— Я, наверное, сейчас тоже к себе пойду... — неожиданно сказал Бен.
— Что? — удивился Ник.
— Ну... неудобно. Вы же только поженились, наверное, вдвоем хотите побыть... Позвонишь, когда надо будет.
Ник присмотрелся: Бен явно не шутил — наоборот, выглядел смущенным. Вот уж на него не похоже!
— Брось... Ты же знаешь — у нее своя спальня, у меня своя... и все такое.
— Все равно неудобно.
Раздались шаги, и в гостиную впорхнула Нэнси.
— Робби уже уходит, — сообщила она.
Когда, проводив Робби (и получив повторную порцию поздравлений, пожеланий, напутствий и так даже — очевидно, та сочла своим долгом компенсировать нехватку гостей), они с Нэнси вернулись в гостиную, Бена там не было.
Стол с кофейником и пустыми бокалами, мерцающая огоньками елка, букет кремовых роз на каминной полке — и они двое.
— Ну вот... — сказал Ник, не зная, что еще сказать. Нэнси стояла совсем близко и, кажется, была так же слегка растеряна, как и он — свадьба кончилась, а что дальше?
Он прижался лбом к ее плечу, вдохнул знакомый запах и замер, боясь спугнуть странное ощущение умиротворения. Почувствовал, как Нэнси гладит его по голове, ерошит волосы — обхватил ее обеими руками, теснее притягивая к себе.
Его желания — откуда они брались, ненужные, бесплодные? Наверное, врач сказал бы, что дело в гормонах, которые по-прежнему продолжали вырабатываться. Вот и сейчас — хотелось обнять ее... целовать, гладить, расстегнуть крохотные пуговки сзади на платье, попробовать на вкус ее кожу, ее губы...
— Нэнси... — Он поднял голову и взглянул в ее теплые дружелюбные глаза, не зная, что сказать: «спасибо»? Или «прости»?
Вместо этого он предложил:
— Там шампанское осталось. Давай выпьем, — чуть усмехнулся, — за нас с тобой. — Устала?
— Нет...
Нэнси взяла из его рук бокал и выжидательно посмотрела.
— Ну... за нас?
Она кивнула, бокалы, столкнувшись, зазвенели, и холодная кисловатая жидкость пролилась в горло.
— А о чем ты там с Робби шепталась? Что она от тебя хотела?
На самом деле Нику хотелось спросить: «А что она про меня говорила?» — но вопрос этот был дурацким, бестактным и напрашивался на неприятный ответ.
— Она попросила с собой кусок торта... — смутилась Нэнси — и хихикнула при виде удивления, промелькнувшего на его лице. — Под подушку собирается положить!
Ник не сразу понял — но потом до него дошло... Старая примета — если на ночь под подушку положить кусок свадебного торта — во сне увидишь своего будущего мужа!
— Она что — так верит в приметы?
— Угу, — подтвердила Нэнси, шаря глазами по столу. — И в гороскопы, и в гадание. — Выбрала пирожное, откусила и закончила: — Она мне вчера вечером гадала!
— Ну, и что нагадала?
— Массу всего, — охотно, со смехом, начала рассказывать она, — трефовую даму-разлучницу, и дальнюю дорогу, и радостную встречу, и новый дом, и троих детей...
«Вот трое детей — это для нас самое актуальное...» — подумал Ник, а вслух сказал:
— Я рано встаю обычно, так что завтра позавтракай без меня. А я к обеду освобожусь — тогда все дела сделаем и мебель тебе закажем. Подумай пока, что еще надо...
— А на дорожку ты со мной не пойдешь?
— Завтра нет... работы много. Ладно, поздно, наверное уже... Пойдем, я тебя до спальни провожу.
Показалось ему — или она была слегка разочарована?
И снова, как всегда: «гигиенические процедуры» (черт бы их побрал, самое противное и унизительное), мытье, массаж... Все как обычно, лишь в какой-то момент Бен, разминая безжизненные мышцы Ника, без энтузиазма в голосе спросил:
— Может, мне теперь стоит ужинать у себя? Ну... хотя бы первое время...
По утрам Бен, подняв его и усадив в коляску, приносил завтрак, после чего возвращался к себе досыпать, а вот ужинали обычно вместе.
— Еще не хватало! — отозвался Ник. — Чего ты вдруг?
— Ну, я подумал...
— Да брось ты!
Удовлетворившись ответом, Бен быстро закончил массаж, уложил Ника в кровать, сказал привычное:
— Ладно, если что — позвони, а я пошел. — И, громко зевнув, отправился восвояси.
Ник не сомневался, что, едва добравшись до койки, Бен рухнет на нее и захрапит.
Самому ему спать совершенно не хотелось. Лежа на спине, он перебирал в памяти все, что случилось за день. Приезд Нэнси... и какая она была смешная в этих тапочках с ушами... Все-таки хорошо, что теперь она здесь, близко! Нужно будет сразу после праздников разобраться с ее делами... и зря он не сказал, как ей идет это платье...
Когда раздался тихий стук в дверь, Ник подумал, что ослышался, но стук повторился, и он торопливо отозвался.
— Можно? — спросила Нэнси, входя.
Она была все в тех же забавных тапках, смотревшихся совершенно по-дурацки в сочетании с кружевным пеньюаром, сквозь который просвечивала ночная рубашка тепло-розового оттенка. «Похоже на розовый кварц», — машинально подумал Ник.
Подошла, присела на край кровати — вид у нее был смущенный.
— Ну чего? — улыбнулся он, дотягиваясь до ее руки.
— Ник, я тут подумала... Сегодня все-таки наша брачная ночь, и то, что мы каждый в своей комнате, — это как-то не по-людски получается... подожди, не надо, — тряхнула она головой, думая, что Ник хочет что-то сказать — но он и не собирался. — Я помню, что... что ты тогда говорил — но ведь просто поспать вместе мы можем?!. Или... это плохая идея? Мне уйти лучше?
Он помотал головой — слова не шли на язык, только сердце билось все быстрее и быстрее, да во рту стало сухо. Откинул одеяло и, когда Нэнси уже шевельнулась, собираясь улечься рядом, попросил:
— Только... сними с себя все лишнее.
— А что — лишнее? — Она окинула себя взглядом и вопросительно посмотрела на него.
— Все, — сказал Ник, почувствовал, что голос сел и не слушается, хотел улыбнуться — не получилось. — Все, — повторил он громче.
— Погаси свет... — чуть слышно попросила Нэнси, вставая.
— Я оставлю ночник...
В отблесках золотистого света можно было различить немногое — остальное дорисовывало воображение. Ее пальцы пробежали по пуговкам, расстегивая их... Пеньюар... за ним рубашка...
И вдруг вспомнилось, как они сидели здесь когда-то — кажется, уже давным-давно. И так же мерцал ночник, и Ник мечтал протянуть руку, обнять, дотронуться губами — и злился на самого себя за ненужные мысли.
Теперь он мог протянуть руку...
Нэнси не ожидала, что он набросится на нее... что он набросится на нее так. Мгновение — и она оказалась придавлена тяжелым мускулистым телом. Его губы нашли ее рот и жадно впились в него, и язык начал нетерпеливо раздвигать ей зубы, а руки — казалось, их было не две, а десять — заметались по всему ее телу, сжимая и лаская его.
И Нэнси всем своим существом потянулась ему навстречу, потому что это было то, чего она, сама не признаваясь себе, хотела с самого начала.
Внутри нее что-то бешено, до боли, запульсировало. Она инстинктивно обхватила обеими ногами бедро Ника, чтобы теснее прижаться к нему. Мелькнула мысль: «Он же там ничего не чувствует!..» — и затем: «Но я-то — чувствую!!!»
Она действительно чувствовала, все острее и острее, прикосновения его рук и губ, и жар, и тяжесть, и бедро Ника, об которое терлась самая чувствительная часть ее тела, — и, когда он неожиданно подхватил ее под ягодицы и потянул вверх, обиженно застонала. Но оказывается, он просто хотел добраться до ее груди, и добрался, и прижался лицом, и тоже застонал.
Его губы влажным горячим кольцом обхватили ее сосок, сжали, а рука скользнула туда, где раньше было бедро, — и стало совсем хорошо. Невыносимо хорошо. Потрясающе хорошо.
Нэнси замерла, боясь спугнуть то прекрасное, ни с чем не сравнимое ощущение, которое расцветало внутри, — и, когда оно наконец пришло, закричала, приветствуя его...
Она лежала на животе, уткнувшись лбом в его плечо, и тяжело дышала. Ник чувствовал под рукой покрытую испариной кожу. Ему и самому никак не удавалось успокоить дыхание, словно в комнате не хватало кислорода.
Раньше он никогда не задумывался, какие чувства будет испытывать, не в силах получить удовлетворение — но в силах дать его, не испытывая плотского желания — но испытывая другое, которое даже не знал, как назвать. Теперь Ник мог сказать: несмотря ни на что, он чувствовал себя мужчиной. Хотя бы потому, что женщина, которая пришла в его постель, не уйдет разочарованной.
И, наклонив голову, чтобы дотронуться губами до влажных растрепавшихся волос, он задал извечный вопрос, который мужчины уже сотни лет задают своим подругам, заранее зная ответ и все-таки желая получить его. Вопрос, на который он теперь имел право:
— Тебе было хорошо?
Нэнси медленно кивнула и вдруг тихонько рассмеялась.
— Ты украл мое слово... — Она повернулась, подсунула руку ему под шею и обняла другой. — Я подумала: «Как хорошо», и ты вдруг спрашиваешь то же самое.
Погладила его по лицу — от запястья пахло духами... Как в одной книжке для женщин, которую Ник как-то из любопытства пролистал: «Положено наносить духи на запястья, за ушами и между грудей...» Подтянув Нэнси поближе, он зарылся лицом ей в волосы, вдохнул — и правда, а ухо оказалось маленьким и теплым.
Ник забыл уже, каким оно может быть на вкус, и попробовал... и вспомнил... Теперь ладонь его неспешно, по-хозяйски, легла ей на грудь, и пальцы начали описывать сужающиеся круги, очерчивая сосок.
Он хотел перепробовать все, дотронуться, поцеловать, обласкать каждую частицу Нэнси, каждое местечко, до которого мог дотянуться...
Ведь, черт побери, сегодня действительно была его брачная ночь!
"Кольцо" отзывы
Отзывы читателей о книге "Кольцо". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Кольцо" друзьям в соцсетях.