Жюльетта Бенцони - Кольцо Атлантиды

Высокий и худой, даже костлявый, он показался Альдо еще выше: тюрбан зрительно увеличивал рост. Красивой лепки лицо, орлиный нос, тонкая складка рта и глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями. Он не улыбался, и, глядя на него, можно было подумать, что улыбка вообще незнакома этому человеку, и все же в его образе чувствовалась умиротворенность. Ибрагим-бей обратился к гостям со словами приветствия, и оказалось, что голос у него, одновременно мягкий и глубокий, был исключительно приятным.

— Не было никакой нужды в рекомендациях господина Лассаля, — проговорил он, жестом приглашая их расположиться на диване у единственного окна, своим каменным сводом словно разделяющего надвое речной пейзаж. — Я прекрасно помню вас, господин Видаль-Пеликорн.

— Не смел и надеяться, ваше превосходительство!

— Нехорошо так скромничать. У нас с вами состоялась слишком интересная беседа, чтобы я мог ее забыть. Что до вас, князь, принять вас в своем доме — большая радость для меня, поскольку вы друг господина Видаль-Пеликорна.

Альдо склонил голову в учтивом поклоне:

— Благодарю вас, ваше превосходительство... Я тем более вам признателен, что боюсь оказаться гонцом, приносящим дурную весть об одном из ваших приближенных.

— И хорошие, и дурные вести вплетаются в ткань нашей судьбы, но, прошу вас, садитесь!

Он тут же хлопнул в ладоши, и в комнате откуда-то возник неизменный поднос с кофе.

— Один из моих приближенных, так вы сказали? — не без удивления переспросил Ибрагим-бей, как только ретировался служитель, доставивший поднос. — В настоящее время они все на месте. Но где именно вы его встретили?

— В Венеции, где я и проживаю.— Мой друг Морозини... — вмешался было Адальбер, но хозяин остановил его движением руки.

— В письме господина Лассаля уже содержатся все эти сведения. Но, с другой стороны, я хотел бы узнать, как звали этого человека.

— Он носил имя Гамаля Эль-Куари.

— А что с ним случилось?

— Его убили в двух шагах от моего дома, посреди ночи, прямо на улице, в Венеции. Надо было бы сказать, убили и раздели, потому что нападавшие оставили на нем лишь нижнее белье.

Густые седые брови хозяина дома удивленно приподнялись, и Ибрагим-бей отвернулся, возможно, для того, чтобы скрыть волнение.

— Убили! Бедный Гамаль! Бедовая голова!

— Так вы его знали? — все-таки встрял Адальбер: прирожденный лектор, он не любил находиться в роли безмолвного китайского болванчика.

— Знал, но он не был моим приближенным. По крайней мере, в прямом смысле этого слова. Он приходился мне дальним родственником. Увлеченный не столько историей как таковой, а исключительно событиями Античности, как и я сам, он не мог принять современную жизнь, считая ее крайне банальной. Так что он стал помогать мне в моих исследованиях, и только в этом смысле его действительно можно назвать моим приближенным. Однако наши взгляды относительно увековечивания истории значительно расходились. Он был одержим идеей вернуть то огромное количество предметов нашей античной цивилизации, которые уплыли далеко за моря, пополнив коллекции Британского музея... или Лувра, — добавил он, с легкой улыбкой посмотрев в сторону Адальбера. — Мысль об этих потерях наполняла Гамаля праведным гневом. И он всегда стремился поставить как можно больше преград на пути того, что он называл «святотатственной кровопотерей».

— Не мог же он всерьез думать об ограблении этих музеев?

— Как я уже упомянул, он был поглощен этой мыслью, но он не был безумцем и прекрасно понимал, что подобные акции возвратов ценностей могли осуществляться только на уровне правительств. В основном ему хотелось уберечь то, что еще не было открыто для показа, и именно с этой идеей он больше года назад уехал в Англию. Невзирая на мои предостережения, он упорно желал привезти оттуда что-то очень важное, хотя никогда не рассказывал мне, о чем именно идет речь.

— Насколько я смог понять сбивчивые фразы умирающего, речь шла, во-первых, о какой-то Неизвестной Царице. Затем он прошептал чуть слышно: «Асуан, Ибрагим, Святилище». Поэтому я так хотел передать вам его слова. По мнению моего друга Видаль-Пеликорна, речь могла идти только о вас.

— Вы правы, и я благодарю вас. Догадываюсь, что именно он мог искать, и если его убили, значит, ему удалось отыскать этот предмет. Но где? В музее? Он знал, что кражи я не потерплю.

— Нет, не в музее, — вступил Адальбер, — у Говарда Картера. Ведь когда он вскрывал гробницу Тутанхамона, его от проклятия охраняло Кольцо. Это Кольцо у него и похитили, хотя в прессу об этом не просочилось ни слова...

— Это серьезный проступок, и мой бедный Гамаль заплатил за него жизнью. Да сжалится над ним Аллах! И надо мной тоже, поскольку я невольно несу ответственность за его действия. Кто занимался похоронами?

— Я бы и сам занялся, — ответил Альдо, — но явился его брат и забрал тело.

Тут Ибрагим-бея даже передернуло.

— Какой брат? У него не было никакого брата!

— Но кто-то сыграл эту роль.

— Это явный обман! Вам надлежало опасаться этого человека. Но я о нем ничего не могу вам сказать...

— Мы так и думали, ваше превосходительство, — вздохнул Альдо, — мне остается лишь поблагодарить вас за прием...

— Еще минуту, прошу вас! Удалось ли вам что-нибудь еще узнать об этом человеке, который так неожиданно сыграл роль брата Гамаля? Все это вызывает тревогу.

— Удалось. Меня вызвала в Египет одна принцесса, принадлежащая к королевской семье. Она желала поручить мне дело, которое я не колеблясь назвал бы темным. В доме у этой принцессы я и увидел снова мнимого Эль-Куари.

— Могли бы вы назвать мне имя этой дамы?

— Принцесса Шакияр!

Невозмутимое гордое лицо Ибрагим-бея на мгновение скривилось в усмешке.

— Ах вот что! Теперь понимаю, почему вы не захотели иметь с ней дела.

— Вы знакомы с ней? — спросил Адальбер.

— Лично нет, но ее репутация мне хорошо известна. Моя единственная близкая родственница поддерживает с ней отношения, но не думаю, что это приведет к хорошему... Что касается меня, прошу принять мою благодарность за то, что вы были рядом с моим бедным Гамалем в его последний час. Нашли ли убийц?

— Насколько мне известно, нет. Полиция склонялась к самой элементарной версии: иностранец, оказался в Венеции проездом перед отъездом в Египет (он устроился в гостинице, ожидая обратного парохода), во время ночной прогулки подвергся нападению злоумышленников с целью убийства и ограбления.

— Ваша полиция не слишком утруждается расследованием.

— Тем не менее комиссара Сальвиати я знаю давно и считаю его хорошим профессионалом. Но было похоже на то, что он был заинтересован уничтожить все следы. Добавлю, что его мнимый брат заручился поддержкой людей дуче...

— Ни слова более! Я все понял. Да сохранит вас Аллах, господа! Я счастлив, что довелось увидеться с вами.

— Если отставить в сторону тот факт, что Эль-Куари-второй — не тот, за кого себя выдает, то можно считать, что твой святой человек ничего нового нам не сообщил, — проворчал Альдо, когда они уже ехали обратно в «Пальмы».

— А ты чего ожидал?

— Да сам не знаю! Ну, например, что вы надолго заведете беседу о Неизвестной Царице. А вы на эту тему даже словом не обмолвились! Наверное, он не хотел говорить при мне?

— Может быть, и не хотел... Кто знает? Он очень скрытный, и, хотя я тоже несколько разочарован нашим визитом, на самом деле я не рассчитывал на то, что он заговорит об этом.

— Но он ею интересуется? Иначе, если у него нет ни малейшего представления о месте, где может быть эта гробница, не понимаю, почему тот бедняга поставил на кон свою жизнь, дабы обеспечить ему полную защиту от проклятий при раскопках! Да и у тебя, наверное, нет...

— Чего у меня нет?

— Имеешь ли ты хотя бы предположение о том, в каком районе она запрятана, эта самая гробница? А то немалая получается зона поиска! — добавил Альдо, указывая на расстилавшиеся перед ними необъятные просторы. — Приятно, конечно, обладать талисманом, с помощью которого можно вскрыть любое святилище, но когда не знаешь, где это святилище искать, то и талисман не особенно пригодится!

— Согласен с тобой... Но, понимаешь, такой амулет — вообще чертовски нужная штука для каждого уважающего себя археолога. Картер никогда не искал Неизвестную Царицу, потому что он был слишком реалистичен, чтобы дать себя увлечь какими-то сказками, но не кажется ли тебе, что в гробнице Верховного жреца Уа его все-таки ждал неоценимый подарок? Лично я убежден, что Царица где-то поблизости. И Ибрагим тоже так думает, готов поклясться! Разве что ему известно об этом месте больше, чем мне...

— Так вернемся! Ты отдашь ему Кольцо и предложишь сделку: пусть он расскажет тебе о месторасположении Царицы, и вы воспользуетесь результатами раскопок вдвоем!

— Ты же сам видел его. Как, по-твоему, я буду предлагать ему сделку? Такое могло прийти в голову только торговцу!

Глаза Альдо приобрели удивительный зеленоватый оттенок, а ноздри раздулись:

— Ну конечно! Это не для вас! Вы, искатели мумий, витаете только в самых эфирных материях и сферах! Это было очевидно в тот день, когда ты знатно отлупил беднягу Фредди Дакуорта! Не говоря уж о былом: вспомни, как четыре года назад ты, самым невинным образом, сводил счеты с неподражаемым Ла Троншером на углу улиц Кастильоне и Монблан... А знаешь, что сейчас сделает торговец? По порядку: сначала заберет свои чемоданы, затем сядет в поезд на Александрию или Порт-Саид, оттуда первым же пароходом вернется домой, в свою лавочку и к своим тапочкам! Потому что он, торговец, терпеть не может терять время зря!