— Не глупите. Женщине…

— Лаз тоже женщина.

— Лаз может постоять за себя.

Фрэнсис посмотрела на широколицую мексиканку, у которой к седлу было привязано ружье, а у бедра был нож. Действительно, Лаз полностью вписывалась в этот необузданный дикий край. Как бы и Фрэнсис сейчас хотела быть такой.

— В каждом из нас есть какая-то сила, пусть и разная, — произнесла она. — Я, может быть, и не умею обращаться с оружием, но моим оружием будет слово. — Она заметила, как Лаз удивилась подобному заявлению, но в то же время посмотрела одобрительно. Взгляды Фрэнсис и Чако встретились. Она не видела человека более сурового, чем Чако в данную минуту. — Ведь смысл в том, чтобы предотвратить кровопролитие, ведь так?

— Да, но…

— Ну, тогда я поеду.

Будучи ребенком, она не могла остановить чинимые над индейцами зверства, но сейчас она была взрослым человеком. Несомненно, ее умственные способности чего-то да стоили.

— Никто не станет щадить вас, — говорил Чако. — Мы поскачем очень быстро.

— Крещение огнем. У меня есть в этом некоторый опыт. — Она подразумевала, что прошла через суровое испытание, когда отец выгнал ее на улицу. — Так чего же мы ждем?

Фрэнсис держалась храбро, чтобы Чако не смог увидеть ее страх.

Бросив на нее сердитый взгляд, он быстро взял инициативу в свои руки и, подстегивая лошадь, задал более быстрый темп езды, к какому она не привыкла. Даже если бы она упала и он бы это заметил, он не выказал бы сожаления. Хотя Лаз относилась к этому иначе. Она старалась ехать рядом с Фрэнсис.

— Зачем вы это делаете? — спросила ее Лаз. — В Санте-Фе вы были бы в безопасности. Вы же не одна из нас. У вас ничто не поставлено на карту.

— Ошибаешься, Лаз. Если я останусь в стороне от этого, у меня потом не будет покоя.

Вот так всегда было в ее жизни: она не могла оставаться в стороне. Казалось, что слова Фрэнсис убедили Лаз, она удовлетворенно кивнула головой и сосредоточенно всматривалась в даль.

Но Фрэнсис с любопытством спросила:

— А почему ты решилась поехать туда, Лаз? У тебя семья в Найзе?

Покачав головой, Лаз ответила:

— Моя поддержка нужна Адольфо. Без меня Адольфо, чего доброго, позволит себя убить.

Фрэнсис посмотрела на Лаз с удивлением. Напрасно она ожидала заметить в ней какую-то нежность. Лаз старалась казаться хладнокровной. Однако из ее ответа все же можно было понять, что эта женщина питает особое чувство к Адольфо.

Скоро их взору предстала группа жалких маленьких строений, что, как предположила Фрэнсис, считалось деревней. Чако поднял руку и поехал тише, затем подождал, пока все подъедут к нему. Фрэнсис посмотрела на него с гордостью, радуясь, что все так охотно и бесспорно приняли его лидерство. Он восседал на лошади, такой самоуверенный, сильный и даже опасный. Она подумала, уж не те же ли чувства она испытывала к Чако Джоунсу, какие Лаз испытывала к Адольфо?

Эта мысль выбивала ее из колеи. И эта же мысль заставляла задуматься, не связано ли ее плохое предчувствие с той ситуацией, в которую она оказалась вовлеченной.

* * *

Предупредив жителей деревни о том, чтобы они были готовы к обороне, Чако с маленькой группой людей направлялся во владения де Аргуэлло, убеждая себя в том, что действует в соответствии со своим человеческим долгом, а не как обеспокоенный сын. Они двигались как один, их уставшие лошади довольно быстро доехали до поместья. Из-под копыт лошадей поднималась красная пыль, что насторожило охранника. Предупреждающий выстрел, поданный охранником, раздался над их головами. Чако вспомнил, что, когда он был здесь в последний раз, охранник не стрелял. Чако подал знак всадникам остановиться.

— Я хочу увидеть Дона Армандо де Аргуэлло! — закричал Чако по-испански. — Я — Чако Джоунс, был здесь пару недель назад!

— Я помню, — крикнул охранник в ответ. — Проезжайте.

Ожидая, пока все следовавшие с Чако всадники проедут, он увидел изможденное лицо Фрэнсис. Она уже так долго находилась в седле, что было видно, какое неудобство испытывает она. Когда они въехали на территорию усадьбы, Чако дал команду снизить темп. Охранник был не один. Здесь находились и другие люди, занимавшие удобные позиции вокруг дома.

Среди людей, готовых держать оборону, были мексиканцы-крестьяне и рабочие-метисы. Рабочие были выстроены вокруг конюшни. Многие из них были вооружены и тихо переговаривались между собой.

По мере того как Чако со своими людьми приближался к дому, он испытывал такое странное чувство, что даже мурашки побежали по телу.

В этот раз его неприятное ощущение было сильнее, чем в предыдущий раз.

Адольфо подъехал ближе к Чако и спросил:

— Что ты думаешь обо всем этом, приятель?

— Я думаю, что сегодня им здесь будет нелегко.

Чако предчувствовал беду. Его чувства обострились. Он явно ощущал опасность, от этого места просто разило опасностью.

— Может быть, нам лучше поспешить отсюда, — сказал Адольфо.

Около конюшни Чако слез с лошади и попросил Табиаса посмотреть за лошадьми. Он даже не оглянулся, кто остался, а кто последовал за ним.

Он вошел на площадку перед домом. Там никого не было. Было тихо. На этот раз он не стал дожидаться ни служанки, ни Инес, чтобы доложили о нем старику. Он открыл дверь и вошел в дом без предупреждения. За ним шли Адольфо, Лаз и Фрэнсис. Все они шли вслепую по лабиринту коридоров, пока Чако не услышал поблизости мужские голоса.

Один из голосов, отдававший приказы, был ему знаком.

Чако вломился к де Аргуэлло, который объяснял план обороны своим людям. Комната без окон была заполнена стойками с оружием и ящиками с боеприпасами. Здесь было достаточно оружия даже для целого гарнизона. Он увидел в руках одного из мужчин такое ружье, с помощью которого за считанные минуты можно было разделаться с целым племенем.

При виде Чако старик очень удивился. На какое-то время глаза его широко раскрылись, затем он спросил по-испански:

— Что привело тебя?

Чако ответил по-английски:

— Я пришел, чтобы предупредить вас о возможном нападении апачи, но я вижу, что моя тревога была напрасной. Очевидно, и приход мой сюда также нежелателен.

Он хотел уже выйти в коридор, когда де Аргуэлло сказал ему по-английски:

— Чако, останься и сражайся со мной бок о бок, если это понадобится.

Как сын и отец? Эта мольба о помощи взбесила Чако. Жар охватил все его тело.

— Я слишком болен, чтобы бороться, — сказал де Аргуэлло. — Мужчина должен защитить то, что ему принадлежит.

— Я ни на что не претендую здесь.

— Мужчина должен упредить удар врага, прежде чем враг нападет первым на него, победить его до того, как он сможет нанести ответный удар.

Интересно, не так ли все было с его матерью, когда она была рабыней де Аргуэлло и он ее изнасиловал, думал с негодованием Чако.

Вдруг сзади из-за Чако появилась Фрэнсис и просто осадила старика, который был его отцом:

— Так, значит, вы планируете пролить кровь, даже если насилие можно предотвратить?

Идальго переглянулся со своим сыном:

— Кто эта дерзкая англосаксонка, которая так свободно говорит, когда ее мнения никто не спрашивает?

— Она — друг.

Не считая необходимым отвечать Фрэнсис, какой-то там женщине, де Аргуэлло сказал:

— Тогда скажи своему другу, что апачи охотятся за ведьмой. Они нас заживо сожгут, если мы не убьем их первыми.

Но Фрэнсис была непреклонна:

— Неужели вы даже не попытаетесь поговорить с ними перед сражением?

— Скажи ей…

— Если у вас есть что сказать, так скажите это мне.

Изумленный ее решительным заявлением, Чако молча стоял и наблюдал, как будет развиваться конфронтация между ними. Де Аргуэлло был на грани апоплексического удара. Он побагровел. Но в этот момент по комнате прошла довольна сильная вибрация, что заставило Чако повернуться к двери, и там за спинами Адольфо и Лаз он увидел Инес, которая своими темными глазами смотрела на него.

— Война — это мужское дело, — говорил де Аргуэлло в тот момент, когда его жена молча вошла в комнату. — Там нет места женщине…

Фрэнсис оборвала его:

— Если вы думаете, что кровопролитие пройдет вам даром, то вы надменный дурак.

— Как ты смеешь так разговаривать с моим мужем, — прошипела Инес, схватив Фрэнсис за рукав, и хотела уже ударить ее, но, увидев сердитый взгляд Фрэнсис, отскочила назад, как будто она боялась англо-саксонок. — Дон Армандо хороший человек и поступает так, потому что нам угрожают, — говорила Инес, обняв себя за плечи и нервно потирая их. — Если он хочет расправиться с дикарями, чтобы они не смогли причинить нам зла, тогда кто ты такая, чтобы мешать ему?

— Я думаю, что я представляю голос разума. — Не обращая внимания на Инес, Фрэнсис повернулась к де Аргуэлло. — Пожалуйста, только задумайтесь, мир ведь так хрупок. И разве можно знать, кто останется в живых, а кто погибнет? Неужели вы хотите отправиться к вашим проотцам?

Этот вопрос очень удивил Чако, старик тоже от удивления замолчал.

— Кто же остановит охоту на ведьму, если я не стану действовать?-наконец обратился к Фрэнсис идальго.

— Если бы знала их язык, я постаралась бы остановить их, — сказала Фрэнсис. — Кто-нибудь из вас мог бы мне помочь?

Она посмотрела на присутствовавших в комнате, задерживаясь взглядом на каждом человеке. Большинство отрицательно качали головами и недоуменно пожимали плечами, некоторые вообще отводили в сторону глаза. Среди них были метисы, возможно, даже апачи. Чако представил, что они могли бы пойти на переговоры с джикарилла, но очень опасались за свои собственные головы.

Но Фрэнсис поймала его взгляд.

Черт возьми, проклятье, он ведь не был героем! И вряд ли он своими словами мог кого-либо убедить. Чако очень хотел ей это сказать, но не мог заставить себя вымолвить ни слова. В этот момент, когда она, такая храбрая, смотрела на него умоляющими глазами, как будто на всем белом свете был только он — единственный мужчина, на которого она могла положиться, он не мог ей отказать.