Слоан заговорила не сразу, и я знала, как подруга ненавидела долгие разборки и разговоры, поэтому сейчас ищет способ избежать объяснений. Но все же она ответила.

– Да, я знаю… Мне жаль. Но я решила, так будет лучше.

– Почему ты так решила?! – взорвалась я. – Я все лето гадала, что с тобой случилось! А ты даже не удосужилась прислать мне весточку! Тебе было на меня наплевать?

– Все совсем не так, – быстро ответила она, и в голосе ее зазвучала обида. – Ты что, издеваешься?

– А как тогда?

Слоан смотрела в сторону ручья, откуда – я могла поклясться – доносилось кваканье лягушек. Я ждала ответа, по-прежнему не веря до конца, что я здесь, рядом со Слоан, что нас окружает влажная ночь Южной Каролины и что сейчас я получу ответы на все свои вопросы.

– Когда приходится так часто переезжать, – наконец сказала она, все еще не глядя на меня, – сама знаешь, что происходит. Ты обещаешь людям, что сохранишь с ними связь, но это просто не работает. Никогда так не получается. И в конце концов ты просто забываешь, как это – иметь близких друзей, по-настоящему привязаться к кому-то. Забываешь, что именно тебе в этом друге нравилось. Я просто ненавижу такую жизнь. И я не хотела, чтобы наша с тобой дружба кончилась тем же самым.

Она смотрела куда-то мимо меня, и я ясно слышала дрожь в ее голосе, которую она тщетно пыталась скрыть.

– И что, для этого нужно было уехать, не сказав мне ни слова? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал мягко.

– Я думала, так будет лучше, – она растерянно провела рукой по лицу и наконец обернулась ко мне. – Просто не пытаться строить ничего нового и запомнить все хорошее, что у нас было. А было очень здорово. Как ни с кем другим. У меня никогда не было такой подруги, как ты.

Губы мои задрожали, и я поспешно прикусила их, понимая, куда клонит Слоан, но только в теории. И, прежде чем смогла точно сформулировать свои мысли, я выпалила наобум:

– Нет, так нельзя. – Шапочка правды была у меня на голове, и я любой ценой хотела достучаться до Слоан. – Нельзя бросать людей только потому, что дружба кажется тебе слишком тяжелым обязательством. Нельзя так жить, это не настоящая жизнь.

– Ты не понимаешь, – тихо отозвалась Слоан.

Она снова смотрела на бегущую воду, и я знала, чего она хочет: чтобы я снова примерила на себя прежнюю роль в наших отношениях, и эта роль подразумевала, что я не буду настаивать, не буду спорить с ней, просто оставлю все как есть и перейду к более приятной теме.

– Тогда объясни так, чтобы я поняла, – я не собиралась оставлять ее в покое.

Слоан глубоко, прерывисто вздохнула.

– Ладно. Ты знаешь, почему мы так часто переезжаем? – наконец спросила она, глядя на пол террасы, а не мне в глаза. – Потому что мои родители профукали все свои сбережения, вложенные в трастовые фонды, и никогда не имели нормальной работы. Так что мы постоянно мечемся по родственникам и знакомым, которые готовы нас приютить в своих летних коттеджах или пустующих квартирах. Иногда Андерсону удается сделать удачное вложение, и у нас появляется немного денег, но, разумеется, они очень быстро кончаются… – Голос ее сорвался, и я неожиданно увидела, до чего же она устала.

Я вдруг не узнала девушку, сидевшую рядом, которую, как мне казалось, знаю лучше всех на свете… Девушку, с которой я делилась всеми моими маленькими тайнами, в то время как она умалчивала о своих, куда более крупных.

– Значит, ты лгала, – сказала я, чувствуя, как во мне снова закипает раздражение.

Я вспомнила, как восхищалась Слоан с первого дня нашего знакомства, как хотела быть похожей на нее, – и все это оказалось ненастоящим. Обыкновенной маской. – Почему же ты не сказала…

– Потому что это стыдно! – голос Слоан сломался посреди фразы, руки ее дрожали. – У тебя идеальная семья, а у меня… Милли и Андерсон, – она рассмеялась коротким горьким смешком. – Ты постоянно твердила, какие у меня удивительные родители, какая у нас роскошная жизнь, какой прекрасный дом… Ты знаешь, что этот дом нам никогда не принадлежал? Его унаследовал какой-то двоюродный кузен Милли, наследники долго разбирались с завещанием, так что она уговорила их пустить нас временно пожить там в качестве «смотрителей», чтобы было кому поддерживать порядок. А потом родственники уладили свои наследственные дела, и нас оттуда немедленно попросили. – Наконец она взглянула на меня, а потом опять на свои дрожащие руки. – Прости, – прошептала она. – Я просто… очень хотела тебе понравиться.

Я пыталась уложить в голове все, что только что узнала. Почему-то мне вспомнился демонстрационный дом родителей Фрэнка – роскошный фасад, а внутри пустота. Я посмотрела на Слоан, которая сидела, опустив плечи, и вдруг поняла, как же ей было тяжело хранить в тайне подробности своей жизни от всех на свете, даже от меня. И еще я поняла, что мне наплевать.

– Мне все равно. – Она подняла на меня взгляд. – Я имею в виду: лучше бы ты мне все сразу рассказала. Дом, деньги родителей – это совершенно не имеет значения.

Глаза Слоан увлажнились.

– Правда? – чуть слышно прошептала она.

Я уверенно кивнула, и она вытерла глаза рукой.

Мы посидели минутку в тишине, чувствуя, что начинается что-то совсем новое. Она впервые сказала мне правду, я впервые отказалась идти у нее на поводу. Это были совершенно новые ощущения. Похоже, в книге нашей дружбы начиналась следующая глава, а прежнюю страницу мы перевернули.

Слоан наклонилась ко мне, чтобы опереться плечом, и я подалась ей навстречу, так что в итоге было непонятно, кто же на кого опирается.

– Итак, – через некоторое время произнесла она, и я заметила, что подруга с улыбкой смотрит на свой список. – Плавание голышом. Рассказывай.

Я рассмеялась, вспомнив ту ночь на пляже. Теперь я понимала, какая из этого получится замечательная история, – Слоан будет непросто в нее поверить.

– Вообще-то, это была твоя идея.

– Эмили, я сама никогда не купалась голышом!

– Если хочешь, поделюсь с тобой инструкциями, – предложила я с усмешкой. – Например, всегда нужно следить за своим полотенцем.

Она смотрела на меня во все глаза, будто не узнавала, кто я, вообще, такая.

– И ты правда побыла Пенелопой? И поцеловала кого-то незнакомого? Господи, боже мой! И кого именно?

– Я пробовала украсть твою любимую табличку в открытом кинотеатре, – призналась я. – Но ничего не вышло, меня бы поймали, если бы Фрэнк не спас меня. – Слоан явно встревожилась, и я пояснила: – Он обеспечил мне прикрытие.

– Поверить не могу, что ты все это сделала! – в голосе Слоан звучало восхищение. – И ты правда проехалась на коне?

– Я надеялась, что этот список приведет меня к тебе, – сказала я. – Не знала, как, но приведет.

Слоан взглянула на список.

– Может быть, так и вышло?

Я подумала о том, как сюда попала: ведь если бы я не поехала во Фруктовый сад той ночью, то не провела бы это лето вместе с Фрэнком. И не подружилась бы с Донной, когда хотела обнять Джейми. Все это случилось со мной благодаря списку. И я ответила:

– Может, и так.

В конце концов на террасе нас замучили комары, и мы ушли в дом, где застали Фрэнка – он только что проснулся после нескольких часов отдыха. Слоан разогрела замороженную пиццу, жалуясь, что в Ривер-Порте почти негде заказать еду на дом. Мы поели, стоя вокруг кухонной стойки, и Фрэнк, одолев три куска, ушел спать в гостевую комнату, где Слоан ему постелила. Мы решили, что в семь утра нам надо выехать обратно, но думать об этом мне совсем не хотелось. Хотя нужно было быть дома раньше родителей, скрыв от них, что я за два дня пересекла границы нескольких штатов в компании парня.

Слоан выдала мне одежду для сна и зубную щетку. Развернув футболку, я увидела, что она, вообще-то, моя: это была та самая потрепанная футболка с логотипом фильма «Большой Джус».

Мы легли спать на террасе под москитным пологом: Слоан оборудовала там временную спальню на лето, которое в Ривер-Порте было особенно жарким. Сама она легла на диванчик, а для меня принесла раскладушку. Мы сдвинули наши спальные места как можно ближе, чтобы можно было разговаривать шепотом, не повышая голоса.

– Окей, – сказала Слоан, когда мы погасили все фонарики и нас освещал только яркий свет луны. – Теперь давай рассказывай про Фрэнка.

Я улыбнулась в подушку и начала свою историю: о том, как мы подружились, как я все чуть не испортила, как мы поцеловались, наконец, о том, как они расстались с Лиссой. И о том, как мы приехали сюда. Вместе.

– Боже мой, – выдохнула Слоан, когда я наконец закончила.

Она реагировала на мой рассказ точно так, как я хотела, задавая правильные вопросы в нужных местах. Я поняла, как сильно соскучилась по ее умению слушать с живым интересом и без осуждения, по ее манере всегда принимать мою сторону, права я или нет. – Теперь я хочу знать, – без перехода продолжила она с улыбкой в голосе, – что ты собираешься со всем этим делать?

– Я пока не знаю, – честно созналась я.

Если мы с Фрэнком решимся на близкие отношения, они будут очень серьезными, и это меня пугало – хотя одновременно и очень радовало.

– Он только что расстался с девушкой, – подчеркнула Слоан. – Ты уверена, что он не пытается компенсировать?

– Уверена, – ответила я без малейших раздумий. И поняла, что Слоан просто совсем не знает Фрэнка. И меня – новую меня, которая строит отношения с Фрэнком, – тоже не знает. – У нас все гораздо серьезнее.

– Но все же… – Слоан задумчиво оперлась на локоть. – Фрэнк Портер – самый ответственный парень, которого я знаю. И если ты свяжешься с ним, это будут настоящие взаимные обязательства.

– Но я сама этого хочу, – снова ни секунды не раздумывая, отозвалась я.

– Правда? – спросила Слоан без всякого скепсиса, только с удивлением.

– Я знаю, что у нас может не получиться, – объяснила я. – И это пугает… Но оно стоит того, чтобы попробовать. Мне это кажется правильным.