— Это я… от счастья, — пролепетала она. Когда Алексею разрешили пройти к ней в палату, она уже мирно спала. Некоторое время Алексей стоял рядом с ее кроватью и вглядывался в ее усталое лицо, а потом тихонько поцеловал в лоб. Лилечка даже не шевельнулась.

— Славный у вас мальчуган родился, — сказала акушерка. — И жена молодец: не все так держатся, как она. Ваша школа, наверное? Все они так: на вид хрупкие да нежные, кажется, палец уколют — целую неделю плакать будут, а на самом деле оказываются крепче многих.

— Да, она у меня — сокровище, — признался Алексей.

А на ребенка ему дали посмотреть через окошечко палаты для, новорожденных. Малыш крепко спал. Алексей смотрел на крохотное существо, туго завернутое в пеленки, и все не мог поверить, что перед ним — его сын, который когда‑нибудь станет взрослым. Сейчас он был таким маленьким, что не умел даже держать головку, ее аккуратно придерживала рукой женщина в белом халате. Но он уже до смешного был похож на Лилечку и немножко на него самого, Алексея.

— Придете за ним в день выписки, на пятые сутки, — сообщила женщина в белом халате. — Больше вам заходить сюда нельзя.

Алексей шел по улицам. Уже начиналось утро, и уличные фонари гасли один за другим. «Как это все‑таки странно, — думал он. — Девять месяцев Лилечка носила этого ребенка, мы ждали его с таким нетерпением, а теперь, когда все совершилось, я чувствую себя растерянным». Как относиться к этому крохотному существу в пеленках, Алексей решительно не знал. Вернее, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что у него родился сын, что его надо любить, но тут же вспоминал, что из‑за этого малыша, который, туго спеленутый, пока похож скорее на какого‑то червячка, чем на человека, Лилечке было больно. Словно наяву, снова и снова видел перед собой ее измученное лицо, с устало закрытыми глазами.

Очень скоро все изменится. Будут, конечно, и купания в ванночке, и прогулки с коляской, и первая улыбка, и первые попытки ползать, и первый лепет, и первые шаги, но это ведь будет потом и для Алексея начнется только через пять дней. А сейчас он все еще не знал, как относиться к тому, что произошло. Кажется, Алексей — он еле‑еле смог признаться в этом самому себе и, конечно же, никогда не расскажет об этом Лилечке — испытывал что‑то вроде страха. Сможет ли он стать для этого человечка хорошим отцом, выдержит ли ответственность, возложенную на него?

А еще Алексея мучили угрызения совести, но он продолжал думать с непонятной самому себе ревностью, что теперь Лилечка перестанет принадлежать ему одному. Ее жизнь уже нераздельно связана с едва успевшей начаться жизнью этого маленького существа, которое будет отнимать у нее все время, настойчиво требуя своего. Алексею было стыдно за свои мысли.

Он не знал, что многие отцы в первые дни после рождения ребенка чувствуют примерно то же самое, и некому было ему это объяснить. Он не представлял, сколько радости его и Лилечку ждет впереди, и еще не думал о том, как увлекательно будет следить за тем, как с каждым днем растет и меняется их с Лилечкой малыш. Но все это еще будет впереди, обязательно будет.

В день выписки Лилечка надела свое любимое синее платье. Оно очень ей шло, хотя сидело еще не очень хорошо. На шее у нее блестела золотая цепочка — подарок Алексея на Новый год. Лилечка то и дело прикасалась к ней, вспоминая, как обрадовалась, когда муж преподнес ей этот подарок.

Маленький Никитка — Лилечка и Алексей уже давно остановились на этом имени — протестующе орал во всю мощь своих легких, когда его облачали в распашонку, чепчик, надевали памперс, заворачивали в одеяло и красивый уголок с голубой каймой, обвязывали широкой традиционной синей лентой. Кожа у него заметно посветлела, а глаза, к великому удовольствию Алексея показались ему синими‑синими, как у Лилечки. Впрочем, Лилечка сказала, что их цвет еще изменится.

Кого‑то возле роддома встречали новоиспеченные дедушки и бабушки, кого‑то — великое множество друзей и подруг. Лилечку и Алексея встретила Анна, держащая в руках большой букет роз. Она была не одна. Рядом с ней стоял Сергей.


ЭПИЛОГ


— Смотри‑ка, он у вас уже ходит! — удивилась Анна.

Никитка, наряженный к приходу гостей в яркий клетчатый комбинезончик, с видимым удовольствием путешествовал по комнате.

— Да, пошел недавно, — с гордостью сообщил Алексей, следя за пока еще неуверенными шажками сынишки. — Представляешь, прямо в День независимости.

— Наверное, решил, что в этот день неплохо и самому стать независимым, — рассмеялся Сергей. Он наклонился поправить Никитке съехавшую с плечика лямку, и на его пальце сверкнуло массивное обручальное кольцо.

Лилечка, как всегда немного волнуясь, смотрела на сынишку, кудрявенького и по‑прежнему, вопреки ее прогнозам, синеглазого. Вот он покачнулся, чуть не упал, но сумел‑таки удержаться на крепеньких ножках и засмеялся.

— Может, и мы с тобой когда‑нибудь решимся завести ребенка? — спросил Сергей Анну, обнимая ее за талию.

— Не знаю, — нерешительно ответила она. Мысль о том, что придется подчинять всю свою жизнь маленькому, но требовательному существу, пока что пугала ее. — Мы еще подумаем об этом, ладно?

— Ну хорошо, — легко согласился Сергей. — Самое главное, что мы любим друг друга, верно ведь?

— Да, — убежденно сказала Анна. Глаза ее сияли счастьем.

Алексей перехватил взгляд Лилечки, которым она будто бы говорила: «Я же знала, что они обязательно будут вместе», и улыбнулся ей.

Когда Анна и Сергей возвращались домой, на город уже опускались сумерки. Они разговаривали о многом: о Лилечке, об Алексее, о том, какой замечательный у них ребенок, о работе.

— Меня сегодня шеф вызывал, — неожиданно вспомнил Сергей. — Сделал одно заманчивое предложение, между прочим.

— Да? И какое же? — заинтересовалась Анна. Обычно, спрашивая о чем‑нибудь, она выгибала правую бровь, и это было так красиво, что Сергей не уставал ею любоваться. Уже полгода как они были женаты, но для него Анна все еще оставалась немного загадочной, и как только ему казалось, что он нашел ответ, одна загадка сменялась новой. Вот и сейчас он думал о том, что кроется за этим красивым движением: просто вопрос, ирония, удивление или — страшно подумать — чуть‑чуть недоверия?

Вечер был прохладный, и Сергей накинул на плечи Анне своей пиджак.

— Возникла идея насчет нового проекта. Авторская программа, но более высокого уровня, чем та, которую мы делали. Будут приглашаться известные лица, и мы с тобой будем беседовать с ними, при том условии, что беседа будет довольно неформальная, без галстуков, так сказать.

— О нет! — шутливо запротестовала Анна. — Я не хочу. Раньше ты воровал у меня только сюжеты, а теперь станешь перехватывать инициативу прямо в эфире. Нет, так не пойдет.

— Да перестань! — отозвался Сергей. — Ты же прекрасно знаешь, что этого не будет, мы же с тобой, помимо всего прочего, коллеги.

— Да, коллеги, — задумчиво произнесла Анна и повторила с жаром: — Коллеги, черт возьми!

— Не чертыхайся, — строго велел Сергей. — У тебя это, конечно, очень мило получается, но сейчас все‑таки не самый подходящий момент.

— А для чего больше всего, по‑твоему, подходит этот момент? — поинтересовалась она.

— Для того чтобы сказать тебе, как я тебя люблю, — серьезно ответил Сергей.

— А я люблю тебя, — так же серьезно сказала Анна. И весело добавила: — Уважаемый коллега.

— Кажется, очередная чистая страница книги твоей жизни на этот раз начинается с веселой закорючки, — заметил он.

— Нашей, — поправила его Анна, — нашей книги. Неужели ты забыл, что полгода назад мы с тобой начали писать вдвоем новую книгу? И увесистый же получается Том, доложу я тебе!

— Хотел бы я никогда не дойти до последней страницы, — мечтательно произнес Сергей, — хотя и знаю, что подобное, к сожалению, невозможно.

— Перестань, даже не смей такое говорить! — возмутилась Анна. — Надо радоваться, что мы смогли найти друг друга до того, как закончили последнюю страницу наших жизней. Нас еще столько всего ждет впереди.

— И дети? — спросил Сергей.

— Да, — храбро ответила Анна, хотя и зажмурила на миг глаза. — И дети.

В небе одна за другой зажигались звезды.