Петр смотрел на ее худенькую спину, выпирающие лопатки, тонкую талию, и его сердце вдруг сжалось от предчувствия беды. Совсем не так он представлял их первую ночь.

Он сел рядом с Наташей, крепко обнял за плечи, развернул к себе лицом и вопросительно посмотрел ей в глаза. Но Наташа отвела взгляд и, резко дернув плечом, попыталась сбросить его руку. Петр понял, что она расстроена и, вероятно, испугана, и попробовал ласками успокоить ее.

Но тело любимой по какой-то неведомой ему причине перестало подчиняться его рукам. Наташа более настойчиво отстранила его руки и опустила ноги на пол.

— Который час? — спросила она тихо и испуганно вскрикнула, когда услышала, что уже третий час ночи. Хмель из головы окончательно улетучился, и Наташа с ужасом поняла, что натворила на самом деле. — Господи! Что теперь будет? Как я скажу бабушке? Она же меня теперь на порог не пустит! — Девушка упала на кровать и в голос зарыдала. И не только бабушкиного гнева она боялась, было еще что-то, затаившееся в укромных уголках ее сознания, что тревожило гораздо больше и от чего ее сердце заходилось в тоске отчаяния и безысходности.

— Успокойся, прошу тебя! — Петр ласково погладил ее по спине и протянул ей платье. — Одевайся, я провожу тебя и объяснюсь с Анастасией Семеновной!

— Ну уж нет! Я виновата, я и отвечать буду!

Петр застыл с пиджаком в руках.

— Наверно, ты боишься, что Анастасия Семеновна рассердится на нас за то, что мы поспешили и переспали с тобой до свадьбы? — попытался догадаться Петр. — Но мы сразу же в понедельник пойдем в сельсовет и подадим заявление. У меня там бывшая одноклассница работает, я с ней договорюсь, чтобы нас расписали до конца твоих каникул.

— Но с чего ты взял, что я хочу выйти за тебя замуж? — удивилась Наташа. — И я совсем не хочу посвящать бабушку в то, что произошло. Я одна во всем виновата. Во-первых, потому что непозволительно много выпила, во-вторых, что позволила тебе переступить рамки дозволенного. Так что я сама разберусь с бабушкой, а тебя прошу об одном: пусть все останется между нами.

— Что ты городишь? — Петр с досадой посмотрел на нее. — Через неделю мы поженимся. Я не собираюсь скрывать от твоей бабушки, что мы фактически муж и жена. — Он опустился на колени и стал покрывать поцелуями ее руки. — Не отталкивай меня, Наташка! Ты же знаешь, что никого дороже тебя у меня нет на этом свете. Ведь я из-за тебя из дому ушел, с родителями разругался. Неужели это не доказательство, неужели ты не в состоянии оценить, на какие жертвы я пошел, чтобы добиться твоей любви. И сегодня я был счастлив как никогда, потому что ты стала моей. Теперь я еще сильнее люблю тебя. Выходи за меня замуж, и, я клянусь, ты никогда об этом не пожалеешь. — Он приподнялся с колен, присел на кровать рядом с ней. — Сегодня для тебя все было в первый раз, и я знаю, не очень приятно, но со временем ты научишься понимать меня, а я научу тебя любить по-настоящему.

— Но зачем ты сделал это? — зарыдала Наташа. — Ты же понимал, что я пьяная и себя не контролирую. Ты ведь опытнее меня, почему же не остановился сам и не остановил меня?

— Потому что это было выше моих сил, — сказал устало Петр. — Потому что я слишком люблю тебя, потому что тоже выпил и окончательно слетел с катушек!

Наташа закрыла лицо ладонями и вдруг вспомнила все, что произошло с ней на дне рождения Петра. Словно в немом кино перед глазами всплыли злые физиономии старших Романовых, разъяренное лицо Галины и растерянно-испуганное Милкино… «Ничего, — злорадно подумала Наташа, — знали бы они, где сейчас их дорогой Петруша, кого на коленях умоляет выйти за него замуж». Хотелось бы ей увидеть, как будет выглядеть все семейство и его дорогие гости утром, когда узнают, что они с Петром стали мужем и женой.

Наташа отняла руки от лица и посмотрела на Петра:

— Ты действительно хочешь жениться на мне?

— Наташка, — он осторожно дотронулся до ее щеки, — глупенькая, я только об этом и думаю…

— Хорошо, я выйду за тебя. — Наташа храбро посмотрела ему в глаза и с вызовом произнесла: — Но учти, я привыкла сама решать свои проблемы. С бабушкой сама объяснюсь и работу в госпитале бросать не собираюсь. Меня попросили ухаживать за одним тяжелораненым. Он перенес сложную операцию и нуждается в сиделке. Так что свадьбу пока придется отложить.

— То было вчера, а сегодня обстоятельства изменились. Насильно никто тебя работать не может заставить. Хочешь, поедем и вместе утрясем все дела!

— Не стоит, Петя! — Наташа устало вздохнула. — И давай не будем спорить. Я отработаю в госпитале до конца каникул, а зарегистрироваться мы и в конце августа успеем, перед тем как я уеду в Ленинград…

— Так ты не собираешься переводиться во Владивосток? — Петр озадаченно уставился на нее.

Наташа пожала плечами, отвела глаза:

— Не знаю пока! Вероятно, первый семестр придется проучиться в Ленинграде, а там посмотрим…

Петр печально усмехнулся и обнял ее за плечи.

— Эх, Наташка, Наташка, как не было в твоем сердце местечка для меня, так, наверно, и не появится!

Наташа опустила голову и, когда его теплые, мягкие губы коснулись ее щеки, ничего, кроме досады, не испытала. Она чувствовала себя больной, разбитой и опустошенной. Ей было его нестерпимо жалко, но у нее не осталось уже сил ни на что — ни на уговоры, ни на обещания.

— Прости, если сможешь. — Наташа направилась к двери и, остановившись на пороге, спросила: — Ты проводишь меня?

В мгновение ока Петр очутился рядом с ней.

— Никуда я тебя не отпущу! Запру под замок, а утром сам объяснюсь с бабушкой. Думаю, она меня поймет и простит. — Он подхватил Наташу на руки и отнес на кровать. Заботливо поправил у нее под головой подушку, укрыл одеялом. — Поспи, успокойся. Я понимаю, что тебе сейчас нехорошо, но через день-два ты научишься получать удовольствие по полной программе! Поверь, учитель я хороший!

Откинув край одеяла, Петр уткнулся лицом в ее колени. В смятении она ухватила его за волосы и потянула вверх.

— Петя, милый, родной! — взмолилась Наташа. — Остановись, ради Бога! Мне нужно срочно домой! У бабули больное сердце, ты же знаешь!

— Хорошо, — он поднял разгоряченную голову, — пойдем. Но дай слово, что сегодня окончательно обсудим и решим все вопросы. Обещаю, я не буду против твоих предложений, но, учти, в разумных пределах.

Наташа облегченно вздохнула и даже поцеловала Петра в щеку.

— Спасибо, но ты тоже дай слово, что срочно сбреешь эту несносную щетину, а то она у тебя почище наждака.

Петр засмеялся, подхватил ее на руки и закружил по комнате:

— Девочка моя, только разреши, и я шага не позволю тебе по земле ступить!

Глава 9

Бабушка поджидала внучку на лавочке у калитки. Завидев две темные фигуры, показавшиеся на фоне заметно посветлевшего неба, она молча прошла в дом. Виновато взглянув на Петра, Наташа последовала было за ней, но он решительно взял ее за руку, остановил на пороге:

— Давай-ка сначала я с бабушкой переговорю, а ты иди к себе в комнату. Я позову, если потребуется.

На цыпочках прокравшись мимо кухни, Наташа успела заметить, как Петр, отобрав у бабушки чайник, поставил его на огонь. Анастасия Семеновна что-то тихо говорила ему, но что именно, Наташа не разобрала. Осторожно прикрыв за собой дверь в спальню, она забралась на кровать с ногами и попыталась осмыслить случившееся.

Несколько часов назад она и не помышляла о замужестве, а вечеринку у Романовых воспринимала лишь как тяжкую повинность, которую легче отбыть, чем отказаться от нее. Что же послужило толчком к тому, что она враз забыла о всех своих принципах и легла в постель с мужчиной, которого никогда не любила и не любит сейчас? Почему с такой готовностью откликалась на его ласки… А может, это и есть самое главное в семейной жизни — ощущать себя любимой, а со временем она и сама научится любить?

Но почему тогда чувство безысходности и тоски рвет на части ее сердце? Почему с момента их соединения она испытывает стыд и отчаяние, словно изменила кому-то, чье присутствие ощущала рядом с собой с того самого момента, когда руки Петра впервые коснулись ее обнаженного тела. Ощущала сердцем… И к этому тревожному ощущению примешивалось усиливающееся чувство вины перед Петром. Выходит, там, в маленьком домике на берегу Суйфуна, она подло его обманывала?

Наташа опустила голову на подушку. С удовольствием вытянула ноги. Наверно, стоит немного поспать, а после обдумать сложившееся положение на свежую голову.

Она закрыла глаза и забылась… И вдруг чье-то теплое дыхание коснулось ее щеки… Она вздрогнула. В затуманенной голове пронеслось: неужели проспала? Неужто бабушка сговорилась с Петром и специально ее не разбудила? Хотела посмотреть на часы — часов на руке не оказалось. Наташа вскочила на ноги… и с удивлением оглядела чужой двор. Как она здесь очутилась? За спиной послышались шаги, и, повернувшись, она застыла в еще большем недоумении. От дверей совершенно незнакомого дома к ней подходил также совершенно незнакомый мужчина. Он молча, словно не заметив замершей в оцепенении девушки, прошел мимо. Наташа успела рассмотреть крошечные капельки пота, выступившие на его обнаженной загорелой спине. Под правой лопаткой виднелось темное родимое пятно в форме перевернутого вверх рожками полумесяца. Незнакомец подошел к висевшему на дереве умывальнику и склонился над тазиком. Умываясь, он. шумно отфыркивался, затем обтерся полотенцем и, повесив его на плечо, поднялся на крыльцо. Наташа потрясла головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и тут поняла, что по-прежнему сидит на своей кровати, закутавшись в бабушкин пуховый платок.

Из кухни доносились тихие голоса. Выходит, Петр еще не ушел, и разговор, очевидно, идет нелегкий…

Наташа выглянула в окно. Дальние сопки уже зарозовели. Еще несколько минут, и солнце выплывет из-за горизонта, наступит новый день. Пока же можно еще немного поваляться в постели. Вещи у нее собраны, а до вокзала десять минут ходьбы…