Мужчины по-разному реагируют на вынужденное безделье, и реакция Эмиля была не из лучших. «А потакание окружающих быстро сведет его в могилу», — решила Патриция.

Ее наблюдения подтвердил и доктор Кранц, приехавший проконсультировать Эмиля на следующий день.

Сначала Эмиль, узнавший, что доктора пригласила Патриция, отказывался от осмотра, но отец и Джексон все же уломали его. После осмотра Эмиля доктор Кранц, как и было договорено, приехал к Патриции и объяснил ей положение дел. Он подтвердил, что после перенесенного им тяжелого ранения проблемы остались скорее душевные, чем физические.

— Главное в том, что он совершенно махнул на себя рукой и не хочет ничего делать, чтобы выздоравливать, — вздохнув, сказал доктор. — Я внимательно осмотрел его конечности и убежден, что, несмотря на сильные повреждения мышц, у него есть шанс встать на ноги. Хотя вряд ли он будет ходить свободно, не пользуясь тростью. Рука тоже сильно повреждена и вряд ли будет действовать свободно. Опасность в другом — мышцы рук и ног от полного бездействия начинают атрофироваться. И если он не будет лечиться и разрабатывать ноги и руки, то очень скоро произойдет их полное усыхание. Я не могу сейчас сказать, сколько времени понадобится на его практически полное выздоровление, потому что нервные окончания и мышечная ткань были сильно повреждены, но совершенно точно могу заверить вас, что дальнейшее промедление быстро превратит вашего мужа в безнадежного инвалида. Лечение же будет тяжелым, длительным и очень болезненным.

— Значит, Эмилю нужно постоянно упражняться? — взволнованно перебила Патриция доктора.

— Нет, не только это. У него, как я вам уже сказал, были задеты нервы. Если они полностью потеряли чувствительность, то он не сможет упражняться. Все зависит от того, насколько пострадала нервная система.

— И насколько она пострадала? — продолжала задавать вопросы Патриция.

— Этого я не могу сейчас сказать. Пока я вижу, что надежда есть и можно что-то попытаться сделать, но только в больнице.

Патриция вздохнула. Как же туманно и неопределенно говорил доктор! Она ведь не собирается обсуждать с ним теорию. Ей нужно знать, чем практически можно помочь Эмилю. И Патриция опять перебила врача:

— Доктор Кранц, скажите, мне, пожалуйста, что нужно делать конкретно?

— Хорошо, миссис Шэффер. Первое — полковник должен ежедневно по несколько раз в день пытаться двигать ногами. Вначале это принесет сильную боль, и понадобится очень много времени, прежде чем будет заметен какой-то результат. Главное, чтобы он начал это делать. Кроме того, я рекомендую минеральные ванны, которые уменьшат боль и укрепят его организм. И как только наступит облегчение, нужно будет сменить климат на более теплый. Холодные бостонские зимы усугубят его страдания, и я на это время рекомендую вам уехать на юг. Это все на первое время.

«Новый Орлеан! Вот, что нам надо!» — мгновенно среагировала Патриция, вспомнив о жарком воздухе своей родины, благоухавшей цветами и жимолостью. Она вспомнила, как тихо жужжат в нем мухи и москиты, как он нежно обволакивает все тело теплом, как разносится в нем запах свежих утренних булочек и кофе с цикорием, что продают уличные торговцы возле рынка.

Она вспомнила, как прекрасно звучит на зеленых улицах ее любимого Нового Орлеана южная медлительная и распевная речь, как мелодично торговцы фруктами призывают купить свой вкусный товар и как поют негры!

Ах, как она загрустила о доме! О, если бы она смогла увезти Эмиля туда, где начиналась их любовь, где они были так несчастны и так счастливы! Она уже была уверена в том, что только там он сможет выздороветь и там сможет возродиться их любовь.

Да, похоже, судьба дает им еще один шанс, еще одну возможность вернуться туда и начать все сначала.

С финансами никаких проблем не будет — лихорадочно прикидывала Патриция. У нее достаточно денег: и тех, что давал для внука отец Эмиля, и тех, что посылал он сам с фронта. Кроме того, ее собственные сбережения, которые вложены в землю: ее можно выгодно продать, и акции.

Да, и у Эмиля должно быть его армейское жалованье, плюс мистер Шэффер, конечно, поможет. И еще!

Генрих! Генрих Миллер — они ведь обсуждали возможность открытия магазинов фирмы в других городах и прежде всего в Чарлстоне. А почему бы не в Новом Орлеане?

И Патриция с ее практическим умом сразу же прикинула, что это будет очень выгодно, и она убедит в этом Генриха. Надо только подыскать подходящее здание в центре и… Господи, что же это она! А Эмиль? Как она убедит его уехать с нею на юг! В нем и только в нем состояла вся проблема. Как трудно будет его уговорить! Все остальное — сущие пустяки по сравнению с этой задачей.

Патриция взглянула на доктора и заметила, как странно он смотрит на нее. Конечно, он страшно удивлен тем, что она вдруг замолчала и совершенно отключилась.

Приветливо улыбнувшись ему, она поблагодарила доктора за визит и советы и проводила его к выходу.

Поднявшись к себе, она позволила Мэй, чтобы та помогла ей раздеться и расчесать волосы. Ей всегда так хорошо думалось обо всем, когда она снимала все корсажи и в просторном легком халате, сидя за туалетным столиком, расчесывала волосы.

Именно в эти вечерние часы, перед сном, ей приходили в голову самые лучшие идеи.

— Мэй, — спросила Патриция у служанки, — что ты скажешь о возвращении в Новый Орлеан?

— В Новый Орлеан! — воскликнула Мэй, и лицо ее озарилось улыбкой. — Неужели это возможно, мисс Патриция? О, Боже!

— Тебе так не нравится жить на Севере, освободившем тебя? — поддразнила ее Патриция.

— Нет, мэм. Здесь слишком холодно и слишком много белых людей, — ответила Мэй. — Мне так хочется вернуться туда, где не стынет в жилах кровь и где люди не говорят так быстро, что ничего не возможно понять — вернуться домой, к своим родным и друзьям. Да, и к тому же в Новом Орлеане теперь все тоже свободны.

— Я тоже хочу вернуться туда, Мэй. Доктор сказал, что Эмилю нужен южный климат. В нем он скорее выздоровеет. Только Эмиль настроен против меня, и я ума не приложу, как заставить его согласиться. Он даже видеть меня не хочет, не говоря об отъезде со мной вместе в Новый Орлеан… — печально сказала Патриция.

Мэй закончила расчесывать волосы своей хозяйки. Уж она-то знала об отношениях Эмиля и Патриции практически все, хотя та не имела привычки изливать кому-то душу. Но почти вся жизнь Патриции происходила на ее глазах. Сейчас Мэй была уверена, что такая сильная любовь не может исчезнуть бесследно, и Эмиль просто из каких-то соображений скрывает свои истинные чувства.

— Помните того маленького мальчишку по имени Пенуа? — неожиданно спросила Мэй. — Ну, того, что свалился с лошади и был парализован?

Патриция нахмурила брови, стараясь припомнить:

— Что-то не вспоминается. А какое это имеет отношение к Эмилю?

Мэй продолжила:

— А помните мистера Сейбера, у которого рука попала под пресс и тоже была сильно искалечена?

— Да, помню. Его лечила та женщина… Кажется, тетушка Моника, — сказала Патриция, и вдруг ее осенила догадка.

— Эмиль!.. Ты думаешь, что она сможет помочь ему?!

— Она применяет сильнодействующие средства, — сказала Мэй уклончиво.

— Но это же не черная магия или что-нибудь в этом роде? — спросила нерешительно Патриция.

Мэй пожала плечами и ответила:

— Тетушка Моника — знахарка. У нее большой дар, и она никогда не наводила порчи. Она использует его, чтобы лечить людей, и почти всегда помогает. Доктора совсем отказались от Пенуа, и только тетушка Моника помогла ему.

Патриция задумалась и вспомнила все, что знала об этой женщине. С детства она слышала от негров, служивших в их доме, о ее чудесных исцелениях.

Тетушка Моника была свободной женщиной из цветных. Она происходила из квартеронок, становившихся, как правило, содержанками богатых мужчин Нового Орлеана. Но Моника не была красивой, и судьба избавила ее от подобной участи.

Начинала Моника как повивальная бабка, а потом стала готовить всякие снадобья и питье от болезней. У нее лечились все негры, а также белые люди, от которых совсем отказались доктора. Патриция теперь отчетливо вспомнила историю с мальчиком, упавшим с лошади, и много других случаев, в которых знахарка помогала людям, лишившимся возможности двигаться. Она так успешно лечила больных, что они возвращались к нормальной жизни.

Сопоставив все факты, Патриция теперь твердо убедилась, что если кто и вылечит Эмиля, то это будет только тетушка Моника.

— Знаешь, Мэй, я думаю, что смогу заставить Эмиля поехать в Новый Орлеан, — уверенно сказала Патриция.

— Хорошо бы, но как? — спросила служанка.

— Не беспокойся, теперь я что-нибудь придумаю, — ответила Патриция и отослала Мэй. Она уселась в большое кресло, удобно поставив ноги на скамеечку, и опять погрузилась в раздумья.

Итак, она убедилась, что любит Эмиля, а он ее — нет. Но она обязана как жена сделать все для его выздоровления, вне зависимости от того, желает он или нет. Ей придется действовать решительно и неумолимо. Прежде всего, его надо забрать из дома отца, где семья, потакая больному, только вредила ему.

Но как забрать Эмиля без его согласия?

Внезапно ее осенило! Теперь она знала, как пробудить Эмиля к жизни, разбить броню его безразличия к собственной судьбе и судьбе его родных.

Он, возможно, возненавидит ее еще больше, но ей нечего терять. Все равно он не любит ее.

Глава 17

Патриция быстро убедила Генриха Миллера, что открывать новый магазин нужно в ее родном Новом Орлеане. Она обратила его внимание на то, что после войны там многие разорились, поэтому и земля, и рабочая сила, необходимая для постройки магазина, будет очень дешевой.