Что ж, достойная цель. Разве могла она остаться в стороне? Ее решение преподавать в приюте казалось совершенно естественным. Она получила столь разностороннее образование, что была квалифицированнее многих учителей. Кроме того, ей это нравилось. Одно из решений, которое она должна принять, относилось к преподаванию в приюте, поскольку эта работа никак не совмещалась с двумя другими направлениями, из которых следовало выбирать.

– Я тоже принял решение, – объявил дядя, стоя за ее спиной. – Никогда не думал, что именно этот день станет столь памятным для тебя, но откладывать разговор больше нельзя. Пойдем в мой кабинет.

Боже правый! Неужели ей придется выбирать из еще большего количества вариантов, чем прежде? Она стремительно обернулась и увидела, каким смущенным выглядел дядя. А вот он не мог видеть настороженности в ее серо-голубых глазах, блестевших в прорезях фехтовальной маски, которую она до сих пор не сняла. Памятный, он сказал? Это означало, что есть вещи важнее ее собственного выбора.

Он направился к двери, рассчитывая, что она последует за ним.

– Погоди, Паппи! – окликнула Алана. – Дети приготовили праздник по случаю моего дня рождения. Они огорчатся, если я не приду в приют сегодня.

Дядя заговорил не сразу. Ему пришлось обдумывать свой ответ? Притом что он любит детей не меньше, чем она?

Наконец он сказал:

– Хорошо, но не задерживайся.

И вышел из комнаты прежде, чем она нерешительно кивнула.

Алана машинально сняла маску, защитный жилет и ленту, которой перевязывала свои длинные черные волосы. Смутная тревога охватила ее.

Глава вторая

Праздник в приюте не помог Алане расслабиться и перестать думать о том, что ей предстоит дома. Мало того, детские проказы раздражали ее сегодня настолько, что она даже прикрикнула на Генри Мэтьюса:

– Может, тебе уши надрать?

Генри был одним из ее любимцев. Многие дети в приюте, не знавшие своих настоящих родителей, брали себе фамилию Паппи, с его разрешения, конечно. Генри, который хотел выделяться во всем, выбрал вместо этого имя Паппи.

Генри был не таким, как остальные. Он не просто отличался очень острым умом, быстро схватывая все, чему его учили, но также проявлял и развивал талант, который должен был сослужить ему добрую службу, когда настанет время покидать приют. Он умел вырезать из дерева замечательные вещицы: украшения, людей, животных. Алане он подарил ее собственное изображение. Она так растрогалась в тот день, когда он сунул ей в руки фигурку и убежал в смущении! Позже она отблагодарила Генри прогулкой в Гайд-парке и предложила захватить с собой некоторые из его поделок. Один из уличных торговцев заплатил за них Генри несколько фунтов, и этих денег оказалось больше, чем он когда-либо носил в карманах. Тот случай окончательно убедил паренька в том, что его талант чего-то стоит.

Сейчас она поймала его на том, что он сцепился с мальчиками помладше из-за своей резной поделки. Но на ее угрозу он только нахально улыбнулся:

– Не надерете вы мне уши! Вы слишком добрая.

Да, она была не способна на это. Но у нее имелся метод получше. Она бросила на него разочарованный взгляд.

– Я думала, ты умеешь щедро делиться с теми, кому не так повезло, как тебе.

– И вовсе мне не повезло…

– Ведь ты обещал быть великодушным, – напомнила она.

Генри насупился, но сунул своего игрушечного солдатика маленькому мальчику, который немедленно убежал с подарком.

– Ежели сломает, то я ему шею сверну, – пробормотал Генри.

Алана укоризненно цокнула языком.

– Похоже, нам не мешало бы поработать над твоим отношением к подаркам. Щедрость согреет тебе душу, тем более что ты легко можешь вырезать другую игрушку.

Генри возмущенно взглянул на нее:

– У меня четыре часа ушло на резьбу. Я работал допоздна, а наутро заснул в классе и получил за это нагоняй. А этот поганец спер солдатика из моего сундука. Может, вам стоит научить его не воровать, вместо того чтобы учить меня раздавать свои работы?

Алана удивленно воскликнула и попыталась помешать ему убежать, но Генри был слишком проворен. А она была слишком строга с ним. Стремление помочь не оправдывает ее поведения. Завтра она извинится перед ним, а сейчас пора домой.

Но Генри встретил ее у двери, когда она завязывала свой плащ, и крепко обхватил руками за талию.

– Я не хотел вас обидеть, не хотел! – воскликнул он с отчаянием.

Она погладила его по голове.

– Знаю, и это я должна извиниться перед тобой. Подарок не является подарком, если отдан не по своему желанию. Завтра я верну тебе игрушку.

– Тот малец уже вернул, – отмахнулся Генри, отпуская ее. – Ему просто хотелось позлить меня. Потом он сразу пошел в спальню и бросил солдатика на мою кровать. А это был подарок вам, учительница, к вашему дню рождения. Чтобы та, другая поделка не скучала одна, а?

Она взяла фигурку, которую он ей протягивал. Солдатик был искусно вырезан вплоть до мельчайших деталей. Она усмехнулась:

– Ты видишь меня в паре с солдатом?

– Они отважные. А мужчине нужно много отваги, чтобы…

Она поняла, к чему он клонит, и перебила со смехом:

– Неужели я такая некрасивая, что только отважный мужчина может на мне жениться?

– Дело не в этом, а в том, что у вас вот туточки. – Он похлопал себя по голове. – Женщинам не пристало быть такими умными, как вы.

– Мой дядя считает иначе, настаивает, чтобы я получила всестороннее образование. Ведь мы живем в просвещенный век, Генри. Мужчины уже не такие варвары, какими были раньше. У них открылись глаза.

Немного обдумав услышанное, мальчик сказал:

– Ежели Мэтью Фармер так считает, то, значит, так оно и есть.

Алана подняла бровь:

– И никаких аргументов в поддержку собственного мнения?

– Нет, мэм.

Его уверенный ответ заставил ее рассмеяться. Дети боготворили ее дядю. Они никогда не ставили под сомнение то, что он говорил или делал.

Алана взъерошила волосы Генри.

– Я все равно поставлю солдатика рядом с фигуркой девушки. Он будет ее защитником. Ей это понравится.

Мальчик просиял, прежде чем убежать. Похоже, он принял решение за нее, поняла Алана. Как она может бросить преподавание?

Порыв холодного ветра едва не сорвал с нее шляпку, когда она вышла наружу и поспешила к ожидавшему ее экипажу. Хотелось надеяться, что Мэри растопила в нем жаровню. Она была няней Аланы до того, как стала горничной, иногда исполняла обязанности дуэньи, но время шло, и Мэри старела. Она могла бы ждать свою подопечную в здании приюта, но предпочитала тишину экипажа, где можно было без помех заниматься вязанием.

Алана считала, что глупо оставлять экипаж ждать ее у входа. Доставив ее, он мог бы уехать и вернуться к назначенному времени. Но он стоял здесь по настоянию Паппи. Алане никогда не приходилось дожидаться экипажа и не дозволялось покидать дом без сопровождения одного из двух лакеев и какой-нибудь женщины, составлявшей ей компанию.

На протяжении первых шести месяцев преподавания в приюте Алану сопровождала леди Аннетт. Хотя леди Аннетт поддерживала различные благотворительные начинания, она была решительно против того, чтобы Алана давала здесь ежедневные уроки, потому что тогда это была бы уже «работа». Но сама Аннетт привязалась к детям так же сильно, как и Алана, и даже начала проводить занятия в нескольких классах. Похоже, это доставляло ей искреннее удовольствие, пока однажды, выходя из приюта, они не столкнулись с лордом Адамом Чапменом…

– Алана?

«Легок на помине», – подумала она весело.

Лакей, уже открывший дверь экипажа, снова закрыл ее, чтобы Мэри не простудилась, когда Алана обернулась на оклик.

Адам снял перед ней шляпу. Она приветливо улыбнулась. Она всегда чувствовала себя легко в его присутствии и относила это на счет его дружелюбия и прекрасного чувства юмора.

– Я не забыл, какой сегодня день, – продолжал лорд Чапмен, протягивая ей букет желтых цветов. – Знаменательный день для многих юных леди.

Она предпочла бы, чтобы он не употреблял слово «знаменательный». Это напомнило ей о том, что предстоит дома.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Но, скажите на милость, где вы нашли цветы в это время года?

– У меня есть свои места. – Он загадочно улыбнулся, но тут же рассмеялся и признался: – Моя матушка содержит теплицу, точнее, ее садовники содержат. Ее саму не заставишь ковыряться в грязи даже ради самых прекрасных плодов.

Его родители жили в Мейфейре, но Адам как-то сказал ей, что у него есть своя квартира совсем недалеко от приюта, и раза два в неделю они случайно встречались на улице. Он всегда останавливался, чтобы поболтать с ней, с интересом выслушивал истории о проделках детворы и рассказывал кое-что о своей собственной жизни.

Алана познакомилась с Адамом благодаря тому, что Аннетт знала его еще до своего замужества с лордом Хенсеном. Однажды он шел мимо приюта, когда Алана и Аннетт выходили оттуда, и тепло поприветствовал Аннетт. После Адам постоянно возникал перед ними, стремясь возобновить общение, но, хотя Аннетт была вежлива, ее тон становился холодным и официальным всякий раз, когда они встречались. Она никогда не объясняла, почему ведет себя таким образом, несмотря на расспросы Аланы. А вскоре и вовсе перестала сопровождать Алану во время ее визитов в приют. Впрочем, это обстоятельство не помешало Адаму все равно появляться там.

Алана была польщена, что он обратил на нее внимание. Могло ли быть иначе, если он был так красив и обаятелен?! Ему было тридцать с небольшим, как и Аннетт, но выглядел он намного моложе.

Алана подумала, что как-нибудь стоит пригласить Адама на обед, чтобы познакомить с Паппи… Но только не сегодня. Она уже несколько раз приглашала его прежде, однако всегда выбирала неудачное время, потому что он уже был куда-нибудь приглашен. Но когда-нибудь, когда-нибудь…