Виктория Балашова - Конец эпохи Тюдоров

Дрейку, однако, удалось захватить несколько торговых судов, что хоть как-то компенсировало затраты на кампанию королевы. Взять Лиссабон у англичан не получилось…

– Мы находились почти у цели. Я попал копьем прямо в ворота города! – гордо вещал Роберт. – Трусы-португальцы не стали рисковать. С такими людьми нельзя иметь дело!

Да, удар копья Роберта произвел впечатление. Он не помог взять город, зато позже позволил добиться прощения королевы. Впрочем, по порядку. Итак, выбора не оставалось: Дрейк повел корабли к Азорским островам. Но и здесь ему не удалось достичь цели. Испанцы, полностью осознав опасность, пресекли все попытки прорваться к островам. Они потопили несколько кораблей Дрейка. Из-за болезней и ранений Норрис был вынужден отправиться с частью судов обратно к берегам Англии. Дрейк остался в море. Он хотел хотя бы захватить торговые корабли, которые шли из Америки. Не прекращавшийся шторм не позволил ему сделать даже это.

Королева вернула лишь треть затраченных денег, потеряв около сорока кораблей и тысячи человек убитыми или умершими от болезней. Роберт считал, что поход Английской Армады нанес большой урон испанцам.

– Нельзя считать нас побежденными, – утверждал он. – Мы заставили испанцев на несколько лет отложить приготовления флота к следующему нападению на Англию. Пусть мы не достигли ни одной цели, зато потрепали врага как следует!

Не знаю. Женщине судить о подобных вещах сложно. Но я никогда после гибели Филиппа в Нидерландах не считала смерть людей достойным итогом любого дела. До смерти Сидни я просто об этом не задумывалась. Хотя меня и ужасали деяния отца в Ирландии, только гибель любимого человека заставила посмотреть на войну другими глазами. А Роберт все больше становился похожим на Уолтера Деврё. Остановить его порывы было некому – королева гневалась на фаворита недолго, а мы с мамой уже не являлись для него авторитетом.

Прием, оказанный Роберту королевой, удивил приближенных. Они знали не понаслышке о ее гневе, вызванном тайным бегством Роберта на корабль Дрейка. Елизавета посылала письмо за письмом с приказами Эссексу вернуться. Ситуацию ухудшали, конечно, и неудачи, которые преследовали Армаду. Победителей принято прощать. Именно поэтому двор был уверен: фавориту несдобровать.

Прекрасно понимая: ей путь к королеве закрыт, мама попросила своего отца, сэра Френсиса Нолиса, замолвить за внука слово. Деду тогда исполнилось семьдесят восемь лет. Он служил еще Генриху, отцу Елизаветы. Несколько десятков лет он являлся членом парламента. Лишь при королеве Марии сэр Френсис вместе с семьей был вынужден покинуть Англию – он не изменил своей вере и, будучи протестантом, поселился в Германии. Смерть Марии позволила ему вернуться на родину.

Надо сказать, сэр Френсис никогда не одобрял маминого брака с графом Лейстером. Отчасти свадьба тогда состоялась из-за беременности мамы. Второй причиной был всем известный жесткий нрав деда. Он настаивал на официальной церемонии, постоянно напоминая Летиции о предыдущей любовнице графа, которая имела от него незаконнорожденного ребенка.

Так вот, именно дедушку и попросили пойти к королеве. Елизавета его уважала и прислушивалась к его советам. Надо ей, правда, отдать должное – королева редко им следовала…

Сэр Френсис просил Елизавету простить Роберта.

– Он вел себя как настоящий герой! – Речь дедушки в основном касалась доблестного поведения внука в бою. – Он не побоялся сойти на берег и метнуть копье в ворота Лиссабона. Роберта могли ранить и даже убить, выстрелив из арбалета. Но он хотел показать этим воякам, какие отважные люди осаждают город. После он выкинул свои личные вещи из шлюпки, чтобы освободить место для раненых. Да, Роберт молод и горяч. Но его отвага и доблесть внушают солдатам уважение.

Елизавету слова дедушки тронули. К тому же у нее Роберт вызывал восхищение. Горящий взор и пылкие речи фаворита всегда нравились королеве. Роберту позволили вернуться ко двору. Мало того, ему предоставили возможность зарабатывать деньги. А потеряв средства, вложенные в поход Армады, Роберту это было как нельзя кстати.

– Королева предоставила мне монополию на импорт сладких вин. Прежде ею обладал граф Лейстер. – Роберт не скрывал радости и хвастался передо мной, как мальчишка. – Королева выделяет меня среди прочих. Мой побег с Дрейком, Пенелопа, принес мне славу и прощение Ее Величества!

– За тебя просил дед, – попыталась возразить я. – Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не его заступничество.

– Не спорь, Пенелопа! – Роберт нахмурился. – Меня все равно бы вернули ко двору. Может, чуть позже. Не сразу. И монополию на вина мне бы дали. Граф умер. Ее, так или иначе, надо было кому-то передать.

Действительно, спорить бесполезно. Брат не хотел видеть очевидного: заменить графа ему не удастся. Со стороны я замечала, королева ни к кому не относилась так нежно, как до этого к Дадли. Остальные фавориты добивались ее расположения лестью, комплиментами, подарками, сонетами. Дадли в свое время тоже не скупился на подобные изъявления чувств. Но их объединяло нечто большее.

С Робертом королева часто ссорилась. Кроме него при дворе насчитывалось еще несколько фаворитов, которых Елизавета заметно выделяла среди прочих.

– Робину следует вести себя поспокойнее, – даже Дороти замечала, как вспыльчивый характер брата портит ему репутацию. – Так он сильнее бы привязал к себе королеву. Она не любит тех, кто часто ей противоречит.

Чем дольше я находилась рядом с королевой, тем яснее понимала, насколько тонкую она ведет игру. И Дороти права. Елизавета при всей любви к комплиментам слушала советы людей, которые не первый год служили при дворе. Таких как, например, лорд Берли. Молодые фавориты имели возможность отличиться и проявить себя. Но не с помощью лести. Сумасбродность Елизавета чаще разыгрывала. Провоцируя фаворитов, она получала удовольствие, какое получают от хорошо поставленного спектакля. А Роберт был слишком уверен в себе. Меня его поведение пугало.

В тот год Роберт попытался еще раз отличиться на военном поприще.

Первого августа на французский трон взошел протестант Генрих Четвертый. Власть династии Валуа прервалась. Генрих Третий был убит. Умирая, он провозгласил своим преемником Генриха Наваррского. Но нового короля в Париж не пускали его противники. Гарнизон, защищавший столицу, состоял в основном из испанцев.

У Елизаветы не оставалось выбора – ей следовало помочь новому королю Франции в борьбе с Испанией и католической частью Франции. В особенности защиты требовали портовые города, открывавшие доступ в пролив Ла-Манш. Впервые за многие годы она отправила во Францию войско. Несмотря на мольбы Роберта, командовать им королева назначила лорда Уиллогби. Лорд не единожды оказывал услуги Елизавете. В свое время он сопровождал Франсуа Анжу из Англии в Голландию, вел переговоры в Дании об оказании помощи Англии и Голландии в борьбе с испанцами. А главное, он был знаком с Генрихом Наваррским, которого Елизавета поддерживала и до его вступления на престол.

В Голландии лорд Уиллогби служил под началом графа Лейстера, что тоже придавало ему веса в глазах королевы. Неудача лорда в битве при Зютфене никак не сказалась на его карьере.

– Лорд и сам не хочет ехать во Францию! – возмущался Роберт. – Ему тридцать четыре года. Он устал от постоянных переездов по поручению Ее Величества. Почему не отправить командовать собранным войском меня?

Королева знала о желании молодого фаворита отличиться на поле битвы, но продолжала настойчиво отказывать Роберту в его просьбе. Брат не скрывал своего разочарования. Тем более, вести из Франции приходили не самые благоприятные: лорд бесцельно водил солдат по северу страны, словно вышел на прогулку. Во время «прогулки» он потерял почти половину своей армии. И все же гнев Роберта порой переходил границы приличия.

– Дай Бог, чтобы ему так все и дальше сходило с рук. – Мама настороженно относилась к королеве.

Кто-кто, а она прекрасно понимала, что Елизавету лучше не сердить. Королева порой забывала тех, кто помог ей в трудную минуту. Но она никогда не забывала тех, кто шел против ее воли.

В нашей семье пока отверженной оставалась мама, Летиция Нолис, графиня Лейстер. К мужчинам королева относилась более снисходительно. Давало ли это Роберту возможность безнаказанно проявлять свой характер и дальше? Вовсе нет. До того момента, как терпению королевы окончательно придет конец, Роберт успеет совершить не одну ошибку. О следующем неверном шаге я сейчас и расскажу. В отличие от похода с Армадой, он был неминуем, и его совершали почти все фавориты Елизаветы…

Роберт не успокаивался и рвался во Францию. Правда, лорд Уиллогби умудрился поучаствовать в двух успешных битвах. Впрочем, успех сопутствовал скорее королю Генриху Наваррскому, чем лорду, просто примкнувшему к армии короля. Обе битвы были выиграны благодаря Наварре, который лично возглавлял войска во время сражения. Несмотря на подобные достижения, Роберт знал, лорд пишет королеве письма с просьбой вернуть его ко двору в Англию. Пока она не соглашалась, но путь во Францию Роберт для себя считал открытым. Вполне вероятно, Елизавета быстрее бы отправила Роберта помогать Наварре, если бы не его женитьба.

Тут надо вновь вернуться к Филиппу Сидни. С Филиппом дружили многие, потому что не дружить с ним было невозможно. Роберт тоже попал под его обаяние. И уж конечно, совместное пребывание в Нидерландах сблизило их еще больше. Когда Филипп умирал от раны, полученной в бою при Зютфене, он отдал свою шпагу именно Роберту. Также он поручил ему заботиться о жене и дочери.

Первое время заботу на себя взял отец Френсис, сэр Уилсингем, но в апреле девяностого года он умер. Несмотря на покровительство королевы, которая являлась крестной дочери Филиппа и Френсис, положение вдовы стало совсем незавидным. Роберт немедленно сделал Френсис предложение.