Фрэнк был уже на месте, когда я подъехала. Он сидел за столиком лицом к двери перед большой тарелкой с картошкой фри. Я написала сообщение и Донне, но она была занята на доставке, и в итоге я поняла, что даже рада компании одного только Фрэнка.

Когда он заметил меня, его глаза расширились, и, поймав свое отражение в зеркальной витрине, я догадалась, почему. На мне было короткое облегающее платье и высокие каблуки, слишком много макияжа, волосы тщательно уложены, в то время как остальные посетители забегаловки были в основном в джинсах.

– Привет, – сказала я как ни в чем не бывало, села напротив него и принялась таскать картошку из его тарелки, как будто сегодня был совершенно обычный вечер и я всегда так одевалась, когда собиралась помочь маме мыть холодильник.

Фрэнк все смотрел на меня, едва заметно улыбаясь.

– И что это все означает?

Светская улыбка появилась на моем лице.

– Я – Пенелопа Энтвистл, Рено, Миллерз-кроссинг, 21. Приятно познакомиться.

Похоже, Фрэнк начал догадываться, в чем дело. Я вытащила телефон, открыла фотографию группы Henry Gales и положила перед ним. Фрэнк посмотрел на снимок, потом на меня, и у него упала челюсть.

– Рассказывай, – потребовал он.

– Итак, – начала я, – я ходила в «Маккензиз».

– В бар? – изумился Фрэнк.

– Ну да, – кивнула я, будто ничего особенного не случилось.

Фрэнк молча смотрел на меня, и я поняла, что сейчас лопну от смеха, не смогу постоянно выдерживать такой тон.

– Знаю, знаю… Перепугалась ужасно, все ждала, что сейчас меня выставят… – я стащила у Фрэнка еще одну картошку, оперлась локтями о стол и принялась рассказывать.

9

Разбей что-нибудь

– И долго это будет продолжаться? – ныл Беккет, от нечего делать пиная одной кроссовкой другую.

– Еще какое-то время, – ответила я, стараясь быть максимально честной.

Мы с Беккетом стояли у дверей офиса «Мой милый пони», где я записалась на верховую прогулку в четыре часа. Хотя Фрэнк не оставил попыток записать меня на верховую езду, я отбивалась изо всех сил. Дело в том, что на ранчо были только огромные лошади, поэтому исход был очевиден. Так что я последовала спонтанному совету сотрудницы ранчо «Сэддлбек» и решила попытать удачи с пони. Заведений, где катали на пони, я нашла несколько. В основном они были рассчитаны на детей, но на сайте этой конторы не было ни слова о том, что взрослым нельзя прокатиться, я специально проверила.

– Эх, – простонал Беккет, плюхаясь на ближайшую скамейку.

– Эй, я тебе только что купила мороженое, ты уже забыл?

Беккет взглянул на меня искоса, совершенно не впечатлившись.

– Его дали бесплатно, Эм.

Я была вынуждена признать, что это правда. Мы приехали сюда прямо из «Райского мороженого», где сейчас Керри заступила на смену. Она просто отмахнулась, когда я попыталась заплатить, что стало для меня приятным сюрпризом, зато теперь этот жест никак не мог сойти за взятку младшему брату. Я надеялась подкупить его мороженым, чтобы он пошел со мной: теперь, когда поход отменился, мы могли проводить больше времени вместе. Кроме того, я не хотела идти сюда одна, а друзьям стеснялась признаться, куда именно собралась.

– Привет! Вы записаны на четыре часа? – из офиса вышла женщина в джинсах и розовой футболке.

Она с улыбкой повернулась к Беккету, но тот с каменным лицом указал на меня.

– Да, это я. Меня зовут Эмили.

– А, вот как, – какое-то время женщина смотрела на меня, но потом собралась с мыслями и быстро закивала. – Хорошо… хорошо. Сейчас мы все устроим. – Она переводила взгляд с брата на меня, все еще не понимая, что происходит. – Вы будете кататься вместе? Или сначала проедетесь только вы, чтобы показать малышу, что это совсем не страшно?

Беккет картинно закатил глаза.

– Нет, – ответила я.

Как бы мне хотелось, чтобы это было так! Но когда я предложила Беккету покататься на пони, он посмотрел на меня как на сумасшедшую, и я пожалела, что пригласила его, а не Донну. – Нет, я просто хотела… сама прокатиться.

– Хорошо, – снова повторила женщина, явно пытаясь найти этому какое-то рациональное объяснение. – Сейчас я приведу вам пони.

Она ушла в конюшню, прилегавшую к офису, и я уже хотела снова попробовать уговорить Беккета проехаться вместе со мной, но тут мой телефон загудел. Звонил Коллинз – это был редкий случай. Он иногда писал мне сообщения и постоянно отправлял ссылки на ролики, которые казались ему смешными, но почти никогда не звонил.

– Привет.

– Эмили! – отозвался он, и его голос показался мне огорченным. – Ты сейчас где?

– М-м, – я быстро огляделась, взгляд остановился на розовой табличке «Мой милый пони», написанной курсивом с завитушками. – А что?

– Я в полном ауте, – выдохнул он, и голос его стал еще более высоким и нервным. – Ты помнишь, что сегодня день рождения Фрэнка?

– Помню, – медленно ответила я, отходя на пару шагов от братишки, которого наш разговор что-то уж слишком заинтересовал. – Мы с ним сегодня с утра бегали, потом зашли за пончиками, и вся пекарня хором спела ему «С днем рождения тебя».

Не то чтобы сотрудники пекарни так делали постоянно, но, когда я извлекла из сумки именинные свечки, которые принесла из дома, и спросила сотрудников, есть ли у них спички, они проявили участие. К тому же мы на тот момент были единственными посетителями. Так что никому не помешал наш хор, исполнивший поздравление, и последовавшие за этим аплодисменты, когда Фрэнк задул свечки на своем пироге «Медвежья лапка»[21].

Когда утром мы по привычке обменялись плеерами, на моем звучала тщательно составленная мной подборка поздравительных песен – начиная с «Битлз», конечно же. Подарок для Фрэнка у меня тоже имелся, только я решила его отдать потом, во время нашей следующей пробежки, потому что помнила: сегодня в город вернется Лисса, чтобы его поздравить.

– В общем, у меня все планы трещат по швам, и мне нужна твоя помощь, – сообщил Коллинз.

– Я готова помочь, – ответила я, быстро оглядываясь на брата, чтобы убедиться, что тот еще не начал карабкаться на крышу конюшни. Но он смирно сидел на лавке. – Что происходит-то?

– Происходит то, – вздохнул Коллинз, – что Лисса по какой-то причине не может уехать из Принстона. А Фрэнк обедает с мамой, потом ужинает с отцом. А я застрял на работе и не могу прийти к нему и устроить вечеринку, потому что Фрэнк сегодня взял выходной. И если я оставлю все на Дага, который способен разве что выдавать ботинки в аренду, то весь клуб сгорит дотла, а этот идиот будет спокойно сидеть на руинах и читать про своих гномиков.

«Это не гномики, – зазвучал в голове голос Дага. – Не называй их так».

– И что я могу сделать?

– Нужно, чтобы ты поехала и привезла Лиссу. – Я шумно вздохнула, и Коллинз, должно быть, это услышал, потому что заговорил еще быстрее. – Я знаю, что ехать далеко, и мне стыдно тебя об этом просить. Но больше тут ничего поделать нельзя.

– Э-э, – протянула я.

Меня страшно смутили вовсе не два часа езды в один конец и столько же обратно. По правде сказать, я сама не знала, что именно. Я стремительно просчитывала в уме другие варианты. Попросить съездить Донну? Она никогда не видела эту Лиссу, но я, наверное, могла бы найти ее фото и послать сообщением…

– Дело в том, что…

Кто-то подергал меня за рукав, я посмотрела вниз и увидела Беккета.

– Что происходит? – спросил он, с надеждой заглядывая мне в глаза. – Мы что, уезжаем?

– Дело в том, – попробовала я еще раз, – что у меня сегодня днем много дел. Очень важных. И к тому же…

– Эмили! – Я оглянулась – за спиной стояла женщина в розовой футболке. – Ваш пони готов, можете начать поездку в любой момент.

Я поспешно зажала микрофон рукой – но явно недостаточно быстро, потому что Коллинз спросил недоверчивым голосом:

– Дела и правда такие важные?

– Ладно, – я сдалась, понимая, что попалась. – Пришли мне адрес.

Так как я оплатила поездку на пони заранее, то получила купон на следующий раз – и подумала, что собираю купоны на скидку на верховую езду по всему городу. Я подбросила до дома Беккета, довольного, что скучное мероприятие отменилось, и крикнула родителям, что уезжаю на несколько часов. Мама рассеянно кивнула, отец едва взглянул на меня. Оба выглядели страшно усталыми, замученными, как бывало всегда после многочасовой работы.

Я села за руль, не забыв прихватить деревянную заслонку на крышу, потому что была уверена, что сегодня пойдет дождь. Последнее, чего мне хотелось бы, – чтобы Лисса Янг вымокла в моей машине. Глубоко вздохнув, я наконец выехала на улицу, сделала громче музыку и направилась к шоссе, без конца повторяя себе, что просто оказываю дружескую услугу Коллинзу и Фрэнку, конечно, и не о чем так волноваться. Но, несмотря на самовнушение, перспектива присутствия Лиссы в моей машине почему-то ужасно напрягала.

Когда я выбралась на шоссе I-95 и в плеере заиграла моя любимая песня Эрика Черча, мне наконец удалось сформулировать для себя, почему меня так тревожит перспектива провести с Лиссой наедине какое-то время. Она принадлежала к другому миру – высшей школы, где Фрэнк был Фрэнком Портером, этим безукоризненно-идеальным парнем, не имеющим ничего общего с моим новым другом, тем Фрэнком, который иногда на бегу путался в собственных ногах, боялся высоты и порой ходил по улице с оранжевой краской от пейнтбольных шариков в волосах, парнем, который был способен два дня разговаривать только названиями песен «Битлз» и устраивал сражения со своим другом Коллинзом, закидывая того кукурузными чипсами.

Через час езды мой телефон, лежавший на пассажирском сиденье, снова зазвонил. Машина была достаточно старой, поэтому в ней не было никаких приспособлений, позволяющих использовать систему hands-free. Я попыталась нажать нужную кнопку и включить громкую связь. Правда, Слоан мне однажды сказала, что в этом случае мой голос звучит гулко, как в пещере, где плохо ловит мобильная связь. Но я решила, что это лучше, чем быть оштрафованной за разговоры за рулем, – неделю назад такое случилось с Коллинзом.