Он чувствовал сильную усталость, раздражение, и, если бы не помогавшая поддерживать настроение бутылка ирландского виски, он позвонил бы Джейсону Денверсу и посоветовал бы тому самому заняться своей чертовой семейкой. Но Джеку платили, и платили хорошо, кроме того, позднее, когда все кончится, он сможет проспать хоть целый день.

Отставка не пошла ему на пользу: не хватало того нервного возбуждения и активного действия, которые в полной мере предоставляла служба в полиции. Конечно, артрит досаждал ему так, что он даже хромал и был далеко не так быстр, как раньше, но его ум по-прежнему оставался острым, а работой в саду и у этого чертова верстака он занимался ровно столько, сколько находила нужным его дочь, считавшая, что это дает большой терапевтический эффект. Нет, ему явно недоставало прежней напряженной жизни, а сама мысль о том, что его выставили только потому, что он достиг определенного возраста, была ненавистна Логану.

И он продолжал работать на Денверсов, не столько для того, чтобы увеличить свой доход – пенсии и страховки ему вполне хватало, – сколько чтобы разогнать кровь в жилах, почувствовать, что он еще живет. Поэтому он и преследовал этот джип, держась в отдалении, сворачивая на параллельные улицы, иногда почти теряя цель, но всегда находя ее снова.

В подобных случаях Логан руководствовался каким-то подсознательным чутьем. Вот и сейчас он догадывался, куда следует интересующий его автомобиль, потому что, несмотря на дикие, на первый взгляд непредсказуемые зигзаги, тот в общем-то направлялся на север, к пограничному мосту через реку Колумбия, впадавшую в широкий океанский залив, отделявший северную границу штата Вашингтон от Орегона, туда, где стояла на причале яхта Денверсов.

Когда джип свернул с федерального шоссе, Логан поехал дальше и пересек мост, мельком заглянув в широкую черную бездну, на дне которой текла река. На другой ее стороне он развернулся и опять выехал на шоссе, на этот раз двигаясь на юг. В качестве награды самому себе он отпил глоток из бутылки и неторопливо подъехал к причалу. Мельком показав свой уже недействительный значок дежурившему у ворот охраннику, он медленно подрулил к автостоянке и увидел в темном уголке джип Закари.

Один – ноль в его пользу.

– Ты еще на что-то способен, Логан, – сказал он самому себе и, снова откупорив бутылку, отпил большой глоток, вызвавший приятное ощущение теплоты в желудке, вскоре распространившейся по всему телу. У него не было сотового телефона, но он знал магазинчик недалеко отсюда, у входа в который стояли две телефонные будки. Чтобы Джейсон немного подергался, он решил пропустить пару стаканчиков в находившемся неподалеку баре со стриптизом и только потом позвонить этому ублюдку. И заодно воспользоваться моментом, чтобы попросить прибавки. Он ее заслужил.

23

Порыв ночного ветерка, донесший до Адриа запах речной воды, шевельнул ее и так растрепанные волосы. Вот она здесь, на этой сверкавшей чистотой белой яхте, и в последний раз наедине с Заком. Впереди ее ждала обеспеченная безбедная жизнь, она получила все, чего желала, и все же… стоило ей задуматься о будущем, и на ее плечи как будто ложился невыносимый груз – таким оно казалось бессодержательным, тусклым, лишенным любви. Лишенным Зака.

– Выпьешь? – спросил он, как только они спустились по небольшой лестнице в отделанный полированным тиком и бронзой главный салон.

– Я… не знаю, – сказала она, в то же время утвердительно кивнув головой, и рухнула на софу, обитую тканью цвета красного вина. К горлу внезапно подступили слезы. Она скрестила руки на груди и вздохнула: – Я не знаю, чего хочу.

– Чего хочешь? – поддразнивая ее, переспросил он, наливая им обоим бренди. – Да у тебя теперь есть все, Лонда…

– Не зови меня так.

– Но почему? Ты достаточно постаралась, чтобы стать ею.

– Просто… просто это звучит как-то неправильно.

Зак стоял перед ней, высокий, суровый, небритый, в джинсах в обтяжку – словно его место было на ранчо… или в ее постели. Но он стал для нее недоступен. Отныне и навсегда.

– Лучше привыкай к нему. – Он протянул ей стакан, и их пальцы встретились всего на одно мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Адриа почувствовала излучаемый им жар. Проклиная судьбу, она взяла бренди, выпила все и протянула стакан обратно, надеясь, что крепкий алкоголь, обжегший ей горло и согревший желудок, притупит ее чувства настолько, что она не будет испытывать боли в сердце при виде него, воспринимать магнетическую силу его прикосновений, завораживающего взгляда, вспоминать ощущение его прижимающегося к ней обнаженного тела.

Адриа ждала, пока он снова наполнит ее стакан, а он пристально всматривался в черты ее лица. Но в его глазах сквозило не любопытство, а откровенное желание. Потом он отвел глаза.

– Хочешь напиться?

– А почему бы и нет?

– Не очень хорошая идея.

– Не читай мне лекции, – сказав это, она быстро встала, подошла к бару, плеснула себе изрядную порцию бренди и взболтнула стакан с янтарной жидкостью. Она уже чувствовала на себе действие выпитого алкоголя – мягкую теплоту во всем теле, какую-то вновь обретенную смелость. И где-то глубоко внутри нее зародилось и начало разрастаться запретное вожделение. – Ну и что ты намереваешься делать, Зак? Теперь, когда точно известно, что я твоя сводная сестра?

– Бежать к чертовой матери.

– Но ты все еще здесь.

– Убийца тоже все еще здесь.

– А ты не думаешь, что он мог отказаться от своего намерения?

– Ни в коем случае.

– Так ты что, собираешься околачиваться около меня, пока он не окажется за решеткой? Станешь моим персональным телохранителем? – спросила она, отпив из стакана.

– Мои намерения именно таковы.

– А мне не нужен телохранитель, – выпалила она, поддавшись искушению вслух высказать то, что было у нее на уме. – Может, мне нужен любовник.

– Что ж, тогда тебе придется подыскать кого-нибудь на стороне. – Зак осушил свой стакан и подавил намерение налить себе еще, а потом еще и еще. Если он надерется в стельку, это не улучшит ситуацию. Адриа уже начинала терять контроль над собой, и ее нельзя в этом винить. У них обоих нервы были на пределе, как заведенные часовые пружины.

Она мрачно изучала дно своего стакана, потом подняла на него свои выразительные голубые глаза.

– Но я хочу тебя.

Он зажмурился и выругался про себя.

– Ты не должна так говорить… это невозможно.

Одним глотком допив содержимое своего стакана, она смело шагнула к нему и встряхнула головой. Вокруг ее лица взметнулось облако блестящих эбеново-черных волос.

– Ты ведь тоже хочешь меня.

– Господи, Адриа, не делай этого, – произнес он напряженным голосом, глаза его стали темными, как ночь. Но она не остановилась, пока не подошла вплотную к нему, не поднялась на цыпочки, не положила руки ему на грудь и не уткнула свое лицо в его шею.

– Мы ведь уже занимались этим.

– Но тогда мы не знали наверняка… О боже.

Она прижала свои губы к его губам, потом провела языком вдоль сжатого рта. Зак почувствовал, что ему не устоять, и, собрав последние остатки воли, схватил ее за оба запястья.

– Не надо, Адриа!

– Зак, пожалуйста, ведь я люблю тебя…

– Бога ради, мы не должны! Я не должен! – Но какой-то внутренний голос нашептывал ему совсем иное: «А почему бы и нет? Как будто ты уже не переступал этот порог. Еще один, последний раз, а тогда уже до свидания, вернее, прощай. Возьми ее, возьми ее прямо сейчас!» Желание, заставшее его врасплох, как стадо взбесившихся коров, забурлило в крови, застучало в висках. Он ощутил горячее и требовательное напряжение внизу живота и закрыл глаза, чтобы не видеть устремленных на него жаждущих, любящих глаз. – Мы пожалеем об этом, – простонал он, чувствуя, что сейчас взорвется, как бочонок с порохом.

– Никогда, – убежденно ответила она, и звучавшая в ее голосе боль прорвалась сквозь все его оборонительные рубежи.

Он притиснул Адриа к стене и поцеловал грубо и зло, насилуя ее губами и языком. Набухшие груди под ее жакетом опускались и поднимались в такт учащенному дыханию, и он накрыл одну из них своими ладонями.

– Ты этого хотела, Лонда! – яростно спросил он, прижимаясь явственно обозначившейся под тканью джинсов плотью к месту соединения ее бедер, и снова приник ртом к ее губам.

Ошеломленная его напором, Адриа испуганно округлила глаза.

– Я не…

– Да, именно этого. Пора тебе это понять!

Он весь дрожал от возбуждения и был готов, отбросив к черту осознание предосудительности происходящего, взять это жаждущее его ласки тело. Барьер надетой на них одежды был так тонок, так легко преодолим, что мгновения было достаточно, чтобы они остались обнаженными. Наедине друг с другом. Мужчина и женщина.

Брат и сестра!

Нет! Если они сейчас не прекратят эту опасную игру, он не устоит против пронизывающего все его тело неистового желания… только бы она перестала так на него смотреть!.. Зак снова поцеловал ее, на этот раз уже не в качестве наказания, и прижал прекрасное тело к себе, утонув в этом чуде. Потом запустил пальцы одной руки в густые черные волосы и почувствовал, как раскрылись ему навстречу нетерпеливые губы. Его язык, слегка двигаясь вперед и назад, начал свое маленькое путешествие, и она застонала, так тихо, что он с трудом расслышал.

А Зак уже просунул пальцы под кружево бюстгальтера, нащупал твердый маленький сосок и уловил еще один гортанный стон – признак желания.

– Я… я не могу, – судорожно всхлипнув, прошептала она, и по ее щекам потекли обильные слезы.

– Знаю. – И тут вся его страсть мгновенно испарилась: он услышал то, чего не должен был бы услышать, – звук шагов на палубе. Бешено стучавшее до того сердце замерло.

Они были не одни.

Черт побери!

Подняв голову, он одной рукой зажал ей рот и знаком призвал к молчанию. Глаза ее, смотревшие на него поверх огрубевших от работы пальцев, закрылись, потом снова открылись. Она поняла.