Арина Ларина - Коктейль под названием «муж»

– Как интересно. Ее, значит, бросили, а у меня как раз муж обратно домой просится. Вот это номер!

– Маша, она не могла! Ты что? С ума сошла?

– Ты же смогла с Ленским.

Шульгина виновато покраснела.

– Ладно, не имеет значения. Я тебе верю.

– Верь, пожалуйста. А то мне и так плохо. Но Ритку все же надо спросить. Раз там все кончено, вдруг она скажет. Хочешь, я спрошу? Я могу ей сейчас позвонить, а ты по параллельному телефону послушаешь. Тебе она не скажет, а мне запросто. Гусева сейчас как раз на работу едет. Давай, а? Чтобы все недоразумения разрешились.

– Ну, давай, – с некоторым сомнением протянула Маша. Ей вдруг стало страшно. А что, если Рита сейчас признается?

Но Алина уже набирала номер, сидя в кресле шефа.

Маша торопливо сняла трубку.

– Рита, привет, это я! – Шульгина говорила радостным звонким голосом, как пионерка, читающая стих на торжественной линейке.

– Чего орешь-то? – недовольно проворчала Рита.

– Как жизнь? Полегчало?

– И это спрашивает человек, вывший мне вчера в трубку дурным голосом?

– Именно. Мне, например, уже полегчало.

– Поздравляю. У тебя развивается иммунитет на мужские предательства. Скоро станешь на сто процентов стрессоустойчивой.

– Ритка, я спросить хотела. У тебя с Алексеем что-нибудь было?

– Его Артем звали, а не Алексей.

– Нет, я про Машиного мужа.

– Про кого? – Гусева радостно заржала. – Про Маниного мужа? Ты что, напилась с утра?

– Мне нужно знать. Это очень важно.

– Знаешь, Шульгина, у меня гадский характер, я вредная, злобная стерва. Но чтобы переспать с мужем самой близкой подруги – это ты меня сейчас обидела.

– Ритуся, ну, не обижайся, пожалуйста! – залебезила Алина. – Просто я вдруг подумала, как-то странно все совпало: у Мани муж ушел, у тебя кто-то появился, а когда мы пришли в ресторан, то там оказались вы с Алексеем.

– В какой ресторан? Ты бредишь?

– Ну, помнишь, Маша тебя в ресторане встретила?

– Конечно, помню. Я в рестораны не часто хожу, пальцев на одной ноге хватит, чтобы перечесть. Только при чем тут Алексей? Я там с Тёмой была. И, кстати, тебя я там не видела. Собственно, мы там и не были, можно сказать. Представляешь, пригласил девушку в ресторан! Сели за столик, я в туалет, носик припудрить и все такое, возвращаюсь, а он ноет: «Пошли отсюда, здесь слишком дорого!» Нет, ну такое свинство! Мало того, он еще и на работе трепаться начал про цены. Его Вадик спрашивает, что, мол, ты там забыл, а этот недоумок и отвечает, что меня покормить водил. Вот Вадик-то порадовался. Полдня трясся как припадочный от смеха. А мы ведь Тёмин успех отмечать ходили. Ему рекламу заказали для транспортной фирмы. С ума сойти, контора называется «Везун». Прямо как «несун». Так хозяйку ничего не устраивало. Морда как тазик, маникюр рябиновый, костюм изумрудный, зубы золотые. Я и подсказала ему просто написать название, кратко услуги и на две третьих рекламной площади подретушированный фэйс хозяйки. Кстати, рожу ее жуткую я практически целиком перерисовала. Тетка там в экстазе скакала, чуть офис нам на радостях не разнесла. Собственно, его первый сданный заказ мы и хотели отметить, он же деньги за него получил. По идее – мои деньги. И решил сэкономить. Заодно Вадика развлек.

– А Вадик, это тот, с приятным голосом? – робко уточнила Алина.

– Именно. И сам он хорош собой, как гибрид колобка со Шварценеггером.

– Такой красивый?

– Такой кругломордый и самоуверенный.

– Ты про него так часто говоришь, просто интересно стало. А с ним у тебя ничего не было?

– С ним? Да он же мнит себя гением, а меня подмастерьем! У нас не пол противоположный, а мировоззрение! Кстати, он меня тоже все время злит.

– Ну, хоть в чем-то наблюдается взаимность, – вздохнула Аля.

– А ты-то, кстати, чего так голосила вчера? Надеюсь, кавалер просто ушел, а не помер у тебя на руках?

– Лучше б помер.

– Ясно. Может, запьем наше общее горе? Надо еще Маню позвать. Или у нее с мужем наладилось?

– Да ты что? – испугалась Аля и тревожно выглянула в приемную, делая Маше глазами непонятные знаки. – Он же ей изменил вроде.

– Ну и что? Подумаешь. Нормальный мужик, если вдуматься. Тем более, отец ребенка. Надо будет ее уговорить помириться, наверное. Хорошие мужики на дороге не валяются, а этого она уже знает, как облупленного. Ладно, вечером решим, что с ним делать. Все, я в метро спускаюсь, конец связи.

– Ну, как? – Шульгина выбежала из кабинета и испуганно уставилась на Машу. – Я лишнее сказала, да?

– Все нормально. Спасибо тебе, Алька. Мне даже дышать стало легче. Я тебя люблю!

– Мир?

– Конечно, мир!

– Машуня, тогда у меня к тебе просьба, – Алина краснела, мялась и отводила глаза.

– Давай, не кокетничай.

– Я ему стих написала. Прощальный. Как думаешь, стоит эсэмэской отправить? Я же никогда стихов не писала, а тут вот.

– Да-да, я помню, у тебя душа плачет. А ты уверена, что это надо? Кончено все – и ладно. Зачем растягивать? А вдруг он тебе ответит? Или ты на это и надеешься?

– Ты что! – Аля даже отшатнулась. – Я вчера такое пережила. У него параллельно со мной еще женщины были. Он даже скрывать не стал. Посмеялся надо мной. Вот, посмотри, что я написала.

Она воровато выдернула откуда-то из-под папок обрывок листа и подтолкнула к Маше.

На Машин хохот прибежала уборщица. С любопытством заглянув в приемную, она позвякала ведром и, не дождавшись, пока с ней поздороваются, ушла, что-то бормоча под нос.

– Разве это смешно? – попыталась оскорбиться Алина, но, не выдержав, тоже начала хохотать.

По монитору плавала извивающаяся змеей абстракция. Алексей бездумно следил за ней взглядом, периодически растерянно потирая то переносицу, то лоб. Таким идиотом он не чувствовал себя никогда. То, что происходило, было чудовищно, странно и непостижимо уму. Он перебирал все возможные версии, но все они казались одна фантастичнее другой.

Утром он увидел на лестнице офиса Веронику. Она целеустремленно куда-то неслась, высокомерно цокая каблучками.

Первое, что он ощутил – страх. Словно ребенок, застуканный родителями за чем-то непристойным, он вздрогнул и оглянулся вокруг в поисках спасения. Адреналин гейзерами забурлил в крови. Ненавидя себя за слабость и трусость, он через две ступеньки поскакал за ней следом. Нянька скрылась в кабинете шефа, так легко миновав секретаршу Лесю, словно была своей.

– Леся, а это кто? – он старался говорить спокойно, но даже язык отказывался повиноваться, как после двойной дозы наркоза. И руки мерзко, воровато подрагивали.

– Ты, Леша, совсем там в своих графиках и отчетах закопался. Весь офис давным-давно знает: босс ушел из семьи к этой бабе. Ой!

Тут Леся вдруг вспомнила, что Князев некоторым образом является членом этой семьи, вероятно, поэтому до нее никто и не рискнул обсуждать с ним любовницу шефа.

– Леша, я тебя умоляю, забудь! – затарахтела секретарша, увидев дикое выражение его лица. – Ну, какое тебе дело до его баб? В смысле, женщин! Ты меня вообще неправильно понял!

Развернувшись, Алексей ринулся вон из приемной. Он вдруг перестал дышать, соображать и жить. Его не было. Осталась лишь одна пульсирующая бестолковая мысль: «Почему так?»

Алексей сидел и вспоминал, как однажды встретил Веронику у дверей офиса. Сначала он ее просто не узнал. Да и как можно было узнать бесформенную мешковатую девку в статной, дорого одетой, холеной брюнетке?

Она окликнула его, и на мгновение Князев даже испытал отдаленную тень самодовольства: им интересуются симпатичные девушки. Потом скользнуло мимолетное любопытство: что она придумает, чтобы завязать знакомство? И опасение: а вдруг это просто съемная красотка, уставшая ждать клиентов. Через долю секунды он узнал няньку и опешил. Не было очков, не было дурацкого балахона, зато бесстыдно притягивали взгляд грудь, вызывающе обтянутая тонкой лайковой курточкой, и гладкие стройные ноги. Роскошная барышня никак не могла быть Вероникой! Но это была она.

Именно тогда она сказала, что ждет не кого-нибудь, а его!

Она говорила, что больше так не может.

Она шептала, что любит.

Как глупый тупой окунь он уцепился за жирного червяка, заглотил наживку и попался.

А потом Вероника его бросила. Съела шоколадку, смяла фантик и вышвырнула прочь. Наигралась. Все произошло настолько стремительно, что было похоже на дурной сон.

И вот теперь она непостижимым образом оказалась любовницей тестя.

Мозаика не складывалась. В схему закралась какая-то ошибка, а Алексей никак не мог ее найти. Не было сил, не хватало внутренних ресурсов, одномоментно вспыхнувших и сгоревших без остатка. Это было даже не разочарование, не потрясение, а шок. Алексей настолько выпал из реальности, что никак не мог в нее вернуться. Усилием воли он сбросил оцепенение и снова пошел к шефу.

– Если она еще там, то все выясним сразу. А если нет, то тоже выясним.

Ему вдруг стало ясно, что лучше бы ее там не было.

Но Вероника все еще сидела у Максима Михайловича, покачивая ногой в сапожке на изящной шпильке и загадочно улыбаясь.

Пролетев мимо испуганно пискнувшей секретарши, которая, вероятно, уже чувствовала себя уволенной, он вломился в кабинет.

Она не испугалась. На красивом гладком лице ничто не дрогнуло. А он боялся, отчаянно трусил, потел и вибрировал каждой клеточкой тела.

– Леша, в чем дело? – Максим Михайлович был удивлен, но не более. Он смотрел на зятя с любопытством и нетерпением, как посетители зоопарка смотрят на павлина в ожидании, что он распустит хвост.

И Алексей «распустил». Он рассказал все, не жалея хлестких слов ни для себя, ни для Вероники. С трудом сдерживаясь, чтобы не врезать бывшей любовнице, он говорил и говорил, стараясь не смотреть на нее.