— Мальчики и помладше меня служат юнгами на флоте его величества или отправляются на войну барабанщиками. Вы, наверное, думаете, что я бы и там не справился.

— Проклятье, — буркнул Себастьян, подстегивая лошадей. — Только чур больше не рисковать без надобности, ясно? В следующий раз, когда я велю тебе сделать что-то, а ты не послушаешься, считай себя уволенным. Понял?

Придерживая шляпу одной рукой, Том перелез на запятки и усмехнулся.

— Есть, хозяин.


Маркиз Англесси медленно, превозмогая боль, передвигался по своей оранжерее. Себастьяну показалось, что за последнюю неделю старик явно сдал.

Услышав шаги Себастьяна, Англесси обернулся и цепко схватился за край полки с орхидеями, словно нуждался в опоре.

— Что на этот раз?

Себастьян остановился в центре теплого влажного помещения, пропахшего сырой землей и зеленью.

— Я хочу услышать от вас, как умерла ваша первая жена.

К удивлению Девлина, старик криво усмехнулся.

— Полагаю, до вас дошли слухи, будто я столкнул ее с лестницы и она умерла. — Он отвернулся и начал тщательно обирать желтые листья с китайской розы.

— А разве не так?

Англесси покачал головой.

— Она поскользнулась на ступенях в Англесси-холл. Живот у нее был большой, а потому она передвигалась неловко. Не сумела удержать равновесие. — Он замер с протянутой к листу рукой и поднял голову, уставившись куда-то невидящим взором, словно глядел в прошлое. — Она, вероятно, все равно умерла бы при родах, — тихо добавил он, — Последние месяцы она чувствовала себя очень плохо. Впрочем, кто теперь знает.

Он перевел взгляд на Себастьяна.

— Кто вам сказал, что я убил ее?

— Это имеет значение?

— Нет. Думаю, что нет. — Англесси сорвал еще один листок и положил в корзинку, висевшую на локте. — Что вы хотите сказать? Что у меня отвратительная привычка убивать беременных жен? Какой мог быть у меня мотив убить Гиневру?

— Возможно, ревность.

— Из-за ребенка, которого она носила? Вы забываете, как отчаянно я хотел этого ребенка.

— Люди, охваченные сильным чувством, часто действуют вопреки собственным интересам. Возможно, она узнала о вас то, что вы предпочли бы скрыть.

— Гиневра знала о моей первой жене. Я рассказал ей о слухах до того, как мы поженились.

— А я имел в виду вовсе не смерть вашей первой жены.

Старик обернулся, озадаченный.

— Тогда что?

— Возможно, она узнала о вашем участии в заговоре с целью восстановить на троне династию Стюартов.

Маркиз прищурился, став почему-то задумчивым. Он хоть и слаб телом, подумал тогда Себастьян, но было бы ошибкой считать его слабоумным.

— До меня доходили слухи — намеки, раздраженные перешептывания. Но, должен признать, я никогда не придавал им значения. Я считал, все это пустые разговоры, глупые мечты. Вы хотите сказать, что нет дыма без огня? Но… какое все это имеет отношение к смерти Гиневры?

— Этого как раз я пока не смог выяснить. — Себастьян помолчал. — Если позволите, я бы хотел осмотреть комнату вашей жены.

Просьба явно застала Англесси врасплох. Он тихо охнул, но сказал:

— Да, конечно. Если хотите. Там ничего не тронуто. Знаю, мне следовало позволить Тэсс собрать все вещи Гин и отдать их беднякам, но у меня не хватило духу.

Гин. Себастьян вспомнил, что так называл ее Вардан. Он медленно оглядел престарелого вельможу с ног до головы. Если бы Гиневру застрелили или даже закололи, Себастьяну было бы легче рассматривать маркиза в качестве подозреваемого. Но как-то не вязалось, чтобы этот тщедушный старик мог сыграть роль в той сложной шараде, которая последовала за убийством.

Себастьян направился к выходу, но, остановившись на полдороге, обернулся и сказал:

— Ваша жена не собиралась покинуть вас?

Маркиз по-прежнему стоял возле розы, держа в руке корзинку с желтыми листьями.

— Нет. Разумеется, нет.

— Откуда такая уверенность?

Тело старика сотряс натужный кашель. Отвернувшись вполоборота, он нащупал платок и поднес ко рту. Когда кашель утих, он быстро спрятал лоскут шелка, но Себастьян все-таки успел заметить на нем яркие пятна крови.

Англесси поднял глаза и увидел, что Себастьян за ним наблюдает. Бледные щеки старика тронул слабый румянец.

— Вот. Сами видите. Зачем бы Гиневре уезжать от меня, когда она и так в самом скором времени стала бы вдовой? По словам моих докторов, мне повезет, если я протяну до конца лета.

— Так ваша жена знала?

Англесси кивнул.

— Знала. Ирония судьбы, не находите? Я все время вспоминаю день накануне моего отъезда в Брайтон. Обычно она стойко переносила мою болезнь, но у меня выдалась трудная ночь, и она очень сильно переживала. Все старалась спрятать от меня лицо, но я понял, что она плакала. Она тогда еще сказала…

Голос его дрогнул. Он смущенно отвел взгляд, заморгал и помолчал минуту, крепко сжав губы, прежде чем сумел продолжить:

— Она сказала, что не представляет, как сможет жить без меня.


Комната Гиневры, когда туда вошел Себастьян, была погружена в темноту, шторы на окнах не пропускали дневной свет. Слегка пахло духами, словно здесь до сих пор жило воспоминание о женщине — неуловимое и печальное.

Себастьян прошел по толстому ковру, заглушавшему шаги, и раздвинул шторы. Окна выходили в сад. Отсюда он увидел оранжерею Англесси и огромный старый дуб с протянутой к самому окну веткой, точно так, как описывала Тэсс Бишоп.

Себастьян отвернулся от окна и принялся разглядывать комнату. Полог кровати, как и шторы на окнах и обивка кресел возле камина, был неяркого желтого тона. Утреннее солнце заполнило спальню теплым веселым светом. Себастьян не мог бы сказать, что надеялся здесь найти, но, во всяком случае, отнюдь не ощущение покоя и радости. Все это не вязалось с тем, что он узнал о Гиневре Англесси, женщине, раздираемой страстями и метавшейся между любовью всей своей жизни и растущей нежностью к умирающему мужу.

Он методично обыскал покои, начав с гардеробной, толком не зная, что ищет. Громила, побывавший здесь после смерти Гиневры, отчаянно пытался заполучить что-то. Удалось ему это или нет, Себастьян не знал.

Открыв шкаф возле большого гардероба, он нашел крошечные чепчики, украшенные кружевом и оборочками, они лежали среди стопок аккуратно сложенных миниатюрных платьиц и белых фланелевых одеялец, расшитых птичками и цветами. В груди у него как-то странно заныло, он быстро осмотрел полки и осторожно прикрыл дверцу.

Вернувшись в спальню, он остановился в центре ковра, задумчиво оглядывая солнечную комнату. На каминной полке Гиневра выставила коллекцию морских раковин, небрежно окруживших золоченые часы. Сувениры детства, проведенного в Уэльсе?

Заинтригованный, он подошел поближе, чтобы рассмотреть их, когда его взгляд поймал белое пятнышко в глубине холодного камина. Присев на корточки, он выцарапал из решетки плотно скомканный листок бумаги.

Себастьян выпрямился, расправил бумагу и разгладил ее на мраморной каминной доске. Это была короткая записка, начертанная решительным мужским почерком.

Любимая, я должен снова тебя увидеть. Прошу, позволь мне все объяснить. Встретимся в среду в «Гербе Норфолка» на Гилтспер-стрит, Смитфилд, захвати с собой письмо. Пожалуйста, не подведи меня.

Подпись была небрежная, но вполне разборчивая.

Вардан.

ГЛАВА 56

Не сразу, но все-таки Себастьян выследил шевалье де Вардана в клубе «Уайтс» на Сен-Джеймс-стрит.

— Вон он идет, хозяин, — сказал Том, спрыгивая с запяток, чтобы принять лошадей.

Шевалье спускался по ступеням клуба в компании другого молодого щеголя, когда Себастьян остановил двуколку у тротуара.

— Можно вас на два слова, сэр? — прокричал он.

Шевалье обменялся несколькими шутками со своим приятелем, а потом не спеша направился к двуколке.

— В чем дело, милорд? — спросил он с улыбкой, но в его взгляде читалась настороженность.

— Не согласитесь ли проехаться со мной немного? — Себастьян вернул ему улыбку. — Я хотел бы вам кое-что показать.

Секунду шевалье пребывал в нерешительности, но потом пожал плечами и запрыгнул в коляску.

— Отойди в сторону, — прокричал Себастьян мальчику, собираясь подстегнуть лошадей.

— Так что там у вас? — спросил Вардан, когда Том забрался на свое место, на запятки.

— Мне было бы любопытно услышать ваш комментарий. — Не переставая следить за дорогой, Себастьян вынул из кармана мятую записку и протянул шевалье.

Он услышал, как у Вардана участилось дыхание, едва он прочитал записку. Пальцы его крепко сжали бумагу, лицо выражало ярость, когда он поднял голову и поймал испытующий взгляд Себастьяна.

— Откуда она у вас?

— Записка закатилась за каминную решетку в спальне леди Англесси.

— Но… я не понимаю. — Он постучал второй рукой по смятому листку, не скрывая злобы. — Я этого не писал.

— Так это не ваш почерк?

— Нет. — Вардан недоуменно покачал головой. — Почерк похож, но не мой. Говорю же, я не писал ничего подобного.

Если это и была ложь, то очень умелая. Себастьяну встречались люди, которым ложь давалась с легкостью и показной искренностью, сразу даже и не заподозришь в них врунов. Кэт, например, умела так лгать. Этот дар отлично ей пригодился на сцене.

— Как вы думаете, могло ли это сходство обмануть леди Англесси? — спросил Себастьян, оставив при себе свои размышления.

Вардан снова пробежал глазами записку.

— Очевидно, так и произошло. А эта гостиница… «Герб Норфолка»… она туда ездила в тот день, когда погибла?