Все так бы чудесно и закончилось, но чудеса случаются только в сказках. Поэтому, по большому секрету и сильно забегая вперед, я открою страшную тайну — Антон снова закурил через три недели. Окончательно от этой вредной привычки он откажется потом, гораздо позже, а я, по случаю, снова окажусь рядом. Но это все будет потом. А пока мы с ним погрязли во вредных привычках, и речь, к сожалению, шла не только о сигаретах.

Глава 12. Провал Нашего Величества

По тем же правилам идеального сосуществования мы с Антоном продолжали взаимодействовать, наполняя жизнь друг друга необходимыми эмоциями.

— Почему сегодня ужина не было?! Тебе за что деньги платят?

— Я же предупредила… у меня типовые!

— Знаешь, куда я имел твои типовые, поварешка?

— Пожри в кафешке, припадочный! Поди не отравишься!

— Пожрал! И кто мне возместит теперь финансовые затраты?

* * *

— Моя мама просит вторую книгу Руслана. Где купить можно?

— Я тебе принесу, в издательстве несколько экземпляров осталось.

— Принесешь? Да ла-адно!

— И по себестоимости продам!

Принес. Даже с автографом автора — словно мне самой теперь было сложно заполучить этот автограф. И простейшие поиски в интернете показали, что его «по себестоимости» ровно в два раза выше, чем розничная цена! На мой злобный упрек он только расхохотался, но деньги, конечно, так и не вернул. Вместо этого я получила массаж плеч, когда мы позже уселись перед телевизором.

* * *

— ААААААА! Бубликова не накрашена!!! Мне срочно нужна операция по пересадке глаз!

— По пересадке мозга бы тебе операцию…

* * *

— Алинк, а, Алинк! А почему мне так нравится с тобой целоваться?

— Без понятия. Не отвлекайся.

Он наклонился к уху:

— А может, я загляну к тебе сегодня на ночь, а? Продолжим наши… эм-м… поцелуйчики? — и без пояснений было понятно, что речь пойдет не только о них.

— Обнаглел?

— Немного, — Антон смеялся еле слышно. — Я вот уверен, что если твоей меркантильной душонке предложить достаточную компенсацию, то на постельку мы легко договоримся.

Завопить возмущенной белугой или озвучить сумму компенсации? Но вслух целесообразнее было заметить:

— Остынь, мачо! Я и без того не знаю, зачем с тобой целуюсь.

— Иди ко мне, хватит болтать.

* * *

— Это я-то паразитка?! Ты сам тут сидишь на шее у Руслана!

— Это кто у кого на шее сидит?! Половина квартиры вообще-то пока на меня записана, — как выяснилось позже, он не врал. — Я только после свадьбы на Ольгу перепишу, так что пока только ты тут паразитка!

— Вот же… все равно паразит!

— На ужин рыбки пожарь мне, поварешка!

* * *

— Бубликова, пошли, обдолбимся? Че-т тоскливо мне. А в бар неохота…

— Ну уж нет. Мне еще после последнего обдолба разгребать и разгребать…

— Ай, неприятная ты змеюка. Пошел я тогда в бар.

Вот так и жили. И, кажется, обоих все устраивало.

* * *

— Антон, я умоляю! — я позвонила из института на номер Руслана, и к счастью, его идиотичный приятель оказался поблизости.

— Я тебе такси, что ли, поварешка? Совсем зазвездилась?

В какой-то суматохе я забыла дома зачетку, что на меня вообще не похоже. Вызубрила курсовую наизусть, морально подготовилась — мне ж нужна только пятерка, и на тебе — специально оставила на столе зачетку, чтобы не забыть — и забыла. Другого выхода, кроме как попросить Антона мне ее привезти, причем очень быстро, не было. Этот старикашка-препод на пересдаче уже выше четверки не поставит.

— Антон, я прошу! — снова услышала отрицательное бурчание в ответ. — Антон, я заплачу!

Да уж, забыла, с кем разговариваю.

— Сколько? — весело оживился он.

— Говори, сколько хочешь, нищий, — я смирилась, выхода-то не было.

— Поцелуй… — я чуть не подскочила на месте от радости, что так легко отделалась, но не успела этого сделать, расслышав продолжение: — и тысяча рублей.

— Офонарел? — на самом деле, это я в тот момент офонарела. И ведь знает, гад ползучий, что может диктовать свои условия. — Ладно, вези, только побыстрее.

Он был в институте уже через пятнадцать минут. Успел вовремя, даже с запасом — передо мной оставалось еще два человека. Протянул открытую ладонь, на которую я положила приготовленную тысячную купюру, а только потом отдал зачетку. Ничего, переживу, главное сейчас — сдать. Нас, оставшихся в коридоре студентов, уже потрясывало.

Антон обнял меня сзади и положил голову на плечо — его прикосновения и запах стали уже настолько привычными, что даже успокаивали.

— Ты чего так психуешь, Бубликова?

Я потерлась виском о его щеку.

— Мне ж на пятерку надо… А препод уже уставший, раздраженный…

Он так и стоял, прижав меня к себе, до самого момента моей очереди, немного этим приводя мои нервы в порядок — все же иногда важно знать, что тебя поддерживают — особенно те, кому на тебя наплевать. Я ведь даже себе отчета не отдавала в том, как мы выглядим со стороны, как на нас смотрят удивленные одногруппники, видимо, решившие, что я привела в институт своего бойфренда, с какой хитрой мордахой проплыла мимо декан.

Оказалось, что переживала я зря — преподаватель после двух троечных работ и четырех студентов, которые и двух слов не могли связать, ко мне отнесся весьма лояльно — так, прошелся по поверхности, даже не особо углубляясь, и поставил мне заслуженное «отлично».

Я еще больше обрадовалась, когда заметила, что Антон так и не ушел — это было бы полностью в его духе. Влетела в его поздравительные объятия и получила свой поздравительный поцелуй. Надеюсь, он не потребует с меня еще тысячу за дорогу домой? У этого придурочного среднего состояния не бывает: он или прелесть, которую только чмокать и чмокать, или беспросветный негодяй.

Первая ласточка в мою голову влетела, когда мы разговаривали с мамой по телефону.

— Дома точно никого? — после происшествия с подслушанным разговором она этот вопрос задавала в обязательном порядке.

— Точно-точно! — теперь и я, прежде, чем включить динамик, сначала оббегала все жилье вдоль и поперек, чтобы убедиться, что там никто не прячется. — Ну так и чего ты там про Анютку с Никитой говорила?

— Так не разводятся они уже, говорила… Не поймешь их, — маме были больше интересны мои дела. — А у тебя как с Русланом? Предпринимала еще что-нибудь, аферистка моя любимая?

Я была вынуждена ответить грустно-однозначное:

— Ни-че-го! Возможно, ты и права была насчет Ольги… Обидеть ее… да это ж все равно, что конфетку у ребенка отобрать! А если она заплачет — я, наверное, и сама разрыдаюсь… У меня рука не поднимается отбирать у нее конфе… тьфу, Руслана.

— Или потому, что Руслана ты при всем желании у нее не отберешь? — мама продвигалась в расследовании дальше.

— Или потому, — согласилась я, хотя теперь имели значения обе эти причины. Вздохнула. — Похоже, надо подыскивать другого кандидата. Да вот боюсь, мам, что остальные состоятельные мужики младше сорока окажутся скорее, как Антон, чем как Руслан… А мне такого счастия не надобно!

Она вдруг заметно оживилась:

— Ты ж обещала мне фотографию своего Антона выслать!

— Да зачем тебе? — я и в прошлый раз удивлялась этой непонятной просьбе точно так же.

— Просто интересно! — уже не впервые мне кажется, что она как-то меняется, когда речь заходит об этом ласковом отморозке. — Ну ладно, доченька, как прошел твой день?

Выдала то, что первым пришло в голову:

— Антон меня сегодня из института забрал — у него какие-то дела были поблизости, пообедали вместе в кафешке. Вот там был номер! Я ему говорю — если он за меня не заплатит, то я готова очень громко петь очень матерные частушки — с меня не убудет, а его там каждая официантка знает. Заплатил, господин буржуин, никуда не делся, дабы избежать скандальчика! Один-ноль, мусьё Лалетин! И сказал, что больше со мной в приличное общество не пойдет. Он вчера снова в Москву летал — утром улетел, ночью уже вернулся, привез мне какого-то гнома с огромным носом — сказал, что нашел мою точную копию. Он набирает себе в издательство новых редакторов, расширяться будет, заключил договоры еще с парой авторов, даже не местных…

Осеклась, услышав мамин смех.

— Ты чего там? — я поинтересовалась осторожно.

— Ничего, настроение хорошее, — ответила она, явно что-то скрывая. — А отдыхаешь как?

— Да как тут отдыхать? Куда-то ходить времени нет, — на самом деле, скорее нет денег, но лучше не акцентировать лишний раз на этом внимание. — Втыкаем в телек с полчасика по вечерам — вот и весь расслабон. Вчера с Антоном третью Матрицу смотрели — так он сказал, что у меня вши! Потребовал, чтобы я принесла от педикулезного доктора антипедикулезную справку! Я таких кретинов раньше не встречала!

Она вдруг выдала с ненормально веселым возмущением:

— А что Антон искал у тебя в волосах?

— Так вшей и искал!

Мне показалось, что у нее приступ — она будто кое-как сдерживалась, чтобы не начать кататься с хохотом по полу. Чертовщина какая-то!

— Мам! Возьми себя в руки и объясни, что там у тебя происходит!

Она заговорила спокойнее, но в голосе так и проскальзывали едва сдерживаемые смешки:

— Доченька, а ты сама ничего не замечаешь? — я призадумалась — замечаю! Насколько странно она себя ведет в последнее время. Но она пояснила сама: — Антон то, Антон сё… о чем бы ни зашла речь!