Если бы только она могла.

Но эту ее неоправданную враждебность нельзя было просто оставить у двери Графтона. Эта вспышка безумия, царившее в голове смятение были связаны с Дарли. Она слишком желала его. А может, наоборот, недостаточно желала, чтобы принять его на его условиях.

А может, она и сама не знала, чего ей хотелось. За исключением одного — какая она все же безнадежная дура — ей хотелось ответной любви.

Ей хотелось, чтобы он любил ее — что было совсем невероятно.

Но особенно унизительным оказалось, что она стала именно тем, кем она так не желала быть, — еще одной из длинного списка женщин, согревавших постель Дарли.

Если бы проклятия могли помочь, она прокляла бы все на свете, если бы здравый смысл и спор могли помочь привлечь его, она бы спорила до хрипоты, до бесконечности, если бы мольбы служили достижению ее цели, она бы охотно занялась и этим. Но ее мозги сейчас были направлены в другую сторону, и, поддавшись отчаянию, Элспет медленно опустилась на ковер.

Лежа на ковре, она изо всех сил пыталась сдержать слезы. И на какой-то момент ей это удалось — пока первая слеза не потекла по щеке, и дамбу прорвало.

Он обернулся, пока она говорила, держа руку на ручке двери. Он смотрел на ее крушение, но не трогался с места, не уверенный, стоит ли ему вмешиваться. Она и без того уже внесла невыразимую сумятицу в его жизнь, вызвав большие перемены — вроде этого злополучного плавания в Танжер. Не говоря уже о шокирующем эффекте, произведенном ею на его семейство, последовавшие затем нравоучительные лекции о любви и счастье его отца, гневные нотации матушки.

Всерьез размышляя и взвешивая все безрассудство своей реакции, он поджал губы, сделал глубокий вдох, затем хмыкнул и даже на какой-то момент засомневался, в своем ли он уме, зачем он вообще оказался здесь. Затем, тихо выругавшись, Дарли захлопнул дверь, понимая, что, то, что он собирался сделать, шло полностью вразрез со здравым смыслом и всеми принципами, согласно которым он жил прежде.

Он медленно двинулся к ней — словно ожидая, что какая-то невидимая рука удержит его от этого шага, пока не окажется слишком поздно. Ничего подобного не произошло. Остановившись рядом, Дарли нагнулся и поднял ее на руки. И, совершив это, он понял, что его жизнь раз и навсегда бесповоротно изменилась.

Тут не было видимого предзнаменования или предостережения, ни вспышки света или трубного гласа, указывающего на величие момента. И уже стоя посреди комнаты с Элспет на руках, он осознал, что принял на себя новую ответственность, которую прежде счел бы абсолютно не годившейся для него.

Не такую уж неприятную ответственность, решил он, опустив взгляд на леди, которая завела его так далеко от дома. Очень далеко.

— Если хочешь, можешь отдать эти украшения Софи, — шепнул он, чуть поддразнивая ее в надежде, что она перестанет плакать. — Я не хотел так расстраивать тебя.

Услышав его добрый голос, она открыла глаза и, обратив к нему залитое слезами лицо, трогательно ему улыбнулась.

— Я не стою… тебя, — прошептала Элспет.

— Скорее всего, мы стоим, друг друга, — возразил он, без малейших угрызений совести намекая на связь между ними, явно наплевательски относясь к шокируюшему признанию, поскольку продолжил с улыбкой: — По слухам, я могу быть очень упрямым и несговорчивым.

— Нет, никогда. — Для нее он оказался подлинны спасителем. — Я буду извиняться… за мою… горячность, невыдержанность… каждый день до самого Танжера, — пробормотала она между шмыганьем. — Обещаю.

Он знал, чего ему хотелось вместо извинений, но предусмотрительно промолчал в столь деликатной ситуации.

— Ты постоянно была под огромным напряжением, — сказал он вместо этого, отнес ее назад к креслу и сел в него, устроив у себя на коленях. — Сейчас отдохни, а потом мы решим, что делать дальше.

— Я сделаю все, как ты скажешь, — выдохнула Элспет, ее веки сомкнулись, пока она говорила, благодатное умиротворение наполнило ее тело и разум, прощение Дарли пролилось, словно успокоительный бальзам. И через несколько секунд она погрузилась в глубокий сон, словно их разгоряченные споры лишили ее последних сил.

Он крепко прижимал ее, пока она спала, ее тихое дыхание звучало как утешающее пианиссимо, аромат свежей сирени ее волос бил ему в ноздри, а тепло ее тела передавало сладостное блаженство, хотя сам он прежде и не думай по достоинству оценить столь простое, безыскусное удовольствие.

Он был доволен.

Счастлив.

Он также был полон новой решимости, облегчить и уменьшить трудности, с которыми ей пришлось столкнуться. Она и так уже слишком долго сражалась в одиночку со свалившимися на нее бедами и несчастьями. Но теперь рядом он, готовый предложить ей помощь и поддержку. Для человека, который долгое время избегал сложностей и запутанных ситуаций, он вдруг обнаружил, что ужасно приятно, когда располагаешь всеми необходимыми средствами, чтобы позаботиться о будущем любимого человека.

Они найдут ее брата и доставят его домой.

А если хватит времени, он привезет еще и жеребцов, закупленных Баширом после его последнего посещения тех мест.

Элспет с братом, имея отборных жеребцов, смогут обустроить свой конезавод. Это даст Уиллу возможность зарабатывать на жизнь разведением скакунов, а Элспет заниматься торговлей ими. И что более важно, если они обзаведутся собственным удобным домом, Элспет не придется возвращаться к Графтону.

Дарли увлеченно строил планы, пока она спала, и собирался поручить Малькольму начать набрасывать список всего необходимого. Небольшое имение было выставлено на продажу, неподалеку от их конного завода в Глостершире. Он попросит Малькольма, навести справки. Самому дому и амбарам требовался ремонт, но Малькольм разбирался во всем, что касалось строительства. Он руководил всеми строительными работами в хозяйстве Дарли. Элспет также понадобится тренер, конечно же, знающий и опытный. Может, еще остался кто-нибудь из персонала их старых конюшен. Его мысли перескакивали от проекта к проекту, и когда спустя некоторое время она проснулась, он приветствовал ее улыбкой.

— У меня есть план, — заявил он. — Слушай.


Глава 29


К тому времени как он закончил изложение своих планов, ее сердце усиленно билось, беспорядочно, разрываясь между надеждой, страхами и отчаянием.

— Я не знаю, что сказать. — Ей не хотелось возражать, но как она может получить от него так много, не скомпрометировав себя в глазах общества. Нельзя сказать, что она не догадывалась о скорее всего уже разразившемся скандале, связанным с ее именем. Но то, что она делал сейчас, она делала ради брата. А не ради собственной выгоды. Что же касается ее любви к Дарли, это было ее частное дело. Но если она позволит ему осуществить эти планы, ее тут же заклеймят как содержанку Дарли. И стоит ей сделать этот шаг, мир, в котором она прежде жила, будет навсегда закрыт для нее.

— Скажи, что тебе нравится моя мысль, и мы сделаем это.

— Может, поговорим об этом попозже?

— Значит, она тебе не нравится?

— Нравится.

— Тогда в чем дело?

— По-честному?

— Ну конечно, по-честному, — ответил он, разглаживая локон у нее за ухом. — Это же твоя жизнь.

Исход, которой мог решиться прямо сейчас, разве не так? Как ни посмотри, их дороги расходились, каждый должен идти своим путем. Она сделала глубокий вздох.

— Ладно. Как тебе известно, я замужем. Он нахмурился.

— Таким образом, что бы ты ни сделал для меня, — продолжила она, полная решимости говорить прямо и откровенно, — будет рассмотрено под определенным углом. Как только мы вернемся в Англию… и стоит тебе сделать для меня все, о чем ты сейчас говорил, я останусь совершенно одинокой в этом мире. Отвергнутая всеми, женщина, носящая определенное клеймо.

— С тобой этого не случится. Разве ты не знаешь, как много женщин живут отдельно от своих мужей — женщин из добропорядочных семей?

Она этого не знала.

— В Йоркшире таких нет ни одной.

— Только не говори мне, что ты вернешься к нему, — буркнул Дарли.

— Нет, но все равно я бы предпочла пойти своим путем независимо оттого, куда он приведет. Это вопрос гордости и самоуважения. А мне не много требуется. Нас с Уиллом устроит простая жизнь.

— А чем вы собираетесь заниматься?

— Я думаю, мы сможем где-нибудь открыть сельскую школу.

— А твой брат согласится?

— Я не уверена, — ответила Элспет. Она не раз сама задавалась этим вопросом. — Уилл сам сможет определиться и найти способ зарабатывать нам на жизнь, если ему не понравится мой план.

— Позволь мне помочь вам в этом. Я буду финансировать твою школу. И вовсе не обязательно кому-либо знать об этом. Ты можешь даже не говорить об этом брату, если тебе не хочется.

— А ты останешься в стороне?

— Нет. Почему же?

— Да потому, что никто не отправит детей в мою школу, если меня будут считать твоей любовницей. Да чего там, Дарли, ты же сам знаешь, что даже малейший намек на скандал может негативно повлиять на женщину, вызвать враждебное отношение к ней.

— Нет, если ее покровитель обладает достаточным могуществом и влиянием. Двери лучших домов открыты для любовниц людей с большим состоянием. Они везде желанные гости. — «Вроде дома моих родителей», — похоже, хотел он сказать.

— Пожалуйста, позволь мне сохранить мою репутацию — если, конечно, что-то от нее останется.

— Ты не слишком-то заботилась о своей репутации в Ньюмаркете.

— А ведь мне следовало бы подумать об этом. Тонко чувствующий человек, он предпочел не продолжать спор. Зачем портить то, что, похоже, могло обернуться прелестным путешествием. Впереди предостаточно времени, чтобы возобновить разговор на эту тему, когда они вернутся в Англию.