— Сбежавшую невесту?

— Ее самую! Поэтому не надо пускать все на самотек. Сказано: девичник — значит, девичник! Вряд ли твоя матушка отважится портить свадебный наряд собственной дочери на глазах ее подруг. Вот втихаря, исподтишка навредить — это другое дело. Да, и еще одно: на всякий случай перетащи платье в свою комнату. Лучше, чтобы до субботы оно хранилось в непосредственной близости от тебя.

— И куда я его здесь повешу?

— Да хоть на гардины и за занавесками спрячь! Эх, бестолочь, всему тебя учить надо! Ну ладно, закругляемся, а то у меня на счету последняя пара долларов осталась. Поскольку у тебя что-либо спрашивать бессмысленно, ставлю тебя перед фактом: жди нас завтра к двум часам дня!

— Маш, все хорошо, да только я не уверена, что к этому моменту уже переговорю с матушкой насчет Версальски. Может, лучше попозже? Ну, скажем, перенесем все часов на пять? Опять же, если не ошибаюсь, на Руси девичники вообще в ночь перед свадьбой проводились. Чувствуешь разницу? Ночью, а не днем!

— Твои подруги разговору с матушкой не помеха. А что до всяких там обычаев, так раньше девки замуж в красных сарафанах выходили. Ты и этот обычай на вооружение возьмешь? А наша поддержка тебе однозначно понадобится. Так что в два часа и ни минутой позже! — бушевала Машка.

— Ладно, ладно, в два — так два, — пробурчала я, лишь бы отвязаться от не в меру деятельной подруги.

— Чмоки-чмоки! — радостно прокричала Машка и отключилась.

Я потерла перегретое от телефона ухо. Кажется, в ближайшую пару дней о том, чтобы спокойно отдохнуть перед свадьбой, можно и не заикаться. Завтра разборки с маменькой и навязанный мне Машкой девичник, послезавтра и вовсе поход в загс. Подозреваю, что первую брачную ночь мы с Лешкой проведем предельно скромно: доползем до кровати, обнимемся и захрапим. Вся эта предсвадебная суета, оказывается, жутко утомительная вещь.

Ну что, выглянуть в коридор и посмотреть, как там дела у отца с матерью? По крайней мере криков и воплей больше не слышно. Да, до Машкиных предков с их многочасовыми скандалами моим родителям еще далеко, тренироваться и тренироваться. От силы минут сорок продержались, а то и меньше. Интересно, и до чего они таки договорились? Или достижение компромиссов в задачи сегодняшних разборок не входило?

И Машка со своей паранойей из головы не идет. Неужели маменька и впрямь попытается изуродовать мое свадебное платье? Да нет, быть такого не может! Она, конечно, женщина крутая, но до такого, пожалуй, не докатится. Или все-таки перестраховаться по Машкиному совету? Да мало мне забот, теперь еще сиди и платье охраняй от матушкиных посягательств. Нет, за последнюю неделю моя квартира положительно превратилась в сумасшедший дом.


Я уже подошла к двери спальни, но тут вновь затрезвонил мобильник. Возведя очи к потолку, я, чертыхаясь, развернулась обратно. И кто меня на этот раз хочет услышать?

— Привет, малыш!

— Лешка! Ты где?

— Ну, на самом деле неподалеку. Торчу в беседке около твоего дома. У тебя как, все спокойно?

— Да не сказать. Родители только что вдрызг разругались. Я вон у себя пока отсиживаюсь.

— Ко мне выйти сможешь?

— Думаю, да. В крайнем случае совру, что в магазин за минералкой пошла. Да и кому я должна отчитываться?! Мне, между прочим, уже двадцать шестой год идет!

— Все, не бузи! Главное — не забудь диктофон прихватить!

— Обижаешь!

— Ну все, жду тебя!

— Выбегаю!..

По счастливой случайности в коридоре никого не оказалось, разбитую посуду тоже, видимо, успели подмести, и на улицу я выскочила, минуя родительский кордон. Вполне вероятно, что они вообще не заметили моего исчезновения, ведь входную дверь я открыла и закрыла настолько тихо, что никаких посторонних звуков, кроме тихого стука, она не издала. Забежав в беседку, я первым делом крепко-крепко обняла Лешку.

— Тише ты, а то раздавишь ненароком! — усмехнулся он. — И будет у тебя жених со сломанными ребрами.

— Ты бы знал, как меня задрала эта свистопляска! — пожаловалась я. — У меня уже голова кругом идет. Да еще и Машка вон соли на раны подсыпала, говорит, матушка вполне может отважиться испортить мне свадебное платье. Теперь вот думаю, кто из нас сошел с ума: она, когда такое предположила, или я, когда уши развесила?

— А по-моему, Машка может оказаться права, — озабоченно протянул Леша. — Я, конечно, твою мать знаю куда хуже, чем ты, но того, что я уже видел, мне достаточно.

— Достаточно для чего? — чуть отодвинулась я от Лешки.

— Чтобы предположить, что она ни перед чем не остановится и попытается сорвать нашу свадьбу.

— А может, у вас с Машкой коллективный снос крыши. Ну сам подумай, на кой ляд ей мое платье сдалось?!

— Тогда спешу тебя огорчить, смело можешь заносить в число свихнувшихся граждан еще и своего отца. Он тоже подозревает, что мать не будет сидеть сложа руки и смотреть на то, как мы с тобой распишемся. И почему бы в таком случае не изорвать в клочья твое платье? Очень можно. Какая невеста без свадебного наряда?

— Как сказала будущая императрица Екатерина Вторая, когда ей сообщили, что корона не готова: «Горшком накроюсь, горшком коронуюсь!» Но можешь гордиться ты смог меня напугать! — Я присела на лавочку рядом с Лешкой. — И что нам теперь делать?

— Во-первых, не вешать нос! И помни: я тебя люблю! Даже если из-за своей злобной матери ты явишься в загс в джинсах и зареванная, я все равно заберу тебя в жены! Ты — моя, и ничья больше!

— А во-вторых?

— Во-вторых, займись тем, что сведи к минимуму все материнские возможности навредить тебе до свадьбы.

— А во время свадьбы как быть? Она же, если ей приспичит, всех гостей разгонит! А мы только наших коллег полстудии пригласили, да еще и друзья, знакомые…

— Это я уж беру на себя! — заявил Лешка, и в его глазах промелькнуло очень недоброе выражение.

— И что же ты сделаешь?

— Сейчас я не хочу об этом говорить, но поверь, у меня есть чем удержать твою мать. Она, конечно, будет беситься, но ничего не сможет сделать ни тебе, ни мне. Поэтому тебе, как в сказке, осталось только день простоять да ночь продержаться!

— Две ночи и день, — сварливо поправила я Лешку.

— Не придирайся к словам! — ласково щелкнул он меня по носу. — Лучше давай диктофон, и я побегу.

— Что, уже?! — не на шутку огорчилась я. — Утром от меня усвистал, сейчас вон тоже куда-то торопишься. А я-то размечталась, что мы с тобой до полуночи просидим. Я же соскучилась, между прочим!

— Малыш, я и рад бы, но мне еще в одно место надо заехать, а потом оттуда домой. И очень сильно подозреваю, что бессонная ночь мне обеспечена, поскольку придется долго сидеть за компьютером и нудно корпеть над записями, чтобы предъявить твоей матери действительно убойную улику против Версальски. Сама посуди, не будет же она слушать несколько часов кряду ваш застольный треп! Наши аудиодоказательства должны занимать не более трех-четырех минут каждое. Это совсем как в кино: главное — не переборщить и не затянуть сцену, иначе внимание зрителя будет приковано отнюдь не к тому, чего хотел режиссер.

— Знаешь, я одновременно и понимаю, о чем ты говоришь, и не понимаю, — призналась я жениху. — Наверное, я глупая.

— Ага, — машинально подтвердил Леша, за что тут же получил от меня душевную плюху. — Эй, ты чего дерешься?

— Знаешь, по Машкиной теории рано или поздно все семейные пары начинают громко и со вкусом выяснять отношения, вплоть до рукоприкладства. Вот я и готовлюсь, так сказать, к будущей семейной жизни!

— Я ей покажу! Пусть твоя Машка со своими теориями знаешь куда идет? И ты тоже хороша! Нашла себе эксперта по семейным отношениям! Она с Темой от силы год вместе прожила! А уже нос до небес задирает, наставница молодых!

— Так мне к Машкиному мнению прислушиваться или нет?

— Нет!

— А свадебное платье от матушки прятать?

— Да!

— Мужчина, вы противоречите самому себе, — глубокомысленно заявила я, но продолжить свою мысль не успела: Лешка сгреб меня к себе на колени и принялся целовать. А я во время данного занятия не то что говорить — связно мыслить не способна…


Проснувшись посреди ночи, я долго лежала в кровати, успокаивая дыхание. Ну надо же, какая дрянь приснилась! Будто бы маменька окончательно умом тронулась и мало того что свадебное платье — все мои наряды ножницами искромсала. И вот стою я в загсе в одних трусиках, руками от посторонних взглядов прикрываюсь, а Машка бегает и выпрашивает у моих гостей хоть какую-нибудь одежду, потому что иначе нас расписывать не хотят. А рядом стоят другие пары, глазеют на меня, как на душевнобольную, пальцами тычут и ржут как лошади. И вот кто-то сердобольный наконец выдает мне футболку, мы с Лешкой подходим к столу регистраторши, а она кричит на меня, что с голыми ногами она все равно нас не поженит. И тогда я тоже начинаю на нее орать и доказывать, что моя футболка — это не футболка, а мини-платье, а раз так, она просто обязана нас расписать. Полный бред!

Полежав в кровати еще некоторое время, я поднялась, поднесла к глазам мобильник. Половина второго, еще спать и спать! Хотя какой тут сон, когда такие ужасы видятся?

Да, с этим действительно надо что-то делать. А вдруг мать и вправду сбрендит и объявит нам открытую воину. Лешке, конечно, хорошо говорить, что он меня и в джинсах в жены возьмет, только я-то хочу, чтобы все было как надо! Да и Машка права: если мать решится на этот шаг, настроение у меня будет самое что ни на есть минорное. С таким не замуж выходить, а из окна сигать впору.

Ну так что, прятать мне платье или нет? А, была не была, прячу!

Не надевая тапок, я тенью выскользнула в коридор и прислушалась. Тихо, только у соседей за стенкой стрекочет сверчок. Так, фонарик мне не понадобится, чехол с платьем я и на ощупь определю. Главное — по дороге ни на что не наткнуться и не грохнуться, иначе весь дом на ноги подниму. Так, идем по стеночке, осторожно, ага! Вот и шкаф. Открываем, тянем руку вправо… еще дальше… еще чуточку… вот оно! Аккуратно снимаем вместе с вешалкой, закрываем шкаф… Нет, рано! Надо еще и шляпку с вуалью достать! Блин, и как я одновременно и платье и картонку эту дурацкую поволоку? А, Бог не выдаст, свинья не съест! Вперед!