Он, как и Наташа, никак не мог прийти в себя от случившегося. И опешил он не от боли, хотя рука милой его сердцу дамы была на удивление тяжелой, а от неожиданности. Первой и последней в его жизни женщиной, без стеснения одаривавшей его подзатыльниками, была его дорогая матушка. Но чтобы девчонка, которая вызывает у него то симпатию, то бешенство, осмелилась на такое — с таким он столкнулся впервые! И, что было совсем уж странным, абсолютно не рассердился! Ситуация казалась скорее забавной и сулила, а чутье его еще ни разу не подводило, дальнейшее развитие событий в желанном направлении. Поэтому Игорь решил ее не усложнять — стоит ли обращать внимание на подобные пустяки!

Гораздо приятнее было отдаться во власть легких касаний девичьих пальцев, скользивших по его обнаженному телу. Струи прохладной чистой воды, травяные запахи шампуня и мыла, наконец, эти почти невесомые прикосновения Наташиных рук — все создавало то особое ощущение свежести, чистоты и здоровья, которых ему так не хватало все эти дни…

Наташа в отличие от Игоря так до сих пор и не пришла в себя. Девушка не сомневалась, что купание в ванне дело его рук… Она судорожно вздохнула. Очевидно завтра и вправду придется подавать рапорт Лацкарту и просить освободить ее от обязанностей сиделки. И причина есть уважительная: нежелание будущего мужа видеть ее в опасной близости от молодого привлекательного мужчины…

…Наконец, с водными процедурами, ко всеобщему облегчению, было покончено. Наташа подала Игорю полотенце.

— Наташа, — взмолился он, — мне еще трудно руки поднимать. Вытри, пожалуйста, мне голову и спину…

Сквозь мягкую махровую ткань девушка ощущала плотные крепкие мышцы, гибкое, тренированное тело, которое даже сейчас, после ранения, было сильным и красивым. У Наташи перехватило дыхание, куда-то улетучился и остаток сил. Она бросила полотенце на колени к Игорю, прижала ладони к щекам, тщетно пытаясь унять дрожь, которую уже невозможно было скрыть.

Игорь смотрел на нее в недоумении. Похоже, Наташа была на грани истерики, а то и обморока: лихорадочный взгляд, расширенные зрачки, гримаса отчаяния на лице… Неужели она до сих пор так сильно переживает эту злосчастную пощечину?

— Наташка, милая, — прошептал он, протянув к ней руки, и Наташа бросилась в его объятия, забыв о всех доводах разума, не думая о последствиях…

То, что последовало за этим, можно назвать бурей чувств. Впервые Игоря целовали с таким неистовством и вместе с тем по-детски неловко и неумело. А он прижимал к себе тонкую, хрупкую фигурку, проклиная в душе свою беспомощность.

Наташа на мгновение оторвалась от губ Игоря, поймала его взгляд, но увидела в нем лишь отчаяние и стыд. Она поняла это по-своему и, почти теряя сознание от впервые испытанного ею чувства унижения, метнулась к дверям ванны.

Кое-как справившись с намокшими бинтами, Игорь осмотрел не пострадавшую от купания наклейку, с трудом натянул на себя пижаму и только после этого позвал Наташу.

Бледная, с заплаканными глазами, старательно избегая его взгляда, сиделка докатила его коляску до кровати. Игорь с удовольствием вдохнул запах чистого белья и, присев на самый край постели, попросил Наташу выключить ночник и открыть окно.

Она уже успела переодеться в домашний фланелевый халатик с длинными рукавами и глухой, по самую шею застежкой. И когда темный силуэт девушки обрисовался в проеме окна, Игорь прошептал севшим от волнения голосом:

— Наташа, не уходи, останься со мной!

Она еще не успела согласиться, а уже оказалась в плену сильных рук. На нее повеяло чем-то знакомым. Наташа поняла: так пахнет лосьон, которым он протирает кожу после бритья, — тонкий аромат хвои и густой запах таежных трав… Ее рука проникла к Игорю под пижаму, скользнула за спину и осторожно дотронулась до родинки.

Из раскрытого окна потянуло свежим ветерком. Захлопала, забилась под его напором штора. В палате стало прохладнее, и Наташа, защищая его от сквозняка, прильнула к Игорю.

Теплые, мягкие губы покрыли быстрыми поцелуями ее лоб и щеки.

— Углядела все-таки Божью отметину? Это как бы наша семейная фирменная марка. Отец, помню, ее «Знаком качества» называл… Появляется она в нашем роду почему-то только у мужчин. Говорят, у прадеда тоже была, а что касается деда и отца, то своими глазами видел — красовалась эта родинка у них на том же месте, что у меня и у брата, тютелька в тютельку, размер в размер, точно и вправду кто-то наше семейство на веки вечные заклеймил.

— Игорь, ты сильно на меня рассердился за то, что я тебя ударила? — спросила Наташа и погладила кончиками пальцев местечко, где совсем недавно красным степным маком расцвел след от пощечины.

— К сожалению, ты в этом деле не первая. В чемпионы по затрещинам вышла моя мамуля, и не зря братишка в бокс подался, наследственность — великое дело! Наташа, когда у тебя свадьба? — вдруг без всякого перехода спросил Игорь.

— Через две недели, — прошептала Наташа и, убрав его руку со своей талии, поднялась с кровати. — Уже третий час ночи, надо немного поспать…

— Сядь! — приказал Игорь сердито, и она послушно опустилась рядом с ним. — Почему ты спешишь выйти замуж, я же вижу: ты его совсем не любишь…

— Люблю…

— Только не ври! Сознайся, если бы не эта проклятая штопка в боку, шансов на хэппи энд у твоего жениха осталось бы на ноль целых, ноль десятых. Наташа, милая моя! — Он прижал девушку к себе и бережно погладил по влажным после нечаянной купели волосам. — Странно все получается, дорогая! Мы всего ничего с тобой знакомы, а я уже и жизни без тебя не представляю. Дай слово, что немедленно откажешь своему жениху…

— И что потом?

— Честно сказать, не знаю. Человек я безлошадный: ни кола, ни двора, кроме комнаты в общежитии. Служба тоже — не дай Бог, кому в дурном сне приснится! Командировки — триста дней в году. Одно обещаю — никогда тебя не разлюблю. Выходи за меня замуж. — Игорь ласково коснулся губами нежной щеки. — Почему ты молчишь? Ты ведь любишь меня?

— Люблю, — едва слышно прошептала Наташа, — но боюсь, что тебе просто кажется, что любишь меня, и вся твоя любовь вмиг улетучится, стоит только тебе выйти за стены госпиталя.

— Глупыш. — Игорь попытался в темноте разглядеть ее глаза. Слишком уж подозрительно они блестели, и он понял, что девушка с трудом сдерживает слезы. — Успокойся, родная моя! А то что-то совсем уж непонятное происходит: старший лейтенант Кар-ташов впервые в жизни признается в любви, а любимая девушка, вместо того чтобы броситься в его объятия, того и гляди разревется.

— Игорь, скажи, ты правда меня любишь и хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

— Наташка, ты только согласись, и я добьюсь, что нас зарегистрируют прямо в госпитале.

— Право слово, с ума сошел! — засмеялась Наташа и легко, безбоязненно поцеловала его в губы. — Давай дождемся, когда тебя выпишут. А пока ты в госпитале, я попробую объясниться с Петром…

Голос ее задрожал. Игорь тут же почувствовал перемену в ее настроении и еще крепче обнял ее за плечи.

— Ты боишься его, Наташа?

— Не то слово, Игорь. Я очень виновата перед ним. Выходит, я обманула его, а он из-за меня со всеми родственниками поссорился, ушел из дому, живет у моей бабушки и считает меня… — она с трудом перевела дыхание, — своей законной женой…

— Женой? — Игорь вздрогнул. — Так ты уже спала с ним?

Наташа попыталась отстраниться от него. Но жесткие пальцы сжали ее плечи и притянули назад.

— Как я сразу не догадался! — Мужские руки продолжали удерживать ее, и все усилия освободиться из его объятий не увенчались успехом.

— Отпусти, — сказала Наташа тихо, — мне больно!

Отодвинувшись на край постели, она запахнула полы халатика и поднялась с кровати.

— Спокойной ночи, Игорь! Теперь мы во всем разобрались, и поверь, я совсем не хотела скрывать от тебя, что у меня с Петром…

— Наташа, — прервал ее Игорь, — терпеть не могу выяснять отношения. Честно сказать, мне наплевать, спала ты с ним, не спала… Главное, что с данного момента заниматься любовью будешь только со мной. Я очень на это надеюсь, иначе за себя не отвечаю, а в гневе я ужасен и беспощаден. — Игорь попытался смягчить резкость тона улыбкой. — Помоги мне лечь, пожалуйста!

Наташа склонилась над ним, и в следующее мгновение она уже лежала рядом с Игорем. Их тела на узкой больничной койке соприкасались слишком тесно, и через плотную ткань халата и пижамы они ощущали жар и напряжение, исходящие друг от друга.

Рука Игоря, подрагивая от возбуждения, проникла под ее одежду, скользнула по бедру, на миг задержалась на талии, потом прокралась выше, к груди. Осторожно, одними подушечками пальцев он дотронулся до одного ее соска, до другого… Наташа подалась навстречу ласковым прикосновениям, застонала от невыразимого наслаждения. Игорь заглушил ее стоны поцелуем, и тогда, презрев все советы осторожной Нины Ивановны, погасив последние проблески разума, Наташа сдалась. Этого человека она любила и желала всей душой. Всем своим сердцем и телом! Все их прежние поцелуи были всего лишь разведкой. Они как будто искали, нащупывали тайные тропинки к сердцу любимого человека и, когда поняли, что все преграды уничтожены, устремились навстречу друг другу со всем сумасшествием, пылкостью и восторгом молодости и впервые испытанного чувства взаимной любви.

Игорь осторожно раздвинул языком ее зубы, проник в ее рот, и два дыхания слились в одно, сердца забились в унисон, а дрожь нетерпения стала их общей дрожью. Но тут порыв ветра вновь разметал оконные шторы и, ворвавшись в палату, резко захлопнул незакрепленную створку окна. От удара задребезжали стекла, и Наташа испуганно отпрянула от Игоря.

— О, мама миа! — прошептала девушка. — Мы с тобой сошли с ума! Двери не заперты, а вдруг дежурный врач заглянет? — Она торопливо поправила одежду, пригладила волосы и спустила ноги с кровати.

Опершись на локоть, Игорь хмуро наблюдал за ней.

— Постой, не уходи, останься со мной до утра!