Грейс Тиффани - Кольцо с бирюзой

— Non compos mentis[53], — сухо закончила Порция. — Если бы ты знала, как я устала! И будь я кем-нибудь другим, дело было бы сделано, а я была бы счастливой наследницей. Но мне требуются три свидетеля его безумия, кроме меня самой, поскольку я больше всего выигрываю от этого завещания. Я не могла найти ни одного. Священник видел, как он разгуливает в желтой нижней юбке, и все-таки объявил, что он в здравом уме. Все адвокаты и синьоры в Тревизо вслух выражали одобрение планам моего отца, хотя смеялись над ним у себя дома. — Голос у нее стал мрачным. — Видишь, как обстоят дела? Все думают, что гордой Порции нужен муж, который смог бы ее укротить. Говорю тебе, умную женщину в Северной Италии не любят! — Внезапно погрустнев, она взглянула на Нериссу. — Впрочем, возможно, это только меня не любят.

— Ах, моя дорогая, тебя люблю я.

— Тогда помоги мне! — Порция соскользнула с кресла и опустилась на колени рядом с подругой. — Старый длиннолицый Фонтеччио не сможет наблюдать за нами обеими сразу. С нашими двумя умами ему не справиться!

Этим вечером Порция допоздна сидела за письменным столом, составляя свой собственный контракт с Бассанио. Она так углубилась в работу, что не заметила, как в комнате стемнело.

Будущему мужу придется подписать два документа. Первым будет сумасшедший контракт ее отца, в котором определялись не только условия игры, но и наказание вечным безбрачием для проигравшего. Второй контракт, составленный лучше, чем отцовский, Порция сейчас переписывала на тонкий пергамент. Эту вторую бумагу она покажет Бассанио после того, как игра будет сыграна. По первому контракту ее брачные права и обязанности, вместе с надеждой на наследование, зависели от согласия Бассанио признать ее обладательницей «Бельмонта» и его денег, земель, строений и движимого имущества. Второй контракт станет сюрпризом для адвоката ее отца, но теперь она была более искушенной в брачном законодательстве, чем он, и он не сможет оспорить его, не сможет и Бассанио, имей он даже мозги для этого. Следовательно, если Бассанио предпочтет не подписывать этот контракт, тогда незадолго до свершения церемонии его брак должен считаться несостоявшимся, — не похоже, чтобы этот глуповатый щеголь пошел на это.

Да ни один мужчина не захочет этого.

Порция поставила точку над последним пунктом в документе и вытерла испачканные чернилами руки платком. Она улыбалась. Хорошо. Она выиграет игру своего отца, если выиграет Бассанио.

И он выиграет.

Она открыла верхний ящик письменного стола, чтобы сунуть туда документ. Там, среди карандашей и заточенных перьев, лежало кольцо с бирюзой, снятое Нериссой с испанца и переданное ей. Она вынула его. На этот раз она не надела его себе на палец, а только подержала на ладони, разглядывая яркую синеву камня с дефектом, темные прожилки, которые испортили его красоту. Как и тогда, когда она впервые увидела кольцо, ей показалось, что она держала его в руках.

Дверь между холлом и соседней комнатой внезапно открылась, и она застыла, как будто ее застигли на месте преступления. Она услышала голос Нериссы: ее подруга вошла в соседнюю комнату и заговорила с Ксанте, служанкой-мавританкой. Порция бросила кольцо назад в ящик стола и встала с кресла, собираясь поздороваться с ними. Но, услышав свое имя, снова медленно села и прислушалась.

— Можешь не сомневаться в ее доброте, — говорила Нерисса.

— Я… не уверена в этом, синьора, — произнес мягкий голос мавританки по-итальянски, слегка запинаясь.

Скрипнуло кресло, это Нерисса села в него.

— Давай отдохни, — сказала она Ксанте. Услышав это, Порция слегка нахмурилась — девушке в это время полагалось стирать простыни.

— Помни, мы поможем тебе заполучить хорошего мужа, — сказала Нерисса. — Не забывай мой совет.

— Если так, поверьте, я никогда не забуду вашей доброты, — послышался мягкий голос с акцентом.

— Знаешь, я и сама скоро могу выйти замуж, — хихикнула Нерисса. — Синьора Порция, уговорив меня взять в мужья Грациано, уверяет: его можно привести к тому, что он попросит моей руки.

— Этот? — недоверчиво спросила Ксанте. — Он почти так же плох, как…

— Я совсем не уверена, что хочу его! Но она почти убедила меня. Она думает, что я могу сделать из Грациано терпимого супруга, если держать его на расстоянии. Она очень верит в мою способность менять нравы других. И она разработала дополнительный план, как спасти меня, если ее надежда не оправдается. Если он станет мне невыносим, я использую свое влияние на одного старого друга. Кардинал, к которому прислушивается папа. Мой союз будет аннулирован, говорит синьора! Ах, но ты качаешь головой.

— Простите меня, — сказала Ксанте. — Но разумно ли выходить замуж при таком… — она поискала слово, — таком риске?

Порция так сжала перо, что костяшки пальцев у нее побелели. Кто такая эта служанка, чтобы давать им советы?

В голосе Нериссы звучала только задумчивость и немного меланхолии.

— Возможно, нет, Ксанте. Но мужчины несовершенны. И женщины тоже. Что-то не так с нами со всеми.

— Но с одними больше, с другими… меньше, синьора, — последовал ответ.

Нерисса нежно засмеялась.

— Даже Ланселот может стать лучше.

Порция услышала, как служанка вздохнула.

— Позвольте мне не говорить о нем, — сказала она. — Я благодарю вас, синьора, но меня ждет белье. — Порция услышала, как она поднялась и сделала реверанс, отчего юбки зашуршали, и пошла к двери. У двери она остановилась.

— Синьора Нерисса…

— Что, Ксанте? — Шаги Нериссы направились к ней. Порция напряглась, чтобы слышать их разговор.

— Солдат, который прибыл с принцем Арагонским… Я видела, как вы разговаривали с ним.

— И?.. — Голос Нериссы стал чуть строже.

— Ничего. Только мне подумалось, что его лицо мне знакомо. А когда он проходил мимо двери в кухню, я увидела картинку на… — она помолчала, — верхушке его меча.

— На рукоятке.

— Да. Это была женщина на постели, одетая как дуэнья, белая, окровавленная… Я подумала, может быть, он ранил вас.

Голос Нериссы повеселел.

— Не пугайся дьявольских картинок, которые тебе мерещатся. Он не ранил меня. И я не… — Порция услышала, как Нерисса провела руками по своему платью, как будто оттирая их от грязи. — Ксанте, не бойся за меня. Это он был в опасности, а не наоборот. — Она заговорила театральным шепотом: — Я ограбила парня! Немного серебра и кольцо. Никогда не бойся за меня, дорогая. Он может причинить неприятности другим женщинам, но, думаю, в нашей истории его роль сыграна до конца. Бог послал его, чтобы показать мне кое-что.

— Что, синьора?

— Что красивое тело может таить смерть.

Нерисса ничего больше не объяснила, но Ксанте как будто поняла ее.

— Вот загадка, Ксанте, — продолжала Нерисса. — Воровать плохо, но я рада, что ограбила этого красивого солдата. Бог не часто велит нам воровать, но мне почему-то кажется: на этот раз я сделала это по Его подсказке. Я думаю, Он может быть выше и больше своих законов.

Ксанте засмеялась.

— Думаю, синьора Порция стала бы…

— Браниться?

— Да, бранить вас за то, что есть что-то больше, чем закон. Она так его любит! Но я не знаю. Я говорю ей совсем немного. Ее язык для меня слишком быстрый и острый. И это… как мы говорили раньше… она не говорит мое имя. Она смотрит не на меня, а… — Ксанте снова остановилась, не находя подходящего слова.

— Сквозь?

— Да, сквозь меня. Как будто меня здесь нет.

— Сердце у нее доброе, Ксанте, — сказала Нерисса, когда они обе покинули гостиную и закрыли за собой дверь.

Порция сидела в своем кресле, темнота скрывала ее вспыхнувшие щеки, если бы кто-нибудь мог ее видеть. Но она была одна. «И это… как мы говорили раньше…» Так. Они говорили о ней с глазу на глаз. Ксанте и Нерисса.

Порция приподнялась в кресле, собираясь найти Нериссу и предостеречь ее: она не должна, не должна разговаривать столь фамильярно с обычной работягой, которая складывает постельное белье и чистит посуду; если Ксанте ждет ребенка, как можно было понять из первых фраз, сказанных Нериссой, то ей немедленно надо найти не «хорошего мужа», а крестьянина в деревне. И Нериссе даже в шутку не следует говорить о своем воровстве с теми, кто работает в доме. Но тут Порция резко села, вспыхнув от стыда.

«Хотя ум ваш красив, сердца у вас нет».

Некоторое время Порция раздумывала о делах и заботах Нериссы и Ксанте.

Потом она чиркнула кремнем и зажгла свечу. Из нижнего ящика своего стола Порция достала трубку с длинным чубуком и пакет с виргинским табаком. Она курила, глубоко затягиваясь и время от времени закашливаясь.

— Сюда. Нет. Вот туда.

Следуя указаниям Порции, Ксанте сдвинула мраморный постамент к левому краю мягкого турецкого ковра. Нерисса следовала за ней с закрытым серебряным ларцом. В углу гостиной сидел синьор Фонтеччио, сложив руки и подозрительно косясь на них из-под своей черной шапки. Он не предложил им свою помощь.

— Так удобнее, правда, добрый синьор? — окликнула его Порция, любезно улыбаясь. Сегодня ее волосы, заплетенные в косы, были свернуты кольцами и перевиты двойными нитями жемчуга. Но и косы, и жемчуга, и даже золото ее волос были едва видны под темно-серой вуалью, закрывающей ее голову. Как Ксанте и Нерисса, она была в платье свинцового оттенка и черных туфлях. На шее у нее висел карандаш.

Синьор Фонтеччио едва кивнул, подвигавшись в своем кресле и потопав ногой. Морщина на лбу у него стала глубже.

— Как я не догадалась? — шепнула Нерисса Порции, вернувшись на середину комнаты. — Он довольно неуважителен, и эта одежда…