– Эмили, – окликнул меня Фрэнк, и я поняла, что он уже прошел весь нижний этаж и ждет меня у стеклянных дверей, которые выходили на песчаный пляж и водную гладь.

– Иду, – я оторвалась от созерцания декора, прекрасно понимая, сколько всего я еще просто не успела разглядеть.

Фрэнк открыл дверь, и мы ступили на широкую деревянную террасу, выходящую к воде. На пляж вели четыре ступеньки.

Единственный день в году, когда я бывала на пляже ночью, – День независимости с его фейерверками. Но тогда там находилось столько народа, что яблоку негде было упасть. А сейчас освещенный луной пляж был совершенно пуст, и я поняла, что он весь принадлежит нам с Фрэнком.

Вслед за ним я спустилась по ступенькам и пошла по песку, в первую же секунду скинув шлепанцы, чтобы почувствовать песчинки босыми ногами. Фрэнк сделал то же самое – стащил кроссовки и аккуратно поставил их на доски террасы.

Я подошла ближе к воде, где песок был мельче и нежнее, тем не менее оставаясь сухим. В ночном пляже есть что-то особенное. Здесь так тихо! Никто не кричит, не играет во фрисби, не врубает свою музыку… И, наверное, именно поэтому – хотя у нас и не бывает больших волн – становится таким громким плеск воды. А еще светила луна. Огромная, сияющая в небе, полном звезд, которые отражались в поверхности воды.

Осмотрев все это великолепие, я решила, что пора отправляться домой. Но когда я развернулась, чтобы уйти, то увидела, что Фрэнк сидит на песке, вытянув ноги, и смотрит на воду. Помедлив секунду, я опустилась на песок рядом с ним, подтянув колени и обхватив их руками.

– Отличный у тебя задний дворик, – сказала я, и Фрэнк улыбнулся.

– Ну да, я стараюсь бывать здесь, пока можно.

Он пересыпал песок из руки в руку. Я понимала, что он еще не все сказал, и поэтому молча ждала, когда он снова заговорит, стараясь быть столь же терпеливой с ним, как он был со мной.

– Мои родители собираются развестись, – сообщил Фрэнк наконец, стряхивая остатки песка. Плечи его слегка сгорбились. – Ну, ты сама кое-что видела тогда утром. И все это сложно и очень неприятно.

Я перевела дыхание. Что-то в этом роде я и предполагала, учитывая ссору, свидетельницей которой внезапно стала…

– Сочувствую, Фрэнк.

Он кивнул и повернулся ко мне, и мне на миг показалось, что я увидела лицо настоящего Фрэнка Портера, без маски, на которой застыла вечная улыбка.

– Спасибо, – он невесело засмеялся. – Они работают вместе, так что пока ничего не афишируют, чтобы не потерять проекты. Но при этом у них проблемы с разделом имущества, так что им нельзя бывать в доме одновременно без присутствия их адвокатов.

Губы Фрэнка грустно скривились, и, хотя он старался говорить беззаботно, было заметно, как все это его достало.

– А кто же тогда живет тут с тобой? – спросила я, придвигаясь ближе.

Я пока еще ничего не понимала.

– Ну, родители заняты своими проектами, – ответил он. – Им удобнее жить рядом с местом работы.

Я кивнула, глядя на песок и разглаживая его ладонью. Даже когда мои родители не обращали внимания на нас с Беккетом, они все равно были рядом… И я всегда знала, что, если они мне действительно понадобятся, я просто войду в студию и вытащу маму с папой из их маленького писательского мирка…

– В общем, по всем этим причинам я провожу лето в городе. Обычно уезжал в Принстон, на студенческую программу. И в этом году собирался, но родители не смогли договориться, кто из них будет за это платить, так что… – Он пожал плечами и попробовал улыбнуться.

Я решилась задать ему вопрос, который никогда не задала бы при свете.

– А твоя… я имею в виду Лиссу – она в Принстоне сейчас?

Именно об этом я размышляла, когда Фрэнк еще в машине сказал, что никак не может с ней связаться. Просто вспомнила, что никогда еще не видела Фрэнка летом в одиночестве, без его девушки.

Фрэнк кивнул.

– Да, она уехала. Мы решили, что не стоит ей пропускать курс только потому, что я не могу поехать.

Я ждала продолжения, но Фрэнк просто смотрел на воду. Наконец он заговорил, стараясь, чтобы голос звучал приподнято.

– К тому же Коллинз нашел мне работу в «Экстрим-клубе», и это мне помогает. Конечно, это лето получилось вовсе не летом моей мечты… Но все же оно складывается лучше, чем я предполагал.

Тут он улыбнулся – слабой, но неподдельной улыбкой.

– Я имею в виду, например, как сегодня вечером спас кое-кого от ареста.

Я улыбнулась.

– Кстати, да, спасибо тебе.

– Да ладно, делов-то, – отмахнулся он.

– Твое предложение все еще в силе? – я сама не ожидала, что задам такой вопрос. – Помочь мне со списком?

– Конечно! – Фрэнк повернулся ко мне. – Более того, я уже начал над этим работать.

Я рассмеялась, потому что иного и не предполагала.

– Еще бы. Я так и думала.

– Итак, – я снова услышала голос Фрэнка Портера, классного старосты, выступающего на собрании. – Пока что я составил список всех Джейми из нашей школы, разделил их на две группы по признаку пола и…

– Стоп, – я невольно заулыбалась, едва подумав об этом. – Этот пункт уже выполнен.

Фрэнк удивленно поднял брови. Я вытянула ноги на песок и приготовилась к долгому рассказу.

– Слушай, однажды вечером…

Я рассказала Фрэнку все: о доставке пиццы, о том, как струсила, поехала в ночи на заправку и вспомнила имя продавца, – и постепенно мы стали обсуждать все подряд. Наш разговор переходил с одного предмета на другой, я расслабилась и совершенно не беспокоилась, что ляпну что-нибудь не то. Мы просто болтали обо всем подряд, и беседа текла свободно, как вода.

* * *

– В этом же нет никакого смысла, – Фрэнк удивленно смотрел на меня. – Этот пункт есть в списке только потому, что ты боишься лошадей?

– Ага.

Фрэнк качнул головой, стараясь это осмыслить.

– Поясни, – попросил он через пару секунд. – Твоя фобия распространяется на обычных лошадей? Или это какие-то воображаемые демонические лошади?

– Обычные, – ответила я и заметила, что Фрэнк усилием воли подавил смешок. – Я на самом деле не знаю, откуда этот страх взялся.

– У меня тоже есть такой страх – это страх высоты, – признался он чуть погодя. – Ты наверняка помнишь тот случай в клубе. Когда мне было три года, отец взял меня с собой в горы. Я помню, как смотрел сверху вниз, а потом со мной случилась истерика. Это одно из моих самых ранних воспоминаний, и оно до сих пор приводит меня в ужас. Я старался преодолеть свою фобию в прошлом году, когда подал заявку на участие в академическом десятиборье в Монреале…

* * *

– Это плохой фильм.

Мы с Фрэнком шли вдоль кромки воды. Пересыпая песок из руки в руку, он нашел камешек, запустил «лягушку» и теперь захотел поискать еще плоских камней, параллельно убеждая меня, что «Космический ниндзя» – фильм, который шел во всех кинотеатрах города с самого Дня поминовения,[12] – пример качественного во всех отношениях кино.

– Неправда, – настаивал Фрэнк, смеясь над моим несогласием. – Ну, может быть, на мое восприятие повлияло то, что я смотрел его вместе с Коллинзом. Но ты должна признать, что фильм гораздо лучше «Ниндзя-пирата»!

Я смотрела на него во все глаза, удивляясь, как ему удалось заслужить репутацию одного из умнейших парней в высшей школе.

– Ну и что это доказывает?

* * *

– В хорошо организованной вселенной, – сказал Фрэнк, просеивая пальцами песок, – запускание «лягушек» должно быть серьезной профессией, а не просто дуракавалянием.

– В хорошо организованной вселенной, – возразила я, – пускатели «лягушек» должны заниматься любимым делом на берегах озер, а не на проливе Лонг-Айленд.

* * *

– Можно спросить про Лиссу? – Мы вернулись на террасу, и Фрэнк вынес из дома пару свитеров. – Ты скучаешь по ней?

Он кивнул и помолчал, прежде чем ответить.

– Очень. Знаешь, мы никогда так надолго еще не расставались, так что… – он пожал плечами и добавил совсем тихо: – Я думаю, что при разлуке всегда тяжелее тому, кто остается. А ты? – он взглянул на меня, и я поняла, что он имеет в виду Слоан.

– Да, – ответила я.

Я решила было рассказать ему, что без Слоан я ощущала пустоту, словно от меня осталась только половина. Словно я потеряла все ориентиры и теперь не знаю, кто я, куда иду, что делаю, испытывая постоянную душевную муку от чувства собственного несовершенства. Но ничего этого я не произнесла вслух, просто смотрела на Фрэнка, понимая, что он отлично все понимает и без слов.

– Да, я очень по ней скучаю.

* * *

– Вот что я еще хотел сказать, – вспомнил Фрэнк после того, как я сама попробовала запустить «лягушку». Наверное, я что-то делала не так, потому что мой камешек просто плюхнулся в воду и утонул. – Я расспросил свою маму – я действительно смотрел «Большой Джус», это было мое первое знакомство с Бродвеем.

Я задумалась, могла ли и сама присутствовать на том спектакле, потому что я бывала почти на всех представлениях, тусила рядом с буфетом, надеясь по знакомству на бесплатный пакетик шоколадных драже. Если бы мы встретились с одиннадцатилетним Фрэнком, что бы подумали друг о друге?

– Я – прототип главной героини, – призналась я, – Сесилии.

Фрэнк в изумлении поднял брови.

– По крайней мере, Сесилии, которую мы видим в начале истории, – поправилась я. – Потом она сильно меняется и уже меньше на меня похожа.

– Что ты имеешь в виду? – Он подобрал камешек и несколько раз подбросил его в руке, будто пытаясь оценить вес.

– Сесилия по ходу действия становится… храброй, – наконец выговорила я, – по-настоящему сильной, бесстрашной. Вспомни хотя бы эпизод с поджогом леса.

– Это да, – согласился Фрэнк и запустил камешек по воде – тот подпрыгнул пять раз, прежде чем утонуть.

Я улыбнулась.

– Отличный бросок.

* * *

– Мы дружим с раннего детства, – рассказывал Фрэнк.