– Нет, – нахмурился Рори. – А что?

– Просто интересно, из-за чего мисс Теннисон могла возвращаться на Кэмлит-Моут сперва в субботу вечером, а затем и в воскресенье.

– Чего не скажу, того не скажу.

– И никаких предположений?

– Не-а, –  взял мула за поводья крестьянин.

– А что именно вы откопали?

–  Какое-то место, вымощенное булыжниками – навроде двора.

– И только?

– Небось, не то, за что можно порешить человека? Не то, да?

– Я бы тоже подумал, что не то, – заметил виконт, – если бы не один факт.

– Какой такой факт? – намотал вожжи на кулак Форстер.

– Мисс Теннисон убита.

– И еще двое ребятишек.

– А разве дети мертвы? – пристально посмотрел Девлин в темное от щетины лицо собеседника.

– Но их же так и не нашли?

– Нет, – признал Себастьян. – Не нашли.


– По-вашему, он правду говорит? – спросил Том, когда виконт вскочил на высокое сиденье.

– И много ты слышал? – оглянулся Девлин на своего грума.

– Да почти что все.

– Откровенно говоря, не думаю, чтобы Форстеру достало воображения самому сочинить такую историю. Но доверяю ли я его рассказу? Едва ли. Подозреваю, тем вечером Рори предпринял вылазку на островок в поисках клада. И, возможно, действительно что-то видел. – Себастьян собрал поводья и повернул лошадей к Энфилд-Чейз. – Пожалуй, не помешает взглянуть на этот священный колодец.


На Кэмлит-Моут было безлюдно. Полуденное солнце, пробиваясь сквозь густые кроны старых вязов и буков, отбрасывало редкие блики на темные воды рва.

– А туточки и нет никого, – шепнул Том, когда виконт остановил экипаж на гребне древнего земляного вала. – Я-то думал, тех мальчишек до сих пор ищут.

– Ищут. Но подозреваю, что уже не надеются отыскать следы детей здесь, – отозвался Себастьян тоже приглушенным голосом, чувствуя, как и Том, странное нежелание нарушать торжественное безмолвие.

Без шарканья лопаты Форстера и отдаленных окликов поисковых отрядов, слышимых накануне, вокруг царила такая абсолютная тишина, словно в самой чаще забытого, заколдованного леса. Девлин передал поводья груму и легко спрыгнул на землю, зарывшись сапогами в мягкий слой опавшей листвы рядом с дорожкой. Одна из лошадей заржала, и виконт погладил бархатистую гнедую морду.

– Поводи их немного. Я ненадолго.

– Лады, хозяин.

Себастьян перешел на островок по узкому земляному мосту. Все раскопочные траншеи, вырытые рабочими сэра Стэнли, были забросаны землей, превратившись в длинные, узкие насыпи темного грунта, неприятно поражавшие сходством с общими могилами для бедняков на погостах. Но Девлин знал, что где-то через год они снова зарастут травой и кустарником, и все будет так, словно никто и никогда не нарушал спокойствия этого места.

Он остановился на мгновение, окидывая взглядом пустынную поляну. Одним из наиболее затруднительных аспектов данного расследования с самого начала был вопрос, как погибшая – предположительно, со своими племянниками – попала на Кэмлит-Моут в минувшее воскресенье. Установление факта, что Габриель иногда сама правила коляской, открывало множество новых возможностей.

Самостоятельные поездки молодой дамы из Лондона в деревню выходили за рамки общепринятого поведения. Возможно, Габриель Теннисон полагала, что в ее возрасте эти ограничения уже не действуют. Или считала присутствие девятилетнего племянника и его маленького брата достаточным для соблюдения приличий. Но если Теннисоны сами приехали на Кэмлит-Моут в тот роковой день, тогда непонятно, куда, черт подери, девались лошадь и коляска? И почему ни один владелец конюшен не сообщил, что погибшая наняла у него экипаж?

Девлин свернул на подмеченную прежде еле видную извилистую тропинку, которая вела сквозь ежевику и кустарник в северо-восточную часть островка. Именно там, на небольшой полянке недалеко от края рва, он и нашел то, что осталось от древнего колодца.

Некогда аккуратно обложенный тесаным песчаником источник теперь напоминал грязную, впалую рану. Вывороченные из земли старые камни лежали вперемешку с мокрой глиной и побитой черепицей под искривленным боярышником, который простер над илистой ямой свои выбеленные ветки. На дереве трепетали десятки полосок рваной ткани.

От удивления Себастьян встал как вкопанный. Такие деревья называли тряпичными, а  иногда – дьявольскими. Эти отголоски древних верований, происхождение которых затерялось в туманах веков, можно было увидеть в местах поклонения, куда со своими бедами – будь то болезнь, горе, невзгоды или безответная любовь – приходили просители, чтобы  прошептать молитву и оставить в качестве подношения лоскуток, привязав его к ветке дерева. Люди верили, что как только ткань истлеет под ветром, солнцем и дождем, их молитвы будут услышаны, болезни излечатся, трудности разрешатся. Тряпичные деревья, как правило, находились вблизи священных колодцев или источников, поскольку считалось, что смачивание подношения святой водой усиливает действие чар.

Теперь виконт понимал, зачем Тесса Сойер лунной ночью отправилась на Кэмлит-Моут.

Глядя, как порывы сухого ветра треплют выцветшие полоски, Девлин поймал себя на мысли, сколько еще жителей деревни приходило к чудодейственному колодцу. Судя по ленточкам, немало.

Себастьян присел на корточки рядом с кучей грязных камней. Очевидно, осквернение произошло совсем недавно. Однако сложно было сказать, нашел ли сотворивший святотатство человек то, что искал.

Слабый звук заставил виконта повернуть голову. Его острый слух различил вдалеке стук копыт, стремительно нараставший. Было слышно, как невидимый всадник подъехал ближе, затем остановил лошадь. Над водой разнесся низкий мужской голос, задававший вопрос, затем звонкий ответ Тома.

Девлин остался на месте, предоставляя нынешнему владельцу Камелота прийти сюда самому.


ГЛАВА 28

Сэр Стэнли Уинтроп, одетый, словно процветающий сельский помещик, в бриджи из мягкой замши и хорошего кроя сюртук для верховой езды, остановился на краю поляны, держа в руке хлыст.

– Лорд Девлин. Что привело вас сюда?