Они опять помолчали, а потом Патриция, замирая от страха, наконец, решилась задать Полине давно мучивший ее вопрос.

— Ты знаешь что-нибудь о моей семье? Они… С ними все в порядке?

— Да. Они все живы, — ответила Полина. — Хотя тоже, как и многие во время войны, разорились. Федерико сражался с папой под Виксбургом, но остался невредимым. Правда, на фронте он подхватил лихорадку, и приступы периодически повторяются. Твой отец еще при тебе уехал на плантацию и оттуда, когда янки заняли Новый Орлеан, бежал в армию. Он был ранен, но сейчас поправился и чувствует себя неплохо. Ну, а твоя матушка, она осталась такой же. Честно говоря, я совсем не представляю, как они будут без тебя управляться с делами. Сейчас у нас многие разорены и совершенно не представляют себе, как будут жить дальше. А ты и здесь давно нашла бы выход.

— Полина…

— Нет, это правда. Если бы ты не вышла замуж и не уехала отсюда, то, несомненно, процветала и в Новом Орлеане. У тебя столько силы воли и здравого смысла, что ты выжила бы в любой ситуации.

Патриция улыбнулась.

— Да, я выжила и действительно преуспеваю! Но я так несчастна в любви…

Полина, не дослушав ее, вдруг сказала:

— Федерико женился на Бекки Олдвэй.

— Мне так жаль, Полина. Я всегда надеялась…

— Нет, нет, не извиняйся. Я всегда понимала, что он не станет моим мужем. Ему нравились красивые женщины, а на их характер он мало обращал внимания. Да и вообще он плохо разбирается в людях. Он до сих пор не хочет о тебе даже слышать и все еще презирает тебя, хотя ты спасла ему жизнь. Знаешь, Патриция, я все еще люблю его, хотя и понимаю, что никогда не была бы с ним счастлива! Он женился на Бекки Олдвэй сразу же, когда кончилась война и он вернулся из армии. Ее отец тоже потерял все богатство за эти страшные годы, и они не смогли купить себе дом. Федерико с Бекки уехали на плантацию, которая досталась ему в наследство от его отца. Они живут там безвыездно.

Патриция засмеялась и сказала:

— Не могу себе представить, как Федерико хозяйничает на земле, а Бекки живет без светского общества и развлечений. Я бывала там в детстве и помню этот дом. Он большой, старомодный и вытянутый. Бекки не привыкла жить в таких домах.

Полина улыбнулась.

— Не сомневаюсь, что ей там не нравится и она в ужасном настроении. Бедный Федерико…

Патриция стала расспрашивать о всех друзьях и знакомых. И Полина постаралась рассказать ей обо всем, что произошло в Новом Орлеане за два с лишним года ее отсутствия. Так, Патриция узнала, как некоторые обедневшие дамы из общества, пытаясь свести концы с концами, нашли выход из бедственного положения. Миссис Маленсо превратила свой большой дом в пансион и стала пускать жильцов, а миссис Борегард стала изготавливать и продавать пирожные и торты. У нее дела шли лучше всех. Некоторые брали белье в стирку или становились прислугой. Ненавистные всем янки еще оставались в Новом Орлеане и полностью управляли им по законам военного времени, хотя война уже кончилась.

Все рабы были отпущены на волю, но многие хотели остаться при своих хозяевах, потому что не знали, что им делать и куда уходить. А хозяева уже не могли содержать столько слуг, и все больше становилось в городе негров без жилья и без работы. Стало очень неспокойно и даже опасно ходить по улицам, — предупредила подругу Полина.

Маленький Джонни совсем устал, и Патриции необходимо было возвращаться.

Полина проводила гостей, а Патриция, поцеловав подругу, сказала:

— Верь мне, худшее уже позади. Теперь начнется возрождение. Торговцы, бывшие плантаторы наладят свои дела и вновь станут преуспевать, а вместе с ними и мы с тобой. В нашем магазине они будут тратить появившиеся у них деньги. Главное — чтобы больше не было войны. Доверься мне — ты же знаешь, что я всегда правильно предугадывала, как надо вести дела.

* * *

Мэй разыскала знахарку. Та, выслушав ее рассказ, настояла на том, чтобы к ней пришла сама Патриция.

И на следующий день Патриция в сопровождении Мэй отправилась в дом квартеронки. Она жила в квартале, где селились обычно многие свободные «цветные» женщины.

Тетушка Моника встретила их приветливо и держалась с большим достоинством. Патриция внимательно разглядывала знахарку. Та была смуглой полноватой женщиной невысокого роста. На ее некрасивом морщинистом лице сразу обращали на себя внимание черные умные глаза. Их взгляд был проницателен и властен. Ее походка вразвалку и странная манера склонять голову при разговоре чуть набок могли бы вызвать улыбку, но это желание сразу же пропадало, как только она начинала говорить. Ее речь была исполнена такого достоинства и благородства, какого многие дамы из высшего общества никогда не могли достичь.

Одета тетушка Моника была в светло-лиловое платье, и такого же цвета тюрбан был закручен у нее на голове.

Она подошла к Патриции и взяла ее за руку. Та сразу же почувствовала, как ток тепла передался ей через руку знахарки!

«Да, эта женщина умеет творить чудеса», — решила Патриция.

Но и тетушка Моника оценила Патрицию по достоинству — перед ней стояла не капризная, истеричная дамочка, а женщина, которая многое испытала и умела принимать удары судьбы мужественно.

Патриция приступила к рассказу о том, что привело ее в дом тетушка Моники. Знахарка внимательно слушала ее, время от времени кивая головой или задавая вопросы, уточняя то или иное обстоятельство.

Когда Патриция рассказала о визите доктора, знахарка презрительно фыркнула, выражая, видимо, свое отношение к ученым докторам вообще.

Закончив рассказ, Патриция вопросительно посмотрела на знахарку, и та, сжав руки в кулаки, решительно ответила:

— Ты и я — мы вместе вылечим его. Эти доктора, они ничего не понимают, но я позову на помощь силу духов, и они нам помогут. А теперь ступай к нему. Я должна посоветоваться с духами и приготовить лечебное питье из трав для твоего мужчины. Сегодня вечером я приду к вам в гостиницу и сама осмотрю его.

— Спасибо, — произнесла Патриция. — Я верю, что вы исцелите Эмиля.

Она вернулась в гостиницу и очень волновалась, ожидая вечера, но все же занялась и делами. Мэй она доверила набрать слуг для своего дома, а сама с Полиной пошла смотреть дом Вэбстеров.

Внешне дом выглядел совершенно очаровательно, хотя и нуждался в небольшом ремонте. Патриция решила твердо, что купит этот дом. Оставалось осмотреть его внутри, и они позвонили в дверь.

Миссис Вэбстер была совершенно ошеломлена, увидев на пороге своего дома Патрицию Колдуэлл. Она, конечно, сразу же узнала ее и вспомнила скандал, развернувшийся вокруг девушки еще перед вступлением янки в город, и то, что Патриция открыто стала любовницей виновника скандала.

Но, как воспитанный человек, она пригласила дам в гостиную и выслушала их. Продавать свой родовой дом женщине с такой репутацией миссис Вэбстер совсем не хотелось.

«Но, — решила она, — лучше уступить дом Патриции, чем за бесценок продавать его янки. К тому же Патриция — южанка и, несмотря на все обстоятельства, происходит из хорошей семьи, да и привела ее Полина Бовэ, которую все знают как очень честного и порядочного человека».

Обдумав все это, миссис Вэбстер ответила согласием. Кроме дома, они договорились и о продаже части мебели. Цена, предложенная Патрицией, вполне устроила миссис Вэбстер, и оставалось только оформить продажу дома юридически.

Обе стороны спешили, и Патриция, благословляя судьбу за то, что она располагает деньгами, достаточными для покупки дома, поспешила на поиски нотариуса.

После визита к нотариусу Патриция вернулась в гостиницу.

Дела отвлекли ее на время, но по мере приближения вечера она опять начала волноваться.

В это время пришла Мэй и представила претендентов на должность слуг, и Патриция, побеседовав с каждым, наняла дворецкого, кухарку, горничных и кучера.

После ужина она направилась к Эмилю и рассказала о покупке дома. Он никак не прореагировал, и, казалось, ничто его уже не интересовало. Патриция расстроилась и уже хотела уйти, но все же решила сказать о предстоящем посещении знахарки.

Эмиль только процедил сквозь зубы:

— Что за идиотизм? Колдовство какое-то!

Спорить с ним было бессмысленно, и Патриция, пожав плечами, ушла к себе в номер ожидать тетушку Монику.

Та пришла через час после ужина. На этот раз она была в ярко-фиолетовом платье и тюрбане, а в руке держала плетеную соломенную корзину.

Вид у нее был столь экзотичный, что, наверняка, на нее оборачивались все встречные.

Патриция повела ее в номер Эмиля. Когда они открыли дверь и появились на пороге, сержант Джексон даже рот раскрыл от изумления при виде столь необычной гостьи.

Эмиль сидел в кресле и посмотрел на них очень угрюмо. Знахарка, не обращая внимания на его неприветливый вид, направилась к нему. Подойдя к креслу, она повернулась к Джексону и скомандовала:

— Помоги-ка лечь ему на кровать. Я осмотрю его.

Эмиль вздрогнул и бросил негодующий взгляд на жену.

— Хорошо, смотрите, но только чтобы ее в комнате не было, — сказал он, показывая рукой на Патрицию.

Патриция побледнела. Сержант Джексон помог Эмилю подняться и доковылять до кровати.

Тетушка Моника очень удивилась словам Эмиля, но решительно возразила:

— Нет, твоя жена должна быть здесь.

— Подойди-ка сюда, — обратилась она к Патриции, — я буду показывать тебе, что я буду делать. Ты будешь повторять это дважды в день, ежедневно, и тебе понадобится много силы.

Патриция посмотрела на сержанта Джексона, который явно был сильнее ее, но знахарка, уловив этот взгляд, уточнила:

— Нет, нет — нужна не физическая сила. Я имела в виду, что ты должна быть сильной духом. Лечение займет много времени, и ты должна очень упорно этим заниматься.