Наташа молча кивнула. Возможно, так будет лучше. Она увидится с Игорем, и после этой встречи ей станет легче вести разговор с Петром. Волнующее предвкушение предстоящей встречи с любимым на какое-то время разогнало мрачные мысли о бывших и предстоящих потерях. В мгновение ока девушка надела куртку и последовала за Ниной Ивановной в машину.

Устроившись на заднем сиденье автомобиля, Наташа всю дорогу прокручивала в голове различные варианты начала разговора с Петром, пыталась найти убедительные доводы, способные смягчить его обиду и боль. Однако так ничего путного и не придумала.

У ворот госпиталя, не дожидаясь полной остановки машины, Наташа выскочила наружу и помчалась по дорожке ко входу в здание. Нина Ивановна покачала головой и многозначительно глянула на Петра. Тот огорченно улыбнулся и развел руками, но зайти в госпиталь наотрез отказался.

Нина Ивановна с сердитым ворчанием проследовала за Наташей. Девушка, оставив сумку в палате, спускалась по лестнице ей навстречу.

— Куда это ты лыжи навострила? — Нина Ивановна с неодобрением отметила шальной блеск потемневших от нетерпения глаз.

— К Игорю. Он в парке, в беседке…

Беседка находилась за корпусом в густых зарослях акации. Наташа на цыпочках прокралась к ажурной деревянной решетке, увитой плющом. Улыбаясь от радостного ожидания, она представляла себе, как обрадуется Игорь ее неожиданному приезду. Девушка отвела в сторону колючие ветки и вдруг замерла на месте. Из беседки раздался заливистый, и бесспорно женский, смех. Наташа прислушалась. Голос этой женщины она никогда бы не спутала с другим… Похолодев от ужаса, она осторожно раздвинула плети плюща и заглянула внутрь. Да, она не ошиблась! Смеялась именно Виктория, и, мало того, соперница сидела рядом с Игорем, обнимала его. А он целовал ее!

Сильный спазм сдавил Наташе горло, а сердце ухнуло вниз и забилось резкими, тяжелыми толчками. Первым ее желанием было ворваться в беседку, взглянуть в бесстыжие глаза любовников, но уже в следующую минуту она поняла, что не сможет этого сделать.

Судьба уже второй раз за неделю наказала ее. И она знала: на этот раз справедливо! Предательство не прощается, а она предала искренне любящего ее человека, очертя голову кинулась в объятия лживого лицемера, умело использовавшего ее неопытность и доверчивость. Наташа, взглянула на тоненькое колечко с бирюзой. Дешево же он купил ее! Она сняла кольцо и хотела зашвырнуть его в кусты, но передумала и положила в карман куртки. Пускай останется напоминанием о ее глупости и легкомыслии…

Наташа собрала вещи, которые не смогла увезти во вторник, задержала взгляд на гитаре, все еще стоявшей около кровати Игоря. «Серые глаза — рассвет»… — вспомнилось ей, и, с горечью усмехнувшись, она взяла с подушки «Роман-газету». Наташа нашла в тумбочке ручку, быстро написала несколько слов на обложке журнала и бросила его обратно на подушку. В последний раз оглядела палату и покинула здание госпиталя.

Боль поначалу гнездилась в области сердца, но постепенно захватила все тело, невыносимой тяжестью сдавила виски. Утомленная до предела, с измученным и подурневшим от невыплаканных слез лицом, Наташа безучастно смотрела в лобовое стекло. В голове у нее не укладывалось, что можно так жестоко и бесчеловечно растоптать любовь! Почему она ни разу не усомнилась в искренности Игоря, в подлинности его чувств и слов? Неужели любовь настолько застила ей глаза, что она не сумела разглядеть наглого, беспринципного циника, который ради ночи с женщиной готов на любую подлость…

…Домой вернулись часов в девять вечера. Петр молча загнал машину во двор и прошел на кухню готовить ужин. Она бросила сумку с вещами в угол, не раздеваясь упала на кровать, уткнулась головой в подушку и впервые за эти горькие дни разрыдалась.

Вместе со слезами пришло некоторое облегчение, и, наплакавшись от души, Наташа подняла голову от подушки, вгляделась в темноту за окном. Далеко у горизонта над светлой полоской вечерней зари сияла крупная звезда. Каждый вечер девушка видела ее из окна палаты. Возможно, Игорь тоже сейчас смотрит на нее и вспоминает их последнюю ночь? А впрочем, вспоминает ли? Ведь у нее появилась замена — высокомерная и красивая Виктория. А у нее, у Наташи, нет на этого мужчину никаких прав, как, оказалось, у него чувств к ней. Ведь догадывалась же она, внутреннее чутье ей подсказывало, что рано или поздно их безрассудство кончится, наступит горький день разлуки. Но почему она не предвидела, насколько ей будет больно и обидно?

Наташа вновь дала волю слезам. Она оплакивала несбывшиеся мечты, свою невостребованную любовь, ее страшило будущее, терзала душу горечь разрыва… Наташа плакала, она не могла и не хотела остановиться, словно все кончилось и нет даже слабого проблеска надежды в длинном темном тоннеле под названием «жизнь»…

А ночью к ней пришел Петр, и Наташа не оттолкнула его…

Глава 19

— Тетя Белла, тетя Клара! Есть что-нибудь для меня?

Наташа разделась в прихожей и, подхватив тяжелый портфель с учебниками и конспектами лекций, заглянула на кухню. Две сухонькие черноглазые старушки торопливо накрывали на стол.

— Нет, деточка, сегодня опять ничего нет! — Клара Лазаревна виновато посмотрела на девушку, словно была причиной того, что от Петра более месяца ни слуху ни духу. Не позвонил, не написал… Обещал приехать в середине сентября, а сейчас уже начало октября…

— Куда сегодня Софочка подевалась? Мы уже все к обеду приготовили, — засуетилась Белла Лазаревна.

— Сегодня у нее старостат, а я не стала дожидаться. Что-то у меня весь день голова кружится, тошнит…

— Клара, смотри, на девочке лица нет! Корми ее живее, — заторопила сестру Белла.

— Боже, Наташенька, ты сейчас совсем зеленая, — сказала Клара неожиданно басом, покачала осуждающе головой и увлекла Наташу за собой на кухню.

После обеда Наташа прошла в комнату, которую они делили с Софьей. Переоделась в ситцевый халатик, подошла к зеркалу. Увиденное не обрадовало: глубокие тени под глазами, горькая складка у губ, совсем исчез румянец, и глаза глядят тускло, равнодушно.

Петр почему-то молчит, не отвечает на ее письма. Два раза она пыталась вызвать его на переговоры, но муж на них почему-то не явился. Послала телеграмму, пришел ответ: «Адресат выбыл».

Сонька ее успокаивала:

— Он же военный человек, приказали и отправили в командировку, куда Макар телят не гонял, или на учения какие…

— Не тот он человек, Соня, чтобы не отвечать на письма, и не позвонил ни разу, хотя сам меня уговаривал писать каждые три дня.

— Хорошо, давай подождем еще неделю, а потом сделаем запрос в его часть, ты согласна?

— Согласна!

Но неделю Наташа не выдержала и через два дня после разговора с подругой позвонила во Владивосток. Разбуженная среди ночи Нина Ивановна выслушала ее сбивчивый рассказ, потом недовольно проворчала в телефонную трубку:

— Что ж раньше-то не позвонила? Не беспокойся, завтра же вечером съезжу в Полтавское, разузнаю, что к чему! Не мог же твой Петр бесследно исчезнуть!

Наташа взглянула на часы. Сейчас в Приморье полночь. Надо ждать еще не менее семи часов, чтобы во Владивостоке наступило утро, и не опоздать, застать Нину Ивановну дома перед уходом на работу…

— Таточка, яблоко хочешь? — В дверь просунулась высохшая, как куриная лапка, рука. Тетя Клара заглянула в комнату. — Мы на ужин непременно морковный салат сделаем, скушаете его с Софочкой, и, дай Бог, щечки у наших девочек опять порозовеют.

У Соньки с румяными щечками, очевидно, проблем не будет, вздохнула про себя Наташа, а что делать ей? Сегодня она окончательно убедилась в том, что подозревала уже больше месяца. Она ждала ребенка, и если судить по срокам, то появиться на свет он должен где-то в начале мая…

Она сжала пальцами виски. Господи, как ей хотелось, чтобы он был от Петра. А если от Игоря? Наташа стиснула зубы и тихо застонала. За какие великие грехи она наказана вечным мучением постоянно во сне и наяву видеть серые глаза, испуганно шарахаться от мужчин, даже отдаленно похожих на него фигурой, цветом волос, разворотом плеч или походкой? Когда же исчезнет из памяти воспоминание об их первой и последней шальной ночи?

Наташа с досадой стукнула кулаком по подушке и уткнулась в нее головой. Ну почему же милый и ласковый Петр не вызывает у нее подобных чувств? Почему так бесчувственно и равнодушно воспринимала его ласки и сходила с ума, когда руки Игоря лишь слегка касались ее? Почему ни разу не испытала даже тысячной доли того блаженства, которое подарил ей Игорь? Неужели она все еще не перестала его любить, и мысли о нем отодвигают тревожные мысли о непонятном молчании Петра, и даже о своей собственной судьбе…

С Петром они расписались в срок. Но Наташа отказалась от свадебного платья и фаты. Надела скромный светлый костюм, туфли на низком каблуке и сразу после регистрации попросила мужа свозить ее на кладбище, где положила свадебный букет на могилу бабушки. Вечером распили бутылку шампанского под незатейливое угощение. Из гостей присутствовали лишь Нина Ивановна да молоденький лейтенант, свидетель со стороны жениха. Настроение у новобрачных было совсем не праздничным, и вскоре гости засобирались домой. Первым ушел лейтенант, следом поднялась Нина Ивановна. Она спешила, боялась опоздать на последнюю электричку. Петр вызвался проводить ее до станции, но не успели они выйти на улицу, как за окном раздался резкий автомобильный сигнал. Наташа выглянула в окно. За кустами сирени виднелся большой черный автомобиль.

— Подождите секунду, Нина Ивановна, — попросил Петр, — пойду выясню, кого это нелегкая занесла?

Он вышел из комнаты. Наташа и Нина Ивановна остались одни.

Некоторое время они молчали. Но Петр задерживался, и Нина Ивановна заговорила первой:

— Девочка моя, я при Петре не посмела тебе сказать, хотя, честно говоря, и тебе не хотела говорить. — Она непривычно робко посмотрела на Наташу. — Дай слово, что спокойно выслушаешь меня.