— Если это далеко, я пошлю значок по почте, вот и все.

Нортон тяжело опустился на стул и положил руки на бумаги.

— Райану вряд ли понравится твой поступок. Эти значки святые, сынок. На твоем месте я не стал бы его сердить. Знаешь, как он хлопотал о твоем назначении? Очень странно, что он не стал с тобой спорить, а довольно легко согласился. Тебе не кажется?

— Я не настолько хорошо знаю Райана, чтобы судить о нем, — ответил Коул.

— А ты уверен, что хочешь сдать значок?

— Уверен. Я не создан быть блюстителем порядка.

— Ага, считаешь, что создан быть вот таким стрелком, как те двое? Некоторые люди не видят никакой разницы между маршалом и вооруженным бандитом.

— Я обыкновенный фермер.

— Почему же тогда столько вооруженных мерзавцев охотятся за тобой? Нравится тебе или нет, но у тебя репутация быстрого и меткого стрелка. Эти парни охотятся за славой. Мне кажется, единственный для тебя способ обезопасить свою жизнь, это сохранить значок. Кое-кто из них дважды подумает, прежде чем пойти против представителя закона, против маршала.

— А кое-кто и нет, — возразил Коул. — Ты скажешь мне, где этот офис?

Нортон пропустил мимо ушей вопрос Коула Клейборна.

— Я скажу тебе вот что, коротко и ясно: итак, сынок, Райан не стал тебя уговаривать, придется мне этим заняться. А ты, будь добр, выслушай, ведь я стар, гожусь тебе в отцы. Блэкуотерская банда стала для нас, да и для тебя, поскольку ты живешь в наших краях, ужасной проблемой. Совсем недавно ограбили наш маленький банк, мы потеряли нескольких хороших людей. Порядочным, законопослушным горожанам просто не повезло. Они оказались в банке в момент ограбления, их всех пристрелили, как собак. У нас был свидетель. Люк Макфарланд. Но он долго не протянул.

— Шериф, очень сожалею, но я… Нортон не дал ему договорить:

— В Люка выпустили пулю, когда ограбление еще не закончилось. Он даже не входил в банк, а просто шел мимо по тротуару. Ему здорово не повезло в тот день. Доктор, правда, подштопал его, Люк должен был выздороветь, по крайней мере доктор обещал. Он разглядел пару лиц сквозь приоткрытую дверь банка. И если бы мы поймали тех сволочей, он стал бы хорошим свидетелем.

— И что с ним произошло?

— Люку перерезали горло, ему и его жене. Они спали в своей постели, но, полагаю, один из них проснулся. Видел бы ты их комнату, сынок! Крови было больше, чем краски на этих стенах. Старший сынишка, которому в прошлом месяце исполнилось Десять, обнаружил их мертвыми. Парень уже никогда не будет прежним.

Рассказ шерифа Нортона глубоко задел Коула. Он оперся о край стола и устремил взгляд за дверь, на улицу. Он думал о бедных, несчастных детях. Какой кошмар для ребенка увидеть такое! Что теперь с ним будет, с этим малышом? А с другими? Кто о них позаботится? Заберут ли их родственники или они окажутся на улице, как он сам когда-то? Краем глаза Коул заметил Райана, на черной лошади галопом пронесшегося по главной улице. Он надеялся, что маршал схватит негодяев, сделавших детей сиротами. Надо же, за одну ночь их жизнь изменилась навсегда.

Он повернулся к шерифу, когда тот снова заговорил:

— Не было никакого крика, когда их убивали. Ни звука. Ты знаешь, что сказал Райан?

— Нет.

— Это чудо, что мерзавцы не прирезали мальчишек. Если бы хоть один ребенок появился в комнате, когда свершалось злодеяние, они бы его прикончили…

— А что с ними?

— С мальчиками? — Шериф сразу сник, погрустнел. — Мы с Джози хотели взять их, но родственники с востока сказали, что заберут детей. Скорее всего поделят их между собой. — Он вздохнул. — Мне кажется, это неправильно. Братья должны жить вместе.

Коул задумчиво кивнул.

— У меня есть свое мнение, почему они убили жену Люка. Хочешь узнать? — спросил шериф.

— Конечно.

— Я думаю, таким образом они предупредили остальных. — Нортон перешел на шепот: — Слухи распространяются очень быстро, сам знаешь. И если кто-то что-то видел или слышал, все тут же становится известно. Поэтому они не оставляют в живых свидетелей. Вот в чем суть послания.

— Они наверняка совершат какую-нибудь ошибку. И очень скоро.

— Сынок, только на это сейчас вся надежда. Я молюсь, чтобы это случилось поскорее, — погибло слишком много хороших людей. От этой банды пострадали не только мужчины, но женщины и дети. Негодяи должны гореть в аду за все, что они натворили.

— Они убивают детей?

— Я слышал про маленькую девочку. Она была в банке вместе с матерью. Пока это только догадки. Я спросил Райана, но он очень странно на меня посмотрел и молча вышел за дверь, не произнеся ни слова. Так что не знаю, правда это или нет. У него, конечно, было полно дел, — покачал он головой. — А ты собираешься вернуться к себе на ранчо?

— Сейчас мне надо в Техас, за быками. Пора гнать их домой. Хорошо, если бы этот офис оказался у меня по пути…

Нортон не дал ему договорить.

— Слушай, у меня к тебе небольшая просьба. — Он поднял руку, желая, чтобы его не перебивали. —Я знаю, у меня нет никаких прав, ко всему прочему я стукнул тебя по голове, но все же вынужден попросить тебя об одном одолжении.

— Чего ты хочешь, Нортон?

— Сохрани значок до завтра, а потом примешь решение. Сейчас уже темнеет, ждать осталось недолго. А утром, если ты все еще будешь уверен в том, что хочешь вернуть значок, я расскажу тебе, как добраться до конторы кратчайшим путем. По компасу ты очень быстро найдешь дорогу. Да не тряси ты головой, по крайней мере подумай хоть немного, А пока ответь на вопрос.

— На какой? — хмуро спросил Коул.

— Почему Райан так легко отстал от тебя? Как считаешь?

— Разочаровался, — буркнул Коул. Шериф облизнул губы, как кот возле горшка со сметаной.

— Ты хотел его ударить, да? Я заметил, как ты стиснул кулаки. Я видел и еще кое-что. Ты сдержался и поступил разумно. А Райан извинился перед тобой, я слышал своими собственными ушами. А вот теперь я думаю, извинился ли он только за то, что тряхнул тебя как следует, или еще за что-то?

Прежде чем Коул потребовал объяснить, о чем речь, шериф перевел разговор на другую тему:

— Ты переночуешь здесь? Если да, то пойдем-ка поужинаем в ресторан Фриды. Я бы на твоем месте как следует выспался на чистых простынях, прежде чем двинуться в такое долгое путешествие. Наступит утро, я тебе объясню, как ехать. Ты быстро доберешься куда надо. Может, захочешь завернуть в Рокфорд-Фоллз. Это рядом.

Коул поднял бровь:

— А чего ради мне туда ехать?

Нортон хихикнул:

— Да за своим компасом, сынок.

Глава 5

Город Рокфорд-Фоллз был потрясен. За последние два дня он потерял несколько лучших граждан и еще одного, может, и не такого замечательного, но о нем горевали не меньше.

Грипп был повинен в двух смертях. Эпидемия за последнюю неделю набрала силу и свалила половину горожан. Больше всего страдали старики и дети. Аделаида Весткотт, энергичная старая дева семидесяти восьми лет, имевшая до сих пор отличные, крепкие зубы и за всю жизнь не сказавшая ни о ком дурного слова, и милый малыш восьми месяцев от роду То-биас Доллен, унаследовавший от отца большие уши и улыбку матери, умерли в течение часа, один за другим. Как объяснил доктор Лоренс, они скончались от осложнений после гриппа.

Город оплакивал умерших. Все, кто мог держаться на ногах, пришли на похороны, а кто не мог встать с постели, молились за их души дома.

Аделаиду и Тобиаса похоронили утром в среду на кладбище, обращенном к долине Сонного ручья. Шестеро горожан были жестоко убиты во время ограбления банка. Седьмым человеком, отдавшим Богу душу, стал Билли Вакшот, известный пьяница, который, как полагали, направлялся из своей развалюхи на окраине города в салун поесть. Человек привычки, Билли каждый день свой начинал в три или четыре часа дня и всегда проходил по переулку между банком и магазином, сокращая путь на две улицы. Поскольку он был найден с пистолетом в руках, шериф Слоун предположил, что Билли случайно нарвался на банду как раз в тот момент, когда она выходила через заднюю дверь банка. У бедняги не было никакого шанса выжить. Все знали: пока он не примет первую рюмку, продрав глаза после сна, его руки трясутся, как качели на крыльце во время бури. Его не пристрелили, как других, а зарезали, и, судя по числу ран на лице и шее, убийца испытывал извращенное наслаждение, расправляясь с несчастным.

Бандитам явно повезло: никто не слышал ни выстрелов в банке, ни их топота на улице. Больше половины города лежало в постели. Те, кто хотел выйти подышать свежим воздухом, дожидались момента, когда солнце начнет садиться. Шедшие по тротуару, конечно, видели Билли, лежавшего на земле, но никто не обратил на него внимания. Все давнопривыкли к таким сценам и думали, что городской пьяница снова в отключке.

Значит, потеряли еще один драгоценный час, и этим временем, конечно, воспользовались убийцы. Тяжелые тучи собирались над городом, раскаты грома предупреждали о надвигающейся грозе. Эммелин Маккоркл, все еще слабая, с серым после гриппа лицом, поддавшись уговорам матери, пошла с ней в банк, чтобы выяснить, почему Шерман Маккоркл опаздывает на ужин.

Жена Шермана в гневе колотила кулаками в дверь банка, вызывая любопытство зевак, но поскольку никто не отвечал, она потащила дочь к заднему входу. Ни Эммелин, ни ее мать даже не взглянули на пьяницу, а, пренебрежительно скривив лица, шли, глядя прямо перед собой. Эммелин приподняла подол юбки, чтобы перешагнуть через ноги Билли, торчавшие из-под тряпки, которой, подумала она, он укрылся вместо одеяла.

Когда они завернули за угол, мать отпустила руку дочери, толкнула дверь и вошла в помещение, громко выкрикивая имя мужа. Эммелин робко ступила через порог следом за ней.

Их душераздирающие крики услышали даже на кладбище. Люди прибежали на шум, желая узнать, что стряслось. Ужасную картину, представшую перед ними в банке, никто не забудет. Джона Клетчема, фотографа, которого шериф пригласил сделать снимки, перед тем как опечатать дверь помещения, затошнило, и он пулей вылетел на улицу. Две жертвы, Франклин Кэррол и Мал-ком Уоттерсон, застреленные практически одновременно, упали один на другого. Они стояли на коленях и, казалось, обнимались, положив головы друг другу на плечи.