— Я через его пиарщиков не одну неделю эту встречу выбивал. Так что все должно пройти идеально! А идеально — это всегда просто. Ты — самое простое из того, что было у меня под рукой.

Не то чтобы меня задел такой комплимент, но я решила хотя бы высказать свою позицию, добавив в голос тягучего елея:

— Надеюсь, твоему политику по душе девушки, способные разговаривать на великосветском матерном? В плане простоты я тебя не подведу, милый!

Он тут же уловил нескрываемую угрозу. Наклонился ближе со своего места и сказал тише:

— Не злись, Алина, я неправильно выразился. Этот человек хорошо разбирается в людях, поэтому он просто не поверил бы, если бы увидел меня с Ольгой, моей секретаршей или любой другой девушкой. Если уж начистоту, то только ты рядом со мной не выглядишь, как бельмо на глазу, — это прозвучало почти как искреннее признание в чем-то еще совершенно непонятном, но я улыбнулась. И улыбалась, пока он не добавил: — Заодно ты единственная из моих знакомых, способная за деньги отыграть любую роль.

В столице я была в последний раз только в детстве — еще с отцом. И теперь рассматривала ее, словно знакомилась в первый раз. Даже из окна такси или с балкона гостиничного номера, который Антон снял для меня, Москва впечатляла: шумная, суетливая, возвышающаяся над тобой, как грандиозный по размерам храм — духовности и бездуховности одновременно. Москва прекрасна — она умеет удивлять красотой, но лично у меня вызывает и какой-то смутный страх, неприятное волнение. Наверное, со временем к этому ощущению можно привыкнуть. Наверное, если привыкнешь к этому ощущению, то уже нигде больше не сможешь жить. Но я привыкать не хотела, мне всегда больше нравилась уютная атмосфера небольших городов, где ты можешь чувствовать себя значимым, где город не давит своим величием, где… меньше людей и звуков. А вот Антону Москва была к лицу. Они вдвоем — впечатляющие и пугающие — словно дополняли друг друга.

Наспех купленное платье нравилось мне все больше и больше. Мы прямо из аэропорта залетели чуть ли не в первый попавшийся бутик, чтобы «привести меня в человеческий вид», при этом сильно потревожив блаженное спокойствие кредитки Его Скупердяйства. Схватили первое «более-менее» и подходившее по размеру темно-синее коктейльное платье и туфли к нему, но теперь, когда у меня была возможность тщательно оценить свой внешний вид в зеркале, я поняла, что мы не просчитались. Жаль только, что с таким работодателем шоппингом не насладишься — а в том бутике я и неделю смогла бы наслаждаться! Обратно я эту дорогущую тряпицу не верну! И пусть только попробует отобрать — я его потом при первой же возможности отравлю, о чем и предупредила, когда мы уже устраивались в гостинице. Но он не стал спорить, хмыкнул только — видимо, все мысли его сфокусировались только на предстоящей деловой встрече.

Антон пришел в мой номер уже ближе к вечеру и придирчиво осмотрел.

— Ты совсем молодо выглядишь. Может, волосы наверх уберем?

— Так я и есть молодая!

Но и сама подошла к зеркалу — раз уж пошли на такое, то надо и детали продумать.

Макияж я сделала дневной — престарелый политик вряд ли оценил бы боевую раскраску ирокеза. Антон подхватил мои волосы и зажал в кулаке наверху, оценивая изменение моего внешнего вида. Судя по отражениям в зеркале, мы оба были крайне сосредоточены на этом вопросе.

— Могу и заколоть… — предложила я, не очень уверенная в том, что так будет лучше. Возраста и солидности мне высокий хвост точно не прибавлял, скорее, наоборот.

— Нет, — он подумал еще секунду, отпустил волосы и начал расправлять пряди по плечам. — Лучше так. Кстати, ты прекрасно выглядишь, дорогая невеста!

— Спасибо, дорогой жених! Все ради тебя!

Полностью идею Антона я узнала гораздо позже, а пока только была осведомлена о том, что он собирается заполучить очень хорошего клиента для своей типографии. Цены он мог предложить ниже столичных, но при планируемом объеме заказа прибыль должна быть колоссальной. При этом провинциальная типография окажется вне пристального внимания СМИ и конкурентов, поэтому вся эта деятельность может быть скрыта вплоть до самого начала предвыборной компании. Печать листовок для всей России — это для кошелька Антона просто золотая жила! Конечно, на фоне ожидаемого контракта стоимость моего скромненького платьица его не озаботила.

Политик в ресторан пришел тоже со своей супругой, и встреча получилось, как и планировал Антон, неформальной. Николаю Васильевичу нужен был человек, которому можно доверять, и Антон всеми силами производил впечатление как раз такого человека. Николай Васильевич являл из себя образец настолько приятного и располагающего к себе мужчины, что уже через несколько минут хотелось ловить каждое его слово, как древнюю мудрость. То ли седые волосы, то ли сеть мелких морщинок, собиравшихся возле его глаз, когда он улыбался, производили такое впечатление, то ли искреннее участие и интерес к таким обычным и не обладающим властью нам. И в словах его супруги — очень вежливой и мягкой для такого вопиюще бриллиантового колье женщины — не звучало и грамма фальши, когда она задавала какие-то совсем бытовые вопросы о нашем городе, о будущей свадьбе или планируемом количестве детей. Мы же врали, как последний раз в жизни. Наверное, эти вопросы задавались не просто так, а с целью узнать Антона, как человека, и до конца понять, можно ли ожидать от него подвоха. Если бы Лалетин принялся на каждом углу кричать о полученном от политика заказе, то ничего катастрофического бы не случилось, но все-таки для предвыборной компании было бы лучше, чтобы конкуренты отреагировать не успели. А может, их обоих всерьез интересовали региональные проблемы образования и качества дорог, чтобы эту информацию потом можно было как-то использовать? Я еще не читала предвыборную программу, но одного избирателя они в тот вечер точно заполучили.

Мы отыграли свои роли, как минимум, на Эмми, раз к концу нашего ужина Антон получил приглашение на завтрашнее утро для составления контракта, и даже некоторые подробности сделки были обсуждены. Идея сводилась к тому, что в центре политической программы будет стоять реформа социальной системы. Но поскольку население редко удосуживается вникать в суть, то будет выпущено несколько партий листовок, где вся программа будет представлена поэтапно — от простого к сложному, причем, никому не даст и шанса остаться равнодушными.

Я поздравила Антона уже в своем гостиничном номере, и он был собою заметно доволен, что выражалось в выдаче незапланированного аванса:

— Держи, отработала. По магазинам походи или придумай себе другое развлечение. Я буду занят завтра, и ты мне теперь вряд ли понадобишься. Возвращаемся послезавтра утренним рейсом.

— Хорошо, женишок, как скажешь! — я была на самом деле рада. — Мог бы и пересмотреть сумму, раз я тебе такую удачную сделку помогла заключить!

Он даже бровь изогнул, выражая этим недоумение:

— Никаких пересмотров, поварешка! Да и сделка еще… не совсем заключена.

— Как это?

То ли он был в особенно благодушном настроении, то ли мне доверял, но почему-то решил объяснить:

— Есть способ поиметь его… в смысле, прибыль с него дополнительно.

Я опешила, попыталась сформулировать или даже остановить его от опрометчивого решения:

— Продашь его идею конкурентам, а он больше никогда у тебя ничего не закажет! И сколько они заплатят за такую ерунду?

— Нет-нет, — он улыбнулся и сел на край кровати. — Не все так просто. Но сначала надо заключить этот контракт — все остальное потом. И тебе потом расскажу, обещаю. Тем более, что пока меня и самого многое смущает, детали надо продумать.

— Но это же просто подло! Ты получишь сверхприбыль, но каким путем? Этот Николай Васильевич — такой приятный, милый человек…

Антон рассмеялся, встал и направился к двери:

— Политики не бывают милыми людьми, иначе бы они не выжили в политике — добрячков там сжирают без приправ! Но какое приятное и точное слово ты подобрала — «сверхприбыль». Аж на душе теплее стало!

Я думала об этом еще долго после того, как он ушел. До чего же Антон беспринципный и холодный человек — просто мой кумир! Проглотит и не поперхнется, никакой совести, никаких терзаний. Зато деньги такой заработает даже на необитаемом острове… Его хорошо иметь в союзниках — как же повезло Ольге и Руслану! Но всем остальным лучше вообще не иметь с ним ничего общего.


И еще, мне только теперь польстило, что он позвал в напарники именно меня — это значило, что он и мой потенциал оценивает, как подобный своему. Очень приятно! Снежной Королеве — так чистейший комплимент. Монплезир, мусьё Снежный Король, монплезир.

Он заявился в мой номер вечером следующего дня, как-то подозрительно сияя.

— Все идет по плану, Бубликова! Пойдем уже развеемся?

Если честно, то я целый день носилась по столичным магазинам и устала до чертиков. Но и от дополнительного развлечения бы не отказалась — ничего, потом за Руслановой плитой высплюсь.

— Пойдем! — я сначала согласилась, но только потом окончательно решилась озвучить свою идею. — В театр!

— Куда?! — он расхохотался. — Может, все-таки в стриптиз-бар?

Я подскочила к нему и ухватила за локоть, по-щенячьи преданно заглядывая в глаза:

— Ну пожалуйста! В стриптиз ты и дома сходишь, а это ж… Москва!

Он был озадачен:

— Не думал, что ты сторонница… настолько неадекватных развлечений… Но ладно. В Большой Театр или еще какое-то подобное совсем неприличное место мы уже не попадем. Надо поискать. Я в интернет загляну, а ты собирайся пока.

Даже и не знаю, с чего вдруг меня такой идеей пришибло — он был прав в том, что это не совсем в моем духе. Наверное, очень хотелось рассказать потом маме, что в Москве я не просто политикам мозги пудрила или по магазинам носилась, но и в театр — так, между делом — заглянула. Ее это обрадует.