыпаясь.

– Почему ты в последнее время такая усталая? Бен смотрел на нее с искренней тревогой.

– Наверное, старею.

– Несомненно. Я только хотел бы надеяться, что успех не окажется для тебя непосильной ношей. – Продолжая переговариваться с Динной, Бен направился в кухню. – Поджарить тебе тост?

Мысль о еде не вызвала у Динны ни малейшего энтузиазма. Она покачала головой, закрыла глаза и снова уткнулась лицом в подушку.

– Спасибо, не надо.

Через некоторое время Бен все-таки принес ей кофе. Однако ей не хотелось и кофе – наверное, впервые за несколько лет.

– Динна, ты точно не заболела?

– Я здорова, просто устала.

А еще ей становилось дурно при мысли о предстоящем возвращении Марка. Вероятно, причина была именно в этом. Мысли о нем и о Пилар высасывали из нее все силы. Динна сознавала, что глупо позволять им портить ее последние недели с Беном, но ничего не могла с собой поделать.

– Честное слово, дорогой, я в порядке. Не беспокойся. Динна бодро улыбнулась, взяла чашку и отпила немного кофе. Но когда теплый пар поднялся к ее лицу, ее чуть не вырвало. Заметно побледнев, Динна поспешно поставила чашку.

– Да ты больна! – воскликнул Бен.

От волнения за Динну его слова прозвучали как обвинение.

– Успокойся, говорю же, со мной все в порядке. Я совершенно здорова и обожаю тебя.

Динна ослепительно улыбнулась и протянула к нему руки. Бен обнял ее и прижал к себе. Он не хотел, чтобы с ней случилось хоть что-нибудь, и сейчас вдруг панически испугался, что потеряет ее. Бен думал об этом по десять раз на дню. Динна могла заболеть, попасть в аварию, ее могла захлестнуть волна прибоя в Кармеле, она могла погибнуть при пожаре... Или вернуться к Марку.

– Кто этот покупатель, с которым у нас сегодня встреча?

– Его фамилия Жюно. Он не то француз, не то швейцарец, точно не знаю.

Француз? Вдруг он случайно знает Марка? Но Бен ответил на вопрос Динны еще до того, как она задала его вслух:

– Нет. Он приехал в город только на этой неделе, твои работы ему понравились, когда он случайно проходил мимо галереи и увидел их через окно. Все просто и ясно. Ты довольна?

– Отлично, мистер Телепат.

– Вот и хорошо. Тогда увидимся в галерее в одиннадцать.

Бен снова посмотрел на Динну и принужденно улыбнулся, потом помахал ей на прощание и ушел. Они оба чувствовали одно и то же, и Бен это знал – оба были зажаты в тиски. Динне стали сниться по ночам кошмары, и, засыпая, она отчаянно цеплялась за Бена. А теперь еще эта слабость и какой-то непонятный недуг... Они оба терзались одними и теми же страхами, оба думали о том, что принесет им конец лета, и уже заранее боялись предстоящей потери. У них оставалось еще две недели, может быть, даже три, если Марк задержится. Он собирался вернуться вместе с Пилар. Но что потом? Ни у Бена, ни у Динны не было ответа на этот вопрос. Пока не было. Оба надеялись на какое-нибудь чудо, но чуда не происходило.

Ровно в одиннадцать Динна была в галерее. В этот день она надела кремовый шелковый костюм и шелковую блузку цвета слоновой кости. Ее сумочка цвета ванили соответствовала по цвету туфлям. Динна надела нитку жемчуга, доставшуюся ей в наследство от матери, и серьги – подарок Бена. Месье Жюно, потенциальный покупатель, смотрел на нее с выражением, близким к благоговению. Он произнес все приличествующие случаю слова и вообще излучал обаяние. И действительно оформил покупку – он купил не одну, а две картины, причем самые лучшие. После того как покупатель ушел, Динна и Бен радостно пожали друг другу руки. Сумма сделки составила почти восемь тысяч долларов, около половины из которых, естественно, должны пойти Бену. Он брал себе стандартные комиссионные – сорок процентов. Некоторые дилеры брали и пятьдесят. Однако даже за вычетом комиссионных Динна за последние недели получила неплохой доход. После выставки она заработала около двенадцати тысяч долларов.

Динна довольно рассматривала чек. Понаблюдав за ней, Бен спросил:

– Что ты будешь делать с этими деньгами?

– Я стану независимой.

Динна вдруг вспомнила, что сказал Марк перед самым отъездом. Он заметил, что она не бросает занятия живописью, чтобы иметь возможность содержать себя, если у нее когда-нибудь опять возникнет такая необходимость. Возможно, он был прав. Это, конечно, не единственная причина, но благодаря сознанию, что у нее теперь есть собственные средства, Динна чувствовала себя совершенно по-новому.

– Не хочешь пригласить меня на ленч, чтобы доказать свою независимость? – шутливо спросил Бен.

С восхищением глядя на Динну, он думал о том, как же она хороша, но в то же время видел по ее глазам, что ей отчего-то не по себе.

– Ну, так как насчет ленча?

Бену очень хотелось пойти куда-нибудь с Динной, быть с ней рядом, отвезти ее домой, остаться с ней наедине, хотелось сполна насладиться каждой минутой того времени, чтоу них еще осталось. Это буквально превращалось у него в навязчивую идею. Однако Динна отрицательно покачала головой:

– Я бы с удовольствием, но не могу. У меня ленч с Ким.

– Проклятие! Ну ладно, так и быть, не буду тебя просить его отменить. Но в пять часов, когда я закончу работу, вы, мадам, поступаете в мое распоряжение.

– Слушаюсь, сэр.

Динна с готовностью взглянула на него.

– Обещаешь?

– О да, это такое обещание, которое мне будет легко выполнить.

– Ну ладно, тогда иди.

Бен проводил ее до дверей галереи, по-джентльменски поцеловал в щечку и подождал, пока она перейдет через дорогу и сядет в «ягуар». Он смотрел ей вслед и думал, какая же она элегантная женщина. И она его женщина. Бен возвращался в галерею и улыбался от гордости.