— В самом деле? — Вообще-то Белле действительно нужен мужчина, но она не собирается в этом признаваться, не говоря уже о причине этой надобности.

— Тебе необходим флирт. — Ты стала слишком замкнутой и подавленной.

В ее фиалковых глазах, точно таких же, как у Беллы, не было обычных проказливых искорок — тот взгляд, который заставляет других думать, что ей известны их самые скандальные тайны. Насмешливость покинула Беллу, оставив едва заметную дрожь в руках, когда она втыкала иголку в ткань. Эсме не поддразнивает ее. Не играет. Она совершенно серьезна, и это встревожило Беллу гораздо больше, чем ее неожиданное предложение.

— Эсме, мне не нужен флирт, и я не подавлена, — твердо заявила Белла.

— Ты подавлена гораздо больше, чем в мой прошлый визит. За эти две недели ты всего несколько раз улыбнулась.

Не желая признаваться в том, что ее тревожит, Белла опустила глаза и стала разглядывать вышитый  фрагмент желтой розы.

— Погода в последнее время такая мрачная. Солнце не показывалось уже несколько дней. А вчера весь день шел дождь.

— Погода? — Эсме не скрывала своего разочарования. — Ты на самом деле веришь, что со мной этот номер пройдет? Дорогая Изабелла, уж конечно, ты могла бы придумать отговорку получше.

Ей следовало знать, что ее попытка изобразить беспечность не обманет кузину.

Эсме испустила тихий вздох и потянулась за бокалом бордо.

— Я приглашала тебя много раз, но ты отказываешься приехать во Францию навестить меня. — Намек на французский акцент придавал ее голосу изысканную мелодичность. — Если тебя пугает длинная дорога, почему бы тогда не поехать в Лондон? И хотя ты еще ни разу не пользовалась ею, я могу поручиться за удобство твоей дорожной кареты.

— Верю тебе на слово. — Переправка дорожной кареты через Ла-Манш — дело хлопотное. Не то чтобы Белла когда-либо испытала это на себе, но именно по этой причине Эсме нанимала карету в порту, чтобы доставить ее в Шотландию, и одалживала карету Беллы, когда ее визит заканчивался. Но не по причине долгого путешествия Белла не хотела уезжать из Боухилла.

— Я слышала, Джулиан в Лондоне. Твой брат был бы счастлив видеть тебя.

У ног Джула, наверное, все женское население Лондона. При мысли о проказливом младшем брате улыбка тронула губы Беллы, потом исчезла.

— Но вряд ли Филипп обрадуется, увидев меня.

Эсме нахмурилась, но, к счастью, не стала с этим спорить.

— Значит, не останавливайся в Мейбурн-Хаусе. Сними номер в «Палтни» и ходи в театр. Выбери одного из множества джентльменов, которые, несомненно, будут добиваться твоего внимания, и проведи с ним несколько дней.

— У меня нет желания ехать в Лондон. Предпочитаю оставаться в Боухилле. — Намного легче быть хорошей, противостоять соблазну, пока она остается там, куда привез ее муж.

— Но здесь ты слишком изолирована. Слуги — твоя единственная компания.

— У меня бывают посетители, — возразила Белла.

— Кто именно?

— Соседи, мистер и миссис Тавишем, время от времени приезжают пообедать.

— Они пожилая супружеская пара. — Эсме махнула рукой. — Тебе нужен кто-то твоего возраста. Кто-то еще, кто мог бы развлечь тебя, кроме твоих роз.

— Я люблю сад. Уход за розами — такое спокойное и благодарное занятие, — сказала Белла, повторяя слова, которые говорила себе бессчетное число раз, когда изоляция и одиночество грозили поглотить ее. — Не нужен мне никакой мужчина. В любом случае я замужем. У меня есть муж. — Она вскинула подбородок.

Эсме приняла вызов, как делала всегда.

— И когда ты последний раз видела его?

— Перед Рождеством, — со вздохом ответила Белла.

— А сколько этот твой муж пробыл тут?

— Один день, — призналась Белла, опустив голову. И дня было слишком много.

Выражение лица Эсме ожесточилось, полные губы вытянулись в тонкую линию.

— Он тебе не муж. Мы оба знаем, что ты вышла замуж не по любви. Мужчина, который на годы бросает свою жену в деревне, не может рассчитывать на ее верность. Видит Бог, он явно не монах.

— Даже если бы я захотела пофлиртовать, не смогла бы. Я не могу пригласить кого-то из местных.

Мужчины хвастаются друг перед другом своими подвигами, и рано или поздно слухи дойдут до Стерлинга.

В глазах Эсме заплясали чертенята.

— Поскольку ты не желаешь покидать Боухилл, я, с твоего позволения, найму для тебя мужчину и пришлю к тебе.

Белла резко, испуганно втянула воздух. Эсме раздраженно цыкнула.

— Не считай, что ты будешь обесчещена. Ты не какая-нибудь невинная юная мисс.

Белла поймала поправку, прежде чем та слетела с ее уст.

— Но, Эсме, как ты вообще можешь предлагать… Эсме отсекла ее протесты.

— Большинство женатых джентльменов высшего света посещают бордели, так же как и некоторые замужние дамы. Ты женщина и моя кузина, Изабелла. В наших жилах течет одна кровь. Поверь мне, тебе нужен мужчина.

Эсме действительно знает ее. Она знает Беллу лучше, чем ее родные братья и сестры, даже лучше, чем Филипп. Знает достаточно хорошо, чтобы понимать, что скрывается за хорошо натренированным фасадом. В сущности, кузина — единственный человек, кто не был шокирован и потрясен причиной ее ссылки из Лондона. Ее единственным комментарием ко всему этому делу было: «Пожалуй, конюшня не лучшее место встречи. Лично я всегда предпочитаю комфорт дома, хотя ощущение нагретой солнцем травы под обнаженной кожей имеет определенную привлекательность».

Белле следовало кипеть от негодования, следовало посмотреть Эсме в глаза и сказать, что на этот раз она зашла слишком далеко. И все же она не могла отрицать, что греховное предложение Эсме нашло отклик в ее душе.

— Но я не могу принимать мужчину здесь. Слуги начнут болтать и…

Эсме покачала головой, отметая ее тревоги.

— Слуги обожают тебя. Они ни слова не скажут Стирлингу. Но если тебя это беспокоит, я просто напомню твоей экономке, что скоро утрачу привилегию быть единственной родственницей, навещающей тебя в Боухилле. Что мне наконец удалось убедить одного из твоих кузенов нанести тебе визит.

— Но сама мысль о том, чтобы пригласить какого-то чужого мужчину приехать ко мне и платить ему…

— Как раз в этом и заключается вся прелесть, моя дорогая. Почему, по-твоему, так много мужчин платят женщинам? Это аккуратно, просто, никаких скрытых мотивов, никаких ожиданий сверх очевидного. Доверься мне. Я найду такого, который подойдет. И ему не обязательно жить здесь. Ты можешь поселить его в садовом домике. Если он тебе не понравится, отошлешь назад в Лондон. Но если понравится… — Ее голос перешел на шепот. — Тебе даже не обязательно ложиться с ним в постель. Тебе просто нужен мужчина. Восхитительно привлекательный мужчина. Кто-то, кто уделит тебе малую толику внимания, напомнит, что ты красивая женщина. И не придется беспокоиться, что мужчина увлечется тобой.

Белла поморщилась.

— Разумеется, он будет вести себя так, словно увлечен мной. Именно за это ты будешь ему платить.

— Не имеет значения. Мужчина должен быть сделан из камня, чтобы не увлечься тобой.

Закрыв глаза, Белла покачала головой. Она не должна соглашаться. Ни в коем случае. Но ведь так давно ни один мужчина не смотрел на нее. Не смотрел как на женщину, которая скрывается за сдержанной внешностью леди. Так давно она не ощущала прикосновения теплых губ к своим, восхищенной ласки сильной ладони и ответного огня, который растекается по жилам. Пылает так горячо и так ярко, что может поглотить ее.

Пульс ее участился, дыхание сделалось поверхностным, когда нахлынули старые воспоминания. Несколько коротких мгновений она наслаждалась вспышкой возбуждения. Тем, как голова стала легкой, тем, как бедра жаждали сжаться вместе, дабы ощутить какой-то на-мек на давление в том сокровенном уголке тела, которое больше всего на свете нуждалось в…

— Изабелла!

Глаза ее распахнулись. Леди тут же замаскировала распутницу.

— Тебе не обязательно давать ответ сегодня же. Я.уезжаю только завтра. — Эсме поставила пустой винный бокал на приставной чайный столик рядом с креслом, взяла тонкую книжицу поэзии и встала. — Но не думай слишком долго, иначе убедишь себя не делать этого. А ты должна. Тебе необходимо сделать что-то для себя просто потому, что это то, чего ты хочешь. Нет нужды продолжать наказывать себя, Изабелла. Пять лет — достаточно долгий срок.

Она не сразу поднялась после того, как Эсме вышла из комнаты, но продолжала сидеть на кушетке, неподвижная словно статуя. Душа ее металась в нерешительности. Спустя довольно продолжительное время она аккуратно отложила свою вышивку и прошла в спальню, примыкающую к маленькой гостиной. Ярко-розовое покрывало на кровати с пологом было отвернуто, обнажая белую простыню. В мраморном камине весело потрескивали поленья. Ее юная рыжеволосая горничная Мейзи, которая стояла возле туалетного столика, сделала быстрый книксен.

Увидев простую белую рубашку, сложенную на руке девушки, Белла сказала:

— Не эту. Цвета слоновой кости. — Она села на пуфик перед туалетным столиком в то время как Мейзи прошла к ближайшему комоду и вытащила требуемую ночную рубашку.

Одну за другой горничная вытаскивала многочисленные шпильки, пока копна белокурых волос Беллы не рассыпалась по спине. Белла закрыла глаза, снова открыла и поднялась, чтобы Мейзи могла помочь ей раздеться. Затем надела ночную рубашку цвета слоновой кости.

Узкие ленточки, завязанные на плечах, удерживали лиф с глубоким вырезом. Украшенный замысловатым кружевом край касался голых лодыжек. Тонкий шелк подчеркивал очертания тела. Эта вещь была задумана с учетом мужского вкуса. Провоцирующая, соблазнительная и легко снимающаяся. Но мужские руки никогда не касались этой рубашки, мужские глаза никогда ее не видели. Бывают ночи, когда Белла надевает ее.