Он держался рядом. Мы бежали бок о бок, я ближе к обочине, он – к разделительной полосе. Через несколько секунд Фрэнк стал слегка вытеснять меня на обочину, и я была вынуждена взять левее. Мне показалось, что это случайность, но еще через несколько метров Фрэнк повторил свой маневр. Теперь мне было некуда отступать, и я бежала уже не по асфальту, а по земле, поднимая за собой столб пыли.

– Уф, – начала я, стараясь не задохнуться от пыли. – Фрэнк!

Он посмотрел в мою сторону и сразу понял, что происходит.

– О господи, извини, пожалуйста. Хочешь, поменяемся местами?

– Давай.

Несколько минут мы спокойно бежали рядом. Я временами поглядывала на него, пытаясь понять, как вежливо себя повести. Могу ли я опять включить свою музыку? Или приличнее будет просто молча бежать рядом? Хотя это так неестественно…

– «Большой Джус»? – неожиданно спросил Фрэнк.

Я не сразу поняла, о чем речь, а он просто прочел надпись на моей футболке, выпущенной специально к бродвейской постановке пьесы моих родителей. Тогда она была мне велика и заменяла ночную рубашку, а теперь я выросла и могла спокойно надевать ее на пробежки.

– А, ты об этом… Ну да.

Я не сбавляла темп. Фрэнк стойко держался рядом, пока я подбирала объяснения, чтобы он не решил, что я фанатка пьесы, которую перестали ставить уже несколько лет назад.

– Ее написали мои родители.

Решив, что такого объяснения вполне достаточно, я не стала вдаваться в детали, что авторы основывались на моем опыте, полученном в летнем лагере, и что я и есть прототип главной героини, Сесилии. По крайней мере, ее прототип в начале пьесы. Застенчивая девушка, которая по мере развития событий становится уверенной в себе, храброй и в конце концов негласным лидером лагеря «Зеленый лист».

Фрэнк изумленно вскинул брови.

– Что, правда? Вот это круто! Я был на одной постановке. Мне было тогда лет двенадцать.

Ничего удивительного: после бродвейской премьеры было еще множество постановок в различных театрах, так что название пьесы было почти у всех на слуху. Я приготовилась к неизбежному следующему вопросу.

– А еще что-нибудь они написали?

Я чуть помолчала, обдумывая ответ. Вот она, проблема неожиданного успеха. Мои родители писали пьесы в течение десяти лет до «Большого Джуса» и потом не прекращали работы. Но ни одна из них не имела такого резонанса. Может, ошибка родителей состояла в том, что после своего хита о детях в летнем лагере они выпустили невероятно депрессивную пьесу о певце-самоубийце.

– Они и сейчас работают над новой пьесой, – сообщила я, радуясь, что могу ответить вот так вместо того, чтобы приводить длинный список менее успешных работ, о которых почти никто не слышал.

– Неужели? Здорово!

Фрэнк взглянул на меня через плечо. Его дыхание уже становилось тяжелым.

– Да, пишут на этот раз про Теслу.

Фрэнк кивнул, как будто это имя для него что-то значило, и я так этому удивилась, что не удержалась от вопроса:

– Ты же знаешь, кто он такой?

– Конечно. Великий гений. Изобрел такие штуки, как рентген и радар… Опередил свое время.

Ну да, я просто забыла, с кем разговариваю. Даже во время пробежки он оставался Фрэнком Портером, отличником, претендовавшим на звание выпускника с лучшими академическими результатами, которому поручат произнести выпускную речь.

– Может, мы могли бы… – выдавил он, пытаясь отдышаться, – могли бы чуть передохнуть?

– Конечно, – тут же согласилась я, потому что и сама начала задыхаться.

Хотя я и была в более лучшей форме, чем Фрэнк, но все равно уже порядком устала. Мы перешли на шаг. Фрэнк хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

– Извини, что торможу тебя, – сказал он, едва отдышавшись. – Если ты торопишься, то беги со своей скоростью, не обращай на меня внимания.

– Все нормально, – отозвалась я раньше, чем поняла, что могла бы воспользоваться этой индульгенцией и избавиться от его компании, не показавшись при этом невежливой.

Но было поздно, да и мне самой хотелось немного передохнуть. Ноги словно налились свинцом, и держать темп было бы довольно трудно.

Фрэнк задрал подол футболки и промокнул мокрое лицо. Я чуть не споткнулась. Фрэнк Портер был исключительно хорошо сложен – худой, со спортивной фигурой и четко очерченными мышцами пресса, в шортах, низко сидевших на бедрах. Я быстро отвела глаза, стараясь сосредоточиться на дороге. Как только буду дома, тут же расскажу Слоан! Впрочем, нет, не расскажу. По крайней мере, тут же это сделать не получится.

– Можно задать вопрос?

Я обернулась, стараясь представить рядом с собой прежнего Фрэнка – отличника и классного старосту – вместо молодого спортивного красавца, и кивнула, хотя знала: если кто-нибудь спрашивает, можно ли задать вопрос, скорее всего, он окажется неприятным.

– Тем вечером во Фруктовом саду… Я не хочу лезть в твои дела, но все-таки. В общем, когда я тебя возил на заправку, ты была одна?

Щеки резко покраснели, и вовсе не из-за пробежки. Значит, Фрэнк заметил, что я приехала без компании, как полнейшая неудачница…

– Не подумай, что мне было неудобно тебя отвезти, – быстро добавил он. – Правда, ничего подобного! Просто я… удивился, что с тобой никого нет.

Я через силу улыбнулась, продолжая глядеть на дорогу перед собой. Ну почему я не убежала вперед, когда он давал мне такую возможность? Ведь можно было избавиться от его компании… Почему я, вообще, должна отвечать на подобные вопросы? Может, мне промолчать и просто продолжить бег? Ведь мы, в конце концов, не близкие друзья… Внезапно мне захотелось сказать ему правду. И именно потому, что мы даже не друзья. А может, потому, что, скорее всего, до конца лета мы больше не увидимся.

– Да, я была одна. Все потому, что… – я поискала нужные слова для объяснения. – Ты знаешь Слоан Уильямс?

– Конечно, я знаю Слоан! (Кто бы сомневался?!) Вы с ней лучшие подруги, не разлей вода, так ведь?

– Так, – согласилась я.

До сих пор никому в подробностях я не рассказывала о происходящем, так что не очень понимала, как это сделать. Но чувствовала, что Фрэнк не будет на меня давить и подождет, пока я найдусь с ответом.

На всех семинарах, которые ему случалось вести, он поступал точно так же: терпеливо ждал с микрофоном в руке, пока какой-нибудь косноязычный неудачник пытался сформулировать предложение.

– И моя подруга Слоан… в начале лета просто пропала. Я не знаю, куда она уехала и почему меня не предупредила, но оставила мне список дел. В нем тринадцать разных пунктов, которые я должна исполнить. И один из них был – поехать во Фруктовый сад.

Я искоса глянула на Фрэнка, ожидая увидеть на его лице непонимание или вежливое безразличие. Чего я совсем не ждала, так это откровенного восторга.

– Просто фантастика! – воскликнул он. – Я не о том, что Слоан пропала, конечно. Это ужасно. Здорово, что она оставила тебе целый план действий! Список у тебя с собой?

– Нет, конечно, – я удивилась, что такая мысль вообще пришла ему в голову: куда бы я дела список при пробежке? – А почему это просто фантастика?

– Потому что это наверняка больше, чем просто список дел, – объяснил Фрэнк. – Это может быть секретный код. Тайное послание, шифровка…

– Не думаю, – я помотала головой.

Эти тринадцать пунктов и сами по себе выглядели достаточно таинственно, чтобы искать в них дополнительные смыслы.

– Может быть, ты сфотографируешь список и пришлешь мне? – совершенно серьезно предложил Фрэнк. – Если там есть элементы шифра, я тебе скажу.

Первым моим желанием было тут же отказать, ведь это очень личное, а кроме того, в списке имелись пункты вроде «Поцелуй незнакомца» и «Поплавай голышом» – совсем не то, чем хочется делиться с малознакомым парнем… Но что если в списке и правда был какой-то шифр? Я ничего такого не заметила, но это не значит, что его там нет.

Избегая однозначного ответа, я произнесла:

– Похоже, ты любишь загадки и головоломки?

Фрэнк улыбнулся без тени смущения.

– Совершенно верно!

– Да, я помню, как ты на заправке помогал тому парню решать кроссворд.

Фрэнк расхохотался.

– А, да, Джеймсу! Наверное, это выглядело несколько странно. Но я просто обожаю это все: коды, головоломки, пазлы, логические задачки. Отличная тренировка для мозгов.

Думаю, на этом разговор можно было бы закончить. Я поделилась чем-то личным, он, со своей стороны, – тоже, и теперь можно просто молча продолжать пробежку. Но Фрэнк, как выяснилось, намеревался продолжить беседу.

– Все началось с «Битлз». Мой кузен был фанатом и постоянно их слушал. Это он рассказал мне, что в их текстах есть тайные коды. И я просто подсел на эту тему.

– На поиск тайных кодов? Или на «Битлз»?

Мы так и не возобновили пробежку – просто шли рядом прогулочным шагом, как двое друзей, увлеченных беседой.

– На то и на другое, – с улыбкой признался Фрэнк. – И Коллинза на это подсадил. Мы с ним просто выросли на «Битлах». – Он кивнул на дорогу. – Побежали?

Предложение меня удивило, ведь он выглядел еще очень усталым. Но это же Фрэнк Портер, наверняка к концу лета он уже подготовится к марафону. Мы снова побежали – чуть медленнее, чем до того.

– Господи, – пропыхтел Фрэнк где-то через километр. – Зачем только люди этим занимаются? Сплошное мучение, и чем дальше, тем хуже.

Вид изможденного, красного и мокрого от пота Фрэнка доставлял мне удовольствие: я-то пока была в порядке.

– Сколько ты уже бегаешь?

– Слишком долго.

– Нет, я не о том, – я подавила ненужный смешок, и это прозвучало, как будто я задыхаюсь, поэтому я сделала вид, что закашлялась. – Сколько ты сегодня пробежал?

– Больше, чем когда-либо… Это слишком длинная дистанция для меня.

– Нет, проблема не в этом, – я старалась сделать объяснение как можно короче и понятнее. – Постепенно увеличивая дистанцию, с каждым разом бегаешь все лучше и лучше.