— Когда она была уже по-настоящему больна, возможно, она уже не хотела рисковать, потому что слишком нуждалась в тебе. — Выражение его лица стало тяжелым. — Хотя она обрекла тебя на столько мучений, когда, впервые узнав этот диагноз, не открылась тебе.

Эден тупо кивнула.

— Даже ее доктор не знал, что я приемная дочь, когда объяснял ее заболевание. — Вдруг она подняла на него широко распахнутые, беспокойные глаза: — Но кто же я тогда? Кто мои родители?

— Не мучайся этим сейчас, дорогая. Мы все установим, я использую все возможности, имеющиеся в моем распоряжении, обещаю тебе.

Ее глаза увлажнились, когда она кивала ему в знак благодарности.

— Я не знаю, что и сказать. Все эти годы я никогда не подозревала…

Рыдания пересилили ее, больше она не могла говорить, и тут его руки сомкнулись вокруг нее.

— Я понимаю, как тяжело тебе это слышать, но подумай, что это еще означает для тебя.

Думать сейчас она не хотела, не хотела еще одного потрясения. У нее нет корней, она отрезана волей случая от всего, что знала и любила всю свою жизнь. Ничего из этого не принадлежало ей. Она была подкидышем.

Сейчас единственной реальностью были крепкие руки, которыми Слейд обнимал ее, прижимая к себе. Верно ли она слышала, что он говорил, как переживал за нее и называл ее дорогой? Правда ли, что он что-то испытывает к ней, в конце концов?

Она пыталась отринуть зарождавшуюся в ней надежду. Но факты были таковы: он не бросил ее, как она опасалась, он отправился разыскивать ее семью, потому что верил ей и для ее блага, а не потому, чтобы проверить.

— О Господи, — выдохнула она, когда, наконец, все осознала. — Если я приемная, значит, я не должна… Значит, я не…

Он поднес к своим губам ее руки.

— Я знаю, что ты должна иметь, — здоровых детей.

— Я словно заново родилась, — призналась она, и голос ее окреп. — Ты сделал мне самый дорогой подарок, какой только есть в мире.

Не думая ни о чем, она вдруг обвила его шею руками. Он крепче обнял ее и прижал к груди.

— Я дам тебе то, что ты заслужила. И надеюсь, что ты будешь счастлива и в замужестве, и в материнстве, — уверенно сказал он.

Новая боль вспыхнула в ней, когда его слова пробились сквозь пелену счастья.

— Что ты имеешь в виду? Я думала, все это у меня уже есть — ты и Кэти.

Он глубоко вздохнул.

— Ты уверена? Наш брак — это то, что ты действительно хочешь?

— Больше всего на свете.

Он громко расхохотался:

— Аллилуйя! Ты даже не понимаешь, как много для меня это значит. А то я подумал как-то, что ты решила еще выйти замуж — по любви…

Она прижала палец к его губам.

— Я уже замужем по любви. Но я думала, ты из тех, кто не признает брака с любовью и цветами.

— Некоторые мужчины не понимают, что для них благо, — сказал он, и его глаза блестели, когда он глядел на нее. — Слава Богу, что я имею тебя, а ты показала, что мне нужно.

— Даже хотя и сблефовала, чтобы получить работу у тебя? — поддразнивала она его этим напоминанием.

— Даже. Я говорил себе, что был дураком, но это не помогало. Теперь я понимаю, почему ты так делала, — ты нуждалась в работе и продвижении, чтобы заботиться о своей матери, — так что мой инстинкт относительно тебя не подвел меня.

— Но ты так от меня отдалился! Я подумала, что ты утратил интерес ко мне.

— О Господи. Все было совсем наоборот. Я желал тебя так сильно, но боялся, что этим запугаю тебя и ты убежишь. Меня убивала необходимость оставлять тебя одну, но я должен был дать тебе пространство для дыхания. Я надеялся, что после всего ты поймешь, что любишь меня.

— Я действительно люблю тебя, — поспешила она признаться. — Но я думала, ты не хочешь этого из-за своего отца.

Он согласно кивнул:

— Да, опыт моей семьи заставил меня так цинично относиться к любви, пока я не осознал, что влюбился в тебя. И понял я это окончательно, когда обнаружил, что готов разорвать на части мужчину, с которым, я думал, ты встречалась.

— Но ведь никого не было, кроме тебя. — Сердце ее трепетало от счастья.

— Теперь я это знаю. Я обо всем догадался по таблеткам и твоим загадочным исчезновениям. Но любовь нелогична. Я думал, ты узнаешь о моих чувствах, когда говорил Дане, почему женился на тебе.

— А я подумала, ты говорил это, чтобы успокоить ее. Я и не могла предположить, что это относится ко мне.

— Может быть, это убедит тебя? — Он поднял ее на руки и прильнул к губам. Его поцелуй был более нежным и более страстным, чем она могла мечтать. Когда ее рот ответно раскрылся, он так жадно и самозабвенно ввел в него свой язык, что у нее не осталось никаких сомнений, что ее любят.

Неожиданно она вспомнила, где они находятся.

— А вдруг кто-нибудь войдет?

Но вожделение в его глазах только усилилось, и он стал расстегивать пуговицы на ее строгой блузке деловой женщины.

— Никто не войдет, — прошептал он. — Здание закрыто, и я дал инструкцию службе безопасности никого не впускать.

Наконец-то они были вместе и наедине. Сердце ее отчаянно забилось.

— Интересно, что у тебя на уме? — поддразнивала она его, прекрасно все понимая.

С любящей настойчивостью он начал ей показывать, что… Никогда она не сможет посмотреть на эту кушетку без того, чтобы не представить картину этого вечера. Впрочем, в будущем ей и не придется проводить много времени в этом офисе.

— И все-таки что так изменило твои взгляды на любовь и женитьбу?

Он взъерошил ей волосы.

— Вся ты, моя дорогая. Тебя вполне достаточно, чтобы изменить взгляды любого мужчины.

Сердце ее ликовало. Теперь у нее и любовь, и будущее — как намного это больше того, на что она могла надеяться.

— Я люблю тебя, — сказала она, и голос ее дрожал. — Ты дал мне так много. Фактически целую жизнь. Чем я смогу отплатить тебе?

Его руки, обвивающие ее, не оставили места для сомнений.

— Как насчет хотя бы одного поцелуя? — предложил он хриплым голосом.

Ее восторженный смех приветствовал эту идею.

— Но тогда это будет очень долгий поцелуй.

— Он будет длиться всю жизнь, как я представляю. И это не покажется нам таким уж долгим.

Его тело напряглось и нежно прижалось к ней.