Ариана выскользнула из кровати и выпрямилась в полный рост, желая только одного – чтобы он приблизился к ней, чтобы он ее понял. Манфред смотрел изумленно, как она стоит перед ним в белой фланелевой рубашке, с улыбкой на устах.

– Ариана? – Он не верил своим глазам. – Дорогая!

Последнее слово он произнес почти шепотом. В следующую секунду он подхватил ее на руки, впился поцелуем в ее губы, и она приникла к его груди.

– Я люблю тебя, Манфред.

Она только теперь поняла, что действительно его любит. Слушая, как отчаянно колотится его сердце, Ариана поняла, что не ошиблась. Они опустились на кровать, и Манфред был очень терпелив с ней, ибо любил ее по-настоящему. Нежный и искусный любовник, он заставлял ее предаваться страсти вновь и вновь.

До самого Рождества Манфред и Ариана существовали как в раю, забыв обо всем на свете. Весь день она хозяйничала в доме и в саду, читала книги, а вечером, когда Манфред возвращался со службы, они ужинали, сидели у камина, после чего поднимались наверх, в спальню, где с помощью Манфреда Ариана постигала таинства любви. Их блаженство было исполнено романтики; несмотря на недавнюю утрату, Ариана ощущала себя счастливой, как никогда прежде. Что же до Манфреда, то он словно вернулся из царства теней в мир живых людей, наполненный радостью и весельем. Сослуживцы, видевшие, каким фон Трипп стал после смерти жены и детей, не верили своим глазам – так он переменился. Два месяца влюбленные были совершенно счастливы, и лишь теперь, с приближением Рождества, им стало немного страшно. Этот семейный праздник был чреват горькими воспоминаниями, над ним витали призраки тех, кто уже не в состоянии разделить с Манфредом и Арианой радость и счастье.

– Что же мы будем делать на Рождество? Я не хочу, чтобы мы сидели тут и вспоминали о том, чего больше не существует, – сказал Манфред за утренним чаем. Теперь они пили чай вместе, в постели. Сегодня была как раз очередь Манфреда возиться с чайником и чашками. – Давай лучше устроим себе на Рождество праздник. Не будем плакать о прошлом. Кстати, что тебе подарить?

До Рождества было еще целых две недели, но уже установилась ясная морозная погода.

Ариана блаженно улыбнулась:

– Знаешь, какой подарок я хочу на Рождество?

– Какой, милая?

Когда она смотрела на него такими глазами, разбросав золотистые волосы по подушке и обнажив грудь, Манфред с трудом держал себя в руках. Слишком уж любовно и зазывно светились ее глаза.

– Я хочу ребенка. Твоего ребенка.

Манфред потрясенно молчал. Дело в том, что ему в голову тоже не раз приходили подобные мысли.

– Ты серьезно?

Она еще так юна. Слишком многое может в их жизни измениться. Вот после войны… Но мысли о том, что будет после войны, уже не доставляли Манфреду такого удовольствия, как прежде. Когда Ариана перестанет нуждаться в его защите, она может встретить кого-нибудь моложе, и тогда… Думать об этом было мучительно.

Но Ариана говорила совершенно серьезно:

– Да, милый. Единственный подарок, который мне от тебя нужен, – это сын.

Он крепко обнял ее, утратив дар речи. Да, когда-нибудь он тоже станет мечтать о сыне, но не сейчас, не в эти страшные времена.

– Ариана, дорогая, я обещаю тебе: когда война закончится, у нас непременно будет ребенок. Ты получишь этот подарок.

– Даешь слово? – безмятежно улыбнулась она.

– Торжественно клянусь.

Она прижалась к нему и засмеялась своим серебристым смехом, который он так любил.

– Тогда можешь мне ничего на Рождество не дарить. Мне достаточно твоего обещания.

– Но это ведь будет еще не скоро. – Ее радость была заразительной, и Манфред тоже засмеялся. – Неужели ты не хочешь чего-нибудь еще?

– Нет. Разве что… – Она вновь просияла счастливой улыбкой.

– Что?

Однако Ариана не решилась ему признаться. Одно дело – говорить о ребенке, совсем другое – просить мужчину, чтобы он на тебе женился. Поэтому она уклонилась от ответа, отделавшись шутливым поддразниванием. Манфред пообещал, что вечером непременно добьется от нее правды. Однако подобные мысли были и у него. Манфред очень хотел бы жениться на Ариане, но он решил, что лучше подождать конца войны. Не может же этот ужас продолжаться вечно. К тому же как это было бы прекрасно – устроить свадьбу в родовом замке!

А на Рождество у Манфреда были свои планы. В утро сочельника под елкой лежало с полдюжины коробок. Ариана связала Манфреду свитер, написала на свитке стихотворения собственного сочинения, испекла его любимое печенье (на этот героический поступок у нее ушло несколько дней). Печенье назвалось «лебкухен», оно удалось на славу: шоколадное, глазированное, разноцветное, самых различных форм. Этот подарок особенно растрогал Манфреда – сразу было видно, каких усилий стоили Ариане эти кулинарные изделия.

Его подарки, судя по коробкам, явно были из магазина, и Ариана нетерпеливо зашуршала оберточной бумагой.

– Какую открыть первой?

– Самую большую.

Вообще-то у Манфреда были припасены две коробки еще больше, но он спрятал их не под елкой, а в кладовке, желая растянуть удовольствие. В первой из коробок оказалось прекрасное светло-голубое платье, мягкое и облегающее, с вырезом, обнажавшим плечи. На спине вырез опускался почти до поясницы. После нескольких месяцев, в течение которых Ариана проходила в грубых юбках, туристических ботинках и тяжелых свитерах, этот легкий наряд привел ее в настоящий восторг.

– Ой, Манфред, я надену его сегодня к ужину!

Именно на это Манфред и рассчитывал. Во второй коробке оказалось аквамариновое ожерелье в тон платью. В третьей – вечерние серебряные туфельки. Нарядившись в это великолепие, Ариана глотнула из чашки чаю, делая вид, что это шампанское, и радостно запела. Манфред был счастлив. Он отправил ее за остальными коробками. Там Ариана обнаружила белое кашемировое платье, похожее на то, в котором она ходила дома, и еще одно – из черной шерсти, элегантное и дорогое. Но и это было еще не все. Ариана получила в подарок черные лодочки, сумку из крокодиловой кожи и черное шерстяное пальто, которое тут же с восторгом примерила.

– Спасибо, Манфред, я буду теперь такая элегантная! – радовалась она, меняя наряды.

Она возбужденно поцеловала его, и оба расхохотались.

– Ты и так уже необычайно элегантная!

Ариана надела новое черное пальто прямо поверх белого кружевного белья, нацепила на шею аквамариновое ожерелье, обулась в серебряные туфельки.

– Не просто элегантная, а сногсшибательная! Не хватает только одного…

Он сунул руку в карман халата и достал последний подарок – маленькую коробочку. Вручив коробочку Ариане, Манфред прислонился к спинке кровати и довольно заулыбался.

– Что там?

– Открой и посмотри.

Она осторожно открыла крышечку и, увидев, что находится внутри, просияла от счастья. В коробочке лежало обручальное кольцо из магазина «Луи Вернер» на Курфюрстендам.

– Ах, Манфред, ты сошел с ума!

– Неужели? А мне казалось, что, если уж ты хочешь иметь ребенка, неплохо сначала хотя бы обручиться.

– Манфред, оно такое красивое!

– Ты еще красивее.

Он надел ей на палец колечко с бриллиантом, и Ариана, прямо в своем экстравагантном костюме, улеглась на кровать среди груды подарков и стала разглядывать колечко.

Потом приподнялась на локте и задумчиво произнесла:

– Как я хотела бы, чтобы все увидели мои замечательные подарки!

Но сказано это было без всякой горечи. Влюбленным вполне хватало прогулок по Ванзее, вокруг озер и прудов. За три месяца они всего несколько раз обедали в ресторане. Жизнь отшельников устраивала их обоих, лучше всего они чувствовали себя в домашней обстановке. Но такое изобилие красивых вещей внезапно заставило Ариану вспомнить о радостях светской жизни.

– Ты действительно этого хотела бы? – осторожно осведомился он.

– Еще бы! – оживилась она.

– Ну так знай, Ариана, что сегодня как раз будет бал.

– Где?

Балов и званых вечеров по случаю Рождества было несколько. Например, у Дитриха фон Райнхардта, у генерала Риттера в Грюневальде, в штабе плюс еще у двух генералов. Можно было посетить любое из этих празднеств, лишь у генерала Риттера появляться, пожалуй, не следовало. Поэтому Манфред даже не упомянул о званом вечере, который должен был состояться в бывшем доме Арианы. Немного посовещавшись, они остановили свой выбор на трех местах.

– Я надену новое голубое платье, ожерелье… и обручальное кольцо, – объявила Ариана.

Тут она вспомнила, что у нее есть от Манфреда один секрет.

– Знаешь, что… – неуверенно начала она.

– Что, любимая? – Ее лицо вдруг сделалось таким серьезным, что Манфред насторожился. – Что-нибудь не так?

– Ты очень рассердишься, если я тебе кое-что покажу?

Манфред усмехнулся:

– Не знаю. Ты сначала покажи.

– А вдруг ты рассердишься?

– Я постараюсь держать себя в руках.

Ариана отправилась в свою бывшую спальню и вернулась с книгой в руке.

– Ты что, собираешься в рождественское утро читать мне Шекспира? – страдальчески простонал Манфред.

– Нет, Манфред. Послушай меня. Это очень серьезно… Я хочу тебе кое-что показать. Помнишь, как ты возил меня в Грюневальд и я из папиного кабинета взяла эту книгу? Видишь ли, в ту ночь, когда отец с Герхардом ушли…

Ее взгляд погрустнел, мысли устремились в прошлое. Ариана давно уже рассказала Манфреду всю правду об отце и брате.

– Отец оставил мне вот это, – сказала она, показывая ему книгу. – На случай, если я окажусь в стесненных обстоятельствах. Это наследство моей матери.

Она открыла потайное отделение и показала ему два кольца – бриллиантовое и изумрудное. Маленький пистолет, который оставил ей Вальмар, Ариана предварительно вынула и спрятала за книги на полке еще там, в кабинете. Если бы ее поймали с оружием, это означало бы немедленный расстрел. Но кольца – дело другое, это единственное ее достояние. Манфред, не ожидавший увидеть ничего подобного, ахнул: