Если бы Патриция так не поверила знахарке, то она сразу бы отказалась от этих мучительных процедур. И Патриция не могла не заметить, что Эмиль и сержант скептически относились ко всему, что она делала. Для себя она решила довести лечение до конца. Ее успехи стали заметны к концу второй недели — боли в руке и ногах у Эмиля заметно ослабели. Но когда на вторую неделю она стала растирать и массировать его четыре раза в день, боли возобновились с новой силой, и Патриции потребовалось собрать все свое мужество, чтобы продолжать лечение.

Она страшно переутомлялась. Кроме лечения она занималась оформлением покупки дома и переездом. Миссис Вэбстер срочно были нужны деньги, и адвокат оформил сделку очень быстро.

Дом перешел в собственность Патриции, и она наняла рабочих, чтобы обновить окраску и сделать ремонт там, где это было необходимо. Вновь набранные слуги нуждались в обучении, для них надо было заказать форменную одежду.

Параллельно с решением домашних дел необходимо было начинать строительство магазина. Ей пришлось осмотреть множество участков, которые ей предлагали, пока она не нашла искомое. Вначале она хотела расположить магазин в торговом центре города, но, обдумав все, обратилась в поисках к Парковому кварталу, в том месте, где он граничил с Французским районом и прибрежной частью города.

Состоятельные люди часто посещали для прогулок это место, и, следовательно, ее магазин будет привлекать их внимание.

Просчитав расходы, Патриция решила не строить новое здание, а подыскать большой старый дом, в котором после перепланировки и ремонта она сразу сможет открыть магазин. И, в конце концов, она присмотрела три рядом стоящих здания, которые можно было соединить в одно и реконструировать под магазин.

Она навела справки и узнала, что земля и дома принадлежали семье Боучардов, но недавно они продали ее некому Джозефу Гримсхау. Об этом человеке Патриция ничего не слышала и обратилась к Полине Бовэ, чтобы все выяснить.

Как только Патриция упомянула о Гримсхау, Полина нахмурилась и рассказала о нем:

— Это янки, который появился здесь всего три месяца назад и начал скупать земли по всему городу. Многие так нуждаются, что продают свою собственность по ценам много ниже их реальной стоимости. Он — стервятник, который жиреет на человеческом горе.

Патриция улыбнулась подруге.

— Что ж, давай попробуем его перехитрить.

Она послала ему записку с просьбой навестить ее для обсуждения вопроса покупки земель и недвижимости, подписавшись: «Патриция Шэффер, представитель торговой компании Генриха Миллера».

Текст деловой записки она очень тщательно продумала, так как хотела сразу дать ему понять, что за ней стоит крупная компания и что она — деловая женщина, компетентно решающая стоящие перед ней задачи. Для Патриции было важно, чтобы не она бегала за ним и искала встречи, а он сам пришел к ней. Ведь в этом случае просителем становился он сам.

Гримсхау зашел в указанный день и час и не понравился Патриции с первого взгляда. Это был высокий грузный человек, глаза которого смотрели подозрительно, а улыбка была натянутой. Его глаза загорелись при виде Патриции, и во время разговора он все поглядывал на ее грудь.

Патриция умело скрыла свою неприязнь, да и смутить ее было не так-то легко. Она предложила ему кофе, и какое-то время они провели в вежливой беседе, не касаясь интересующей их темы. Затем Патриция очень осторожно перевела их беседу на участок и дома в Парковом квартале. Как она выяснила, Гримсхау не собирался продавать землю, он предпочитал сдать ее на определенных условиях в аренду. Она начала торговаться — владелец запрашивал высокую цену, а Патриция старалась ее сбить. Несколько минут они яростно спорили о цене. Наконец Гримсхау с оскорбленным видом сообщил, что, возможно, он и снизит цену, но при этом он так многозначительно посмотрел на Патрицию, что она сухо сказала ему о прекращении между ними деловых отношений.

Тогда Гримсхау пошел на уступки, предложив ей взять здания в длительное пользование, и после очередного спора они договорились об аренде на более или менее выгодных условиях.

Уставшая и измученная, Патриция погрузилась в кресло. Завтра они начнут переезжать в свой дом. Сегодня вечером тетушка Моника собиралась зайти и посмотреть, есть ли у Эмиля какие-то успехи в лечении. Для себя Патриция уже отметила, что заметных сдвигов в лечении не было. Эмиль никак ей не помогал со своей стороны, он только молча терпел. И хотя боли у него после ее процедур утихли, она не видела заметных признаков в восстановлении конечностей. Патриция тяжело вздохнула, и слезы, которые, казалось, затаились где-то в глубине души, брызнули из ее глаз.

Как долго все это будет продолжаться? Как долго Эмиль будет презирать ее, а она причинять ему такие адские муки? Неужели для него не настанут никогда светлые дни?

Бывали такие минуты, когда Патриция теряла всякую надежду на лучшее и считала, что хуже быть уже не может. В такие минуты ей хотелось бросить все и предоставить Эмиля самому себе…

В дверь постучали — это, наверное, пришла тетушка Моника.

Патриция отбросила прочь все сомнения. Ее ждали более важные дела, и она почти побежала к двери открывать знахарке.

Глава 20

Посещение тетушки Моники подняло настроение Патриции. Осмотрев Эмиля, знахарка нашла, что в его состоянии явно наметились положительные сдвиги.

Она похвалила Патрицию, а когда та показала, как она усовершенствовала для Эмиля ванну, то и совсем расцвела. Патриция, помня о советах тетушки Моники, придумала, как повысить эффективность водных процедур и доказала самой себе, что она не зря была дочерью изобретателя.

Она попросила слуг прикрепить снизу ванны механический вентилятор в цилиндре. Когда вода заполняла ванну, после нажатия на педаль вентилятора его лопасти начинали вращаться, и вода пронизывалась сотнями пузырьков воздуха. Помещение вентилятора в цилиндр обеспечивало полную безопасность. Эмилю нравилась эта процедура, и знахарка утверждала, что она чрезвычайно целебна.

Воду для ванны, как и советовала знахарка, слуги доставляли из ручья.

Довольная ходом лечения, тетушка Моника решила включить в него новые элементы. Она велела продолжать и растирания, и массаж, но сказала, что полковнику пора самому начинать шевелить своими ногами. Показав упражнения, знахарка рассказала, когда и сколько раз их делать. Закончив осмотр и показ упражнений, она пообещала зайти через четыре недели и ушла.

А на следующий день, наконец-то, состоялся переезд Шэфферов в новый дом. Еще когда шел ремонт, Патриция заказала сделать по стенам в комнате Эмиля на разной высоте деревянные поручни. Дважды в день он, опираясь на поручень, с помощью Джексона стал ходить вдоль стены. Каждый шаг давался ему с превеликим трудом, он часто спотыкался, его изуродованная нога неуклюже выворачивалась, совсем не повинуясь его желанию.

Для разработки руки Моника показала два новых упражнения. В одном — надо было больной рукой достать до локтя здоровой, а затем — дотянуться до плеча. А другое упражнение заключалось в сжимании изо всех сил пальцами больной руки тряпичного мяча. У Эмиля это никак не получалось: больные пальцы ни слушались, и не только сжимать мяч, но и держать его отказывались. Разозленный, он отказался делать это упражнение, пока Патриция не начала его стыдить, пригрозив пожаловаться… Джонни.

— Что ж! Пусть твой сын узнает, что у него совершенно безвольный отец! Пусть он знает, что у тебя была возможность стать здоровым человеком, а ты не захотел ею воспользоваться!

Упреки подействовали, и Эмиль, как всегда, когда злился, решил доказать, что она не права.

Его дни превратились в кромешный ад — он упражнялся, терпя сильную боль, и опять упражнялся. Мяч никак не подчинялся ему, и даже на дюйм Эмилю не удавалось его приподнять.

Его попытки пройтись без помощи Джексона заканчивались падением, но он упорно продолжал, чтобы доказать Патриции и, конечно, сыну, что его воли хватит на все.

Раньше он только пассивно подчинялся всему тому, что проделывала над ним Патриция. А сейчас он активно трудился сам и результат не замедлил сказаться. В один прекрасный момент Эмиль обнаружил, что пальцы удержали мяч и даже слегка сжали его! Для него это была большая победа. Постепенно больная рука стала подниматься все выше и выше, а израненная нога уже не волочилась и перестала непроизвольно выворачиваться. Его походка была, конечно, нетвердой, он шаркал ногами, но все-таки он пошел!

Явный успех окрылил Эмиля, и он стал увеличивать нагрузки уже назло Патриции, поверив в то, что действительно сможет встать на ноги!

Однажды с большим трудом он смог больной рукой, висевшей раньше как плеть, дотянуться до своего лба! Рука, которую Эмиль считал полностью парализованной, ожила!

Это была еще победа и еще одно доказательство того, что он сможет выздороветь. Эмиль, конечно, понимал, что прежней силы и ловкости ему не достичь, но он сможет обслуживать себя сам и не зависеть от окружающих. Он не останется беспомощным калекой, если только будет трудиться сам над своим выздоровлением — эта мысль и пришедшее улучшение буквально вдохновили его. Теперь он занимался даже с чрезмерным усердием.

А как же радовалась Патриция, хотя и скрывала это от Эмиля, потому что не слышала ни слова благодарности и не видела никакой симпатии в его глазах. Явным проявлением радости она боялась спугнуть усердие мужа. Она и не ждала благодарности — счастьем было уже то, что он начал постепенно выздоравливать и сам вошел во вкус лечения!

Она, как и прежде, делала ему растирания и массаж, и хотя очень уставала физически, но сознание того, что Эмилю лучше, что в нем проснулся интерес к жизни, придавало ей силы.