Недовольных Ее Величеством оказалось довольно много, но некоторые из этих людей выглядели странно и подозрительно. Брат не обращал никакого внимания на их поведение. Он открыто обсуждал свои планы. Считалось, согласием Якова Роберт уже заручился, хотя шотландский король ничего толком не обещал.

Рядом с Робертом всегда находился граф Саутгемптон. Генри у себя дома, наверное, вообще не бывал: в любое время, когда ни приходила я к брату, заставала графа. Порой он приводил с собой жену. Элизабет не выглядела счастливой. Ее отсутствующий взгляд выдавал мысли, явно витавшие где-то не здесь. А Саутгемптон, как и прежде, не принимал ничего всерьез. Когда я пыталась с ним поговорить об опасных намерениях брата, он лишь махал рукой:

– Роберту надо отвлечься, – твердил Генри. – Роберт обижен на королеву. Сейчас он недолго поиграет против нее. Королева простит в итоге своего любимого графа Эссекса, а он опять бросится к ее ногам.

Мне не верилось в такой счастливый исход. Тучи, которые теперь постоянно висели над осенним Лондоном, казалось, сгустились над Робертом навеки. Состояние здоровья его могучего тела, скорее всего, улучшилось. Но состояние ума омрачилось, и просвета я не видела. Во время любого разговора он срывался, яростно выкрикивая бессвязные фразы или слова молитвы. В комнате будто начинали вспыхивать молнии и греметь гром. Окружающие замолкали и пережидали, пока Роберт успокоится.

Однажды брат позвал меня к себе в спальню:

– Пришло письмо от Чарльза, – помахал он листком бумаги перед моим лицом. – Не хочу, чтобы хоть слово из него услышали мои друзья. Он пишет:

«Ранее, когда вы были в опасности, мой друг, я помогал вам наиболее законным путем из всех возможных. Лицо, о котором мы говорим, действительно, обладает всеми законными правами. Тем не менее он не торопится выйти к вам на подмогу, что вызывает у меня некие подозрения. Уверен, сейчас, когда ваша жизнь вне опасности и речь идет только о восстановлении прав на получение прибыли, дохода, приличествующего тому образу жизни, к которому вы привыкли (что является совершенно справедливым, смею вас заверить), не следует подвергать себя большей опасности, чем прежде. А известное вам лицо ясно указывает в письмах ко мне, что не желает вступать ни в какие предприятия, имеющие целью удовлетворение частных амбиций графа Эссекса».

– Мы готовы выступить, а Чарльз не просто не помогает мне. Он продолжает переписку с шотландским королем, не пытаясь уговорить его выступить. Напротив!

– Удивлена, что Чарльз в принципе впутался в твои дела, – честно ответила я. – Ты подвергаешь опасности всех: свою семью, Чарльза и друзей. Неужели ты сам не видишь, тебе не следует выступать против королевы?! Тебе надо, как ты обещал, удалиться в замок в Оксфордшире, который любезно предоставляет дядя. Роберт, пойми, силы неравны. Ее Величество обыграет тебя.

– Ты не знаешь, за мной стоит весь Лондон. Народ пойдет за мной! Я – их герой! Герой Кадиса! Неурожаи последних лет вынуждают людей бедствовать и искать защиты. Ты не понимаешь, Пенелопа, своим скудным женским умом, какой властью я уже обладаю, – в голосе Роберта зазвучали знакомые гневные нотки.

Я не стала спорить, прекрасно представляя, какой вызову этим нервный срыв. Понятно было одно: Роберт, практически не выходя из дома, уверовал в собственное могущество. Кто убедил его в этом? Явно, Чарльз, даже находясь вдали от дома, уже чувствовал, как неверно поступает Роберт. Однако существовали люди, поддерживавшие брата. Они-то и вызывали у меня подозрения.

* * *

Потеряв посредника в лице Чарльза, Роберт все равно настойчиво продолжал писать шотландскому королю. С изворотливостью, вечной спутницей политической интриги, Роберт свои усилия направил на то, чтобы убедить Якова открыто выступить в борьбе за английский трон.

– Опасность, исходящая от испанцев, не миновала, – рассуждал Роберт. – Я не запугиваю шотландского короля, а говорю истинную правду. Филипп Третий, как и его отошедший в мир иной отец, мечтает покорить Англию. На престол здесь он посадит свою старшую сестру, инфанту Изабеллу.

– Почему Изабеллу? – я плохо разбиралась в хитросплетениях родственных связей между королями. – Разве она является потомком Тюдоров?

– Не важно, Пенелопа! – отмахнулся Роберт, но потом решил объяснить ход своих мыслей: – Да, является. Изабелла – внучка французского короля Генриха Второго, а значит, родственница Тюдоров.

Я молча кивнула, не вдаваясь в дальнейшие подробности.

– Догадываюсь, многие следят за состоянием здоровья пожилой и бездетной английской королевы. Филипп – не исключение. Его старшая сестра – лучший претендент на трон. Сесил поддерживает именно эту сторону, объясняю я Якову. В руках людей Сесила находятся те места на побережье, где скорее всего высадятся испанские солдаты. Яков, не теряя времени, должен прислать посольство в Англию и заявить права на престол.

Вскоре из Шотландии пришел обнадеживающий ответ. Роберт, вдохновленный обещанием в ближайшее время выслать посольство, продолжил свои рискованные встречи с друзьями. На втором этаже Эссекс-хауса теперь собирались не просто ближайшие друзья, а Совет Пяти. Совет, состоявший из самых преданных Роберту людей, конечно, включал в себя графа Саутгемптона и маминого мужа Кристофера Бланта. Руководил Советом сам Роберт.

Заговор тщательно обсуждался втайне от тех, кто находился внизу. Впрочем, полностью секрет сохранить, естественно, не удавалось, ведь Роберт составлял списки преданных его делу людей. С теми, кого включали в список, предварительно разговаривали, намекая на готовящийся мятеж.

К концу года в списке оказалось сто двадцать человек, на которых Роберт и его Совет могли положиться. Планировалось захватить королевский дворец, уговорить или заставить королеву удалить из парламента врагов графа Эссекса, созвать новый парламент, который будет состоять из заранее назначенных Робертом людей.

– Дороти, есть ли выход? – вопрошала я сестру в отчаянии. – Скоро наступит конец. Понимаешь, вечно это продолжаться не будет. От Чарльза пришло письмо лично для меня. Он просит воздержаться от посещения дома Роберта. Но как я могу не ходить туда? Понимаю, я ничем не помогаю своим присутствием. Тем не менее мне так спокойнее.

– Не стоит ли последовать совету Чарльза? – Дороти нахмурилась. – Если ты не станешь там появляться, то просто скажешь, что ничего не знала о готовящемся заговоре. Иначе ты становишься его участницей.

– Меня тянет туда неведомая сила. Каждый день обещаю себе остаться дома или, вот как сегодня, зайти к тебе. Не получается. Проходит немного времени, и я прошу отвезти меня в Эссекс-хаус. Там я брожу по комнатам, слушая разговоры. Иногда присаживаюсь в кресло. Перед глазами мелькают люди. Странные, Дороти, люди. Опасные и словно бы грязные. Они постоянно едят и пьют. Слуги только и бегают в лавку или в погреб за вином. Порой к вечеру приходят женщины. Они громко смеются и флиртуют с гостями. Элизабет, графиня Саутгемптон, среди них. Она заговаривает со мной, а я не понимаю ни слова.

– Элизабет осознает, во что ввязался ее муж?

– Кажется, нет. Она бегает на спектакли, в гости к тем, кто ее принимает, заказывает платья… Графиня развлекается. И происходящее в доме Роберта, по-моему, не воспринимает серьезно. Я вижу, Роберта заманивают в ловушку, и скоро она захлопнется.

– Мама ни о чем не догадывается? – поинтересовалась Дороти. – Мы можем поехать попросить ее вразумить Роберта.

– Мама видит: что-то происходит неладное. Она хочет сама приехать в Лондон. Ее беспокоит не только Роберт. Кристофер активно помогает ему. Он воодушевлен планами Роберта и готов идти с ним до конца.

– А твой муж? Он вроде поддерживал Роберта.

– Сейчас я его не вижу. Рич – не из бездумных храбрецов. Уверена, он не станет помогать Роберту. Хорошо, Чарльза нет в Лондоне. В Ирландии опасно, но здесь еще хуже. Слышала, королева очень ценит действия лорда Монтджоя. Ему удалось невозможное. Спокойный, не склонный к совершению подвигов, Чарльз поступает решительно и добивается успеха. Переписку с шотландским королем он со своей стороны прервал. Ее теперь Роберт ведет в одиночку.

Некоторое время мы сидели с Дороти в тишине. Я вспомнила Филиппа Сидни, свою первую и, скорее всего, последнюю настоящую любовь. Строчки из его сонетов плясали перед глазами и потихоньку по моим щекам потекли слезы. Нестерпимо захотелось вернуться назад в прошлое, где мы так любили друг друга и были безмерно счастливы…

– Не плачь, – Дороти тронула меня за плечо. – С Робертом все будет хорошо. Обойдется.

– Я плачу по прошлому, дорогая, – всхлипывая, бормотала я. – По минувшим дням, которые не вернешь. Неумолимо приближается тот миг, когда ты подумаешь, а ведь все, кого я любила – там, в затянутом дымкой былом. Когда ты заплачешь оттого, что рядом нет человека, который безвозвратно покинул тебя. Сейчас я могла бы остановить брата, оттащить его от пропасти, возле которой он встал, готовясь к последнему шагу. Да только не в моих силах остановить его. А главное, не в его силах остановиться. Я вспомнила Филиппа, Дороти. Где мы потерялись? И существовала ли для нас другая дорога?

И вновь повисло молчание, паутиной окутавшее комнату. Вдруг я ужаснулась: ведь сестра моя тоже любила и тоже потеряла любимого человека. Мы сидели рядом и не знали что делать. Страх заполнял нас обеих, заставляя вспоминать о тех, кого спасти мы не сумели…

– Обойдется, – прошептала Дороти. – Роберт успокоится и забудет про мятеж. Не беспокойся. Ну как иначе? Господь будет милостив!

* * *

Мама приехала к Рождеству. Больше всего ей хотелось увидеть Роберта.

– Почему он не уезжает отсюда? – спрашивала она. – Его давно освободили. Френсис и дети ждут. Здесь Робину не следует оставаться.

На следующий день после приезда мы вместе поехали в Эссекс-хаус. Я предупредила маму о собиравшихся там людях, а Роберту сообщила о мамином прибытии. Я надеялась, он хотя бы в эти дни избавится от своих многочисленных гостей.