Что помешало ему привести ее в свою спальню, когда он так сильно хотел ее? Чувство вины за то, что плохо приглядывал за ней на празднике? Возможно. Ее усталость? И это тоже. Ему следовало решительно этим воспользоваться, но он не смог, несмотря на свое безумное желание. Почему? Потому что начинал верить в ее невиновность?

Алана была достаточно умна, чтобы настаивать на своем, видя, что Кристоф не верит ее рассказам. Это превращало ее в одураченную наивную английскую леди и перекладывало всю вину на плечи ее опекуна. Но что, если ее опекун тоже невиновен и сам обманывался, когда рассказывал ей о похищении? Это куда правдоподобнее, чем история о профессиональном убийце, сердце которого растаяло от детской улыбки. Но только ее опекун мог поведать Кристофу правду, и Алана служила приманкой для его поимки. Если только этот человек действительно привязан к ней настолько, что непременно постарается разузнать, что случилось с ней после появления во дворце. Поэтому Кристоф не собирался освобождать девушку вне зависимости от того, виновна она или нет.

Незаметно задремав, он был разбужен женским криком, за которым установилась полная тишина. Кристоф вскочил с кровати и поспешил в камеру Аланы, чтобы выяснить, что случилось. Он увидел ее бегущей по коридору. Борис и Франц, которые спали, тоже проснулись и бросились ей на помощь, но она не остановилась, пока не увидела Кристофа.

– Вот как вы меня защищаете? – закричала она на него срывающимся, почти истерическим голосом.

Кристоф плохо расслышал вопрос: его взгляд был прикован к пятнам крови на ее белом халате. Он подбежал к ней.

– Почему у тебя идет кровь?

– Это не моя.

Он перевел дыхание.

– Что случилось?

– Один из ваших людей пытался меня убить!

– Моих людей?

– Возможно, он украл мундир, – допустила Алана, – но я разглядела на нем форму, когда он выскакивал в двери.

– Присмотрите за ней, – велел Кристоф слугам, прежде чем устремился к камере. Быстрый взгляд отметил окровавленную дубинку на полу и кровавый след, ведущий из этой комнаты в оружейную.

Дверь оружейной была распахнута настежь, как и та, что вела во двор. Там кровавая дорожка прерывалась, но на недавно выпавшем снегу остались следы. Злоумышленник не успел уйти далеко; согнувшись и прижимая руки к голове, он карабкался вверх по ступенькам парапета, откуда можно было сбежать через крепостную стену.

Кристоф не позвал своих гвардейцев – он сам хотел взять преступника. Поймав его наверху лестницы, развернул лицом к себе и всадил кулак в физиономию. Это было совершенно непрофессионально, но Кристофом руководила безрассудная ярость, вызванная тем, что этот человек поднял руку на Алану. Поэтому удар получился слишком сильным. Послышался хруст, когда голова противника врезалась в каменный пол. Больше гвардеец уже не поднялся. Кристоф узнал его. Это был тот самый Ренье, которого Алана обвиняла в воровстве. Очевидно, ночью он прокрался во двор, а может быть, и вообще никуда не уходил, а где-то прятался. Либо же у него имелись помощники, что еще сильнее осложняло дело.

Кристоф длинно и грязно выругался. Двое стражников, патрулировавших эту часть стены, уже бежали к нему.

– Это предатель, – сказал им Кристоф. – Заприте его в тюрьме. Но сначала обыщите – у него должна быть отмычка. Поставьте перед камерой не менее четверых стражников. Если утром его там не окажется, то наказание будет суровым!

После этого он отправился прямиком в комнату для слуг. Франц в растерянности заламывал руки. Борис пытался успокоить Алану, но, похоже, это ему не удавалось, потому что ее лицо было по-прежнему испуганным.

Кристоф не мог винить ее за истерику.

– Я поймал его, – сдержанно сообщил он. – Он будет допрошен, как только придет в себя.

– Тот самый вор?

– Да.

– Я допускала, что такое может случиться, – пробормотала Алана дрожащим голосом. – Но на самом деле не очень-то верила, что мне придется бороться за свою жизнь.

Убедившись, что к ней помаленьку возвращается самообладание, он направился к ней, чтобы поскорее увести отсюда. Потрясенный взгляд отшатнувшейся Аланы заставил его остановиться. Неужели она только сейчас обратила внимание, что на нем нет одежды?

Она явно решила притвориться, что так оно и есть, потому что повернулась к нему спиной и воскликнула:

– Как вы посмели прийти сюда в таком виде?

Он был слишком зол. В основном на себя за то, что не отнесся серьезнее к ее опасениям. И в этой ситуации меньше всего думал о своем внешнем виде. Находясь под его защитой, девушка только что подверглась нападению. При этом она доказала, что вполне может постоять за себя.

– Ты предпочла бы, чтобы я принялся одеваться подобающим образом, вместо того чтобы броситься на помощь, как только услышал твой крик?

Не дожидаясь ответа, он снова сжал ее руку и повел к выходу. Борис попытался набросить на него одеяло, но Кристоф отмахнулся. Собственная нагота волновала его меньше всего.

Он отвел Алану в свою комнату, едва сдерживая гнев, вернее, стараясь это делать.

Закрыв за собой дверь, он сказал:

– Расскажи мне, что случилось.

– Один из ваших людей пытался меня убить. Я закричала, как только сбросила его с себя.

Похоже, Алана успокоилась, но по-прежнему не поворачивалась к нему. А ему нужно было увидеть выражение ее лица и ее глаза, чтобы понять, что она чувствует на самом деле.

– Как он собирался тебя убить? И посмотри на меня.

– Ни за что, пока вы не оденетесь.

Кристоф вздохнул, но подошел к сброшенной в кучу одежде и сунул ноги в штанины.

– Рубашку тоже, – сказала она.

Его взгляд переметнулся на нее, но она по-прежнему не смотрела в его сторону. Она действительно такая целомудренная или хочет такой казаться?

Он хлопнул себя по груди.

– В этом нет ничего такого.

Она взглянула на него через плечо, но тут же отвернулась снова и сказала:

– Неправда. В голой груди любого другого мужчины, может, и нет ничего такого, но ваша меня слишком отвлекает.

Кристоф уставился ей в спину. Комплимент в таком смятении чувств? Или она просто старается смягчить его, почувствовав гнев, который он пытается скрыть от нее? Он надел рубашку и даже заправил ее в штаны.

– Теперь повернись и подробно расскажи с самого начала, как все было.

Алана повернулась. Его взгляд немедленно упал на пятна крови, забрызгавшей халат, такие яркие, красные на белом. Если это сделал один из его людей…

– Погоди, – сказал Кристоф.

Он подошел к гардеробу, чтобы достать оттуда другой халат. Девушка поспешно сбросила окровавленный, и он помог ей надеть чистый, вытащив из-под воротника ее длинные черные волосы. Кровь не просочилась на ночную сорочку, которая была на Алане. Он обошел ее вокруг и потуже затянул на ней пояс халата. Прежде чем отступить, он прижал ладонь к ее щеке.

– Тебе лучше? Клянусь, ничего подобного больше не повторится. Им придется сначала справиться со мной.

– Спасибо.

– А теперь ты готова рассказать, что случилось? – ласково спросил он.

Алана кивнула.

– Я спала. Я проснулась в тот момент, когда кто-то выдернул подушку из-под моей головы, но я все еще была сонной, чтобы понять, какая опасность мне грозит, – пока этот человек не навалился на меня сверху. Потом он накрыл мне лицо подушкой, чтобы я не могла дышать. Я пыталась добраться до его лица ногтями, но он отклонился так, чтобы я не смогла до него дотянуться. Я была в ужасной панике. Даже не знаю, как вспомнила о дубинке, которую перед сном положила рядом.

– Так это была твоя дубинка?

– Да. Я отломала ножку от стола. Я ударила туда, где, по моим расчетам, должна была находиться его голова, хотела оглушить его, но он, должно быть, попытался увернуться, потому что я попала ему прямо в лицо. Но этого хватило, чтобы он наклонился, и тогда я сумела сбросить его с себя.

Кристоф помолчал, прежде чем спросить:

– Он лежал на тебе? Ты уверена, что это не было попыткой взять тебя силой?

Такое предположение заставило Алану нахмуриться:

– И заодно убить? Он ведь душил меня! Там, откуда я приехала, это называется убийством.

– Или же это был способ заглушить твои крики. Не первый случай, когда стражник пытается воспользоваться беспомощным положением заключенной.

– И вы этому потакаете? – возмущенно спросила она.

– Разумеется, нет, – заверил ее Кристоф. – Стражника, уличенного в подобном, публично порют до полусмерти, после чего вышвыривают из дворца.

Глаза Аланы были все еще круглыми от изумления:

– И это все?

– В данном случае для преступника довольно бесчестья. Мы казним только за отнятую жизнь. Если не совершено убийство…

– Мне все ясно! И чертовски жаль, что я не убила ублюдка, если он собирался сделать то, о чем вы говорите. Но, в отличие от вас, я не готова отказаться от мысли, что он пришел убить меня.

– Я не отвергаю эту версию.

– Вот и прекрасно, потому что, если до вас еще не дошло, то в ваши ряды затесался изменник. Вас это не злит?

– Меня злит, что кто-то пытался причинить тебе вред.

– Когда же вы наконец поверите, что я та, за которую себя выдаю. И кто-то, может, те самые люди, которые хотели убить меня восемнадцать лет назад, стараются добраться до меня? Мне… мне страшно.

Он приподнял пальцем ее подбородок.

– Я докопаюсь до истины. Мало того, я прямо сейчас отправлюсь проверить, не очнулся ли тот негодяй. – Кристоф схватил сапоги, шинель и, направляясь к двери, велел Алане: – Запрись на замок.

Ему послышалось, что она сказала в ответ:

– С превеликим удовольствием.

Это не имело значения. Она не сумеет закрыться от него, пока в кармане его шинели лежит второй ключ. Но он подозревал, что она заснет еще до его возвращения. Даже если его люди привели вора в чувство, потребуется время, чтобы добиться признания.