Джоанна Линдсей - Когда правит страсть

– Я не спрашивал. Но если вы учитываете все возможности, то девушка может оказаться нашей будущей королевой.

Человек в капюшоне невесело рассмеялся:

– А ты быстро учишься. Вполне возможно, что ты слеплен не из того теста, что Альдо.

– Как с ним быть? – Стражник пнул ногу Альдо. – Похороним его?

– Зачем возиться? Мне все равно никогда не нравился этот склад в качестве места встреч, он слишком велик, и здесь полно мест, где можно спрятаться. Возвращайся во дворец. Завтра тебя известят о новом месте и сообщат, что думает по этому поводу наш наниматель.

Леонард не пошевелился, пока не услышал стук входной двери. Затем он выскользнул наружу через заднюю дверь и обогнул склад как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчины расходятся в разные стороны в конце улицы. Он намеревался проследить за человеком в капюшоне. А завтра нужно было перемолвиться словечком с Аланой, чтобы держалась начеку, поскольку сообщники тех людей, которые желали ей смерти, теперь могут догадаться, что она жива, из-за браслета.

Леонарду не понравилось, что Алана рассказала о пропаже, но, должно быть, ей нужно было как-то оправдаться перед капитаном гвардии. Теперь, когда она рассказала ему все, как он мог ей не поверить? Было бы абсурдно считать, что он действительно арестовал ее, но Леонард не мог полностью отбросить эту возможность, поскольку с окончательными выводами следовало подождать до завтра. Но, скорее всего, капитан просто осторожничает, желая досконально разобраться во всем, и в этом он прав.

Леонард предпочитал думать, что капитан поверил Алане и защищает ее, не спуская с девушки глаз.

Алана поняла, что этот Кристоф Бекер – настоящий хамелеон, способный менять окраску прямо на глазах.

Ей не слишком нравился надменный капитан, в обществе которого она провела почти весь день. Он был не так доброжелателен, каким обещал быть. Он доводил ее до такого состояния, что ей кричать хотелось. Но он защищал Алану, и она не думала, что он примется пугать ее снова… по крайней мере, надеялась на это. И пока он сохраняет вежливый тон в обращении, с ним можно иметь дело.

Он не нравился ей в роли обольстителя. И он всячески старался вывести ее из равновесия. В его присутствии даже думать не получалось.

Зато ей понравился тот очаровательный красавец, которого она впервые встретила в дворцовой приемной. Может быть, даже слишком сильно понравился. Но он исчез… и, возможно, никогда больше не вернется.

А тот, который остался, этот грубый горный дикарь, нравился ей меньше всего. Он оскорблял ее, шокировал, обращался с ней как с женщиной легкого поведения, а не как с леди. Развалился тут, забросив ноги на стол, и ждет, что она сядет ему на колени, чтобы его потешить. Господи боже, как он ее бесит!

Алана не сумела скрыть презрения в тоне, когда произнесла:

– Я допускаю, что лубинийские аристократы совсем не те джентльмены, к которым я привыкла, но разве обязательно быть настолько вульгарным?

– Если ты пытаешься оскорбить меня, девочка, то придумай что-нибудь получше.

– Вы грубый варвар, и, надеюсь, у вас хватает ума, чтобы понимать это. Вам нравится проявлять свои худшие качества. Вы даже не пытаетесь исправиться.

В ответ он рассмеялся и вальяжно заложил руки за голову. Такой расслабленный, такой простой, такой неописуемо красивый! Она закрыла глаза и досчитала до десяти.

– Думаешь о моей постели?

– Вот еще! – воскликнула она, поспешно открывая глаза.

– Я разочарован.

Но в его голосе не прозвучало разочарования. Только игривость.

Она сдержанно обронила:

– Полагаю, сегодня я уже достаточно вас развлекла. Не будете ли так добры показать мою комнату?

Он снял ноги со стола и наклонился вперед. Выражение его лица сделалось неожиданно деловитым:

– Ты уже знаешь, где твоя комната.

Ничто не могло ошеломить Алану сильнее. Она возвращается в камеру? Выходит, она действительно арестована…

Но тут Кристоф удивил ее, добавив:

– Борис постарался сделать комнату как можно удобнее для твоего пребывания, он даже на дверь занавески повесил, чтобы обеспечить тебе уединение. Надеюсь, он нашел приличные шторы, а не какие-нибудь засаленные одеяла!

«Со всеми удобствами, но по-прежнему одна в глухих стенах», – подумала Алана. В ее душе вновь начала подниматься паника. Любой мог сорвать эти занавески и метнуть в нее нож сквозь прутья, и капитан ничего не будет знать, пока утром не найдут ее труп.

– А здесь нет обычной комнаты, чтобы меня содержать?

– Мы можем договориться, чтобы я взял тебя в свою спальню… Нет? Тогда желаю спокойной ночи!

– А дворец? Там ведь нашлась бы…

– Ты, должно быть, переутомилась, раз предлагаешь такое? – нахмурился он. – Советую не забывать, какие серьезные обвинения выдвинуты против тебя.

Она задохнулась от негодования.

– Вы действительно меня обвиняете? Полагаете, что я убийца?

Ее предположение вызвало у него пренебрежительное фырканье.

– Всего лишь самозванка, – уточнил он.

Он все еще думал так после того, что она рассказала ему сегодня?

– Почему бы вам просто не пристрелить меня и не покончить с этим? – вскричала Алана.

– Сначала я должен добиться от тебя признания.

Она горько рассмеялась. Как же ей все это надоело! И как он ей надоел! Какого черта было выпускать ее из камеры, если он по-прежнему считает ее преступницей?

– Ты все еще здесь, несмотря на то, что так утомлена? – спросил он. – Я не хотел бы услышать обвинения в том, что пользуюсь твоей усталостью.

– Я добровольно вернулась в страну, где меня собирались убить. Вы не можете оставлять меня без всякой защиты! Дайте мне хотя бы один из кинжалов на ночь. Я отдам его вам утром.

– Думаю, нам не стоит сейчас больше разговаривать. У тебя разум помутился, иначе ты понимала бы, что это невозможно ни при каких обстоятельствах.

– Но…

– То, что ты говоришь, дает мне веские основания оставить тебя ночевать у меня. Не стоит придумывать оправдания, девочка. Предложение по-прежнему в силе.

Эта фраза не заслуживала ответа.

– Как насчет того, чтобы запереть входные двери… – начала Алана.

– Они и так будут заперты.

– …и дать мне ключ от камеры? – закончила она.

– Хочешь запереть себя сама? – рассмеялся он.

– Нет. Хочу запереться от вас, – отрезала она.

Пока Кристоф заливался еще более громким смехом, Алана не сумела удержаться от протяжного зевка. Ничто не могло показать яснее, что ее силы на исходе и она не способна дальше общаться с типами вроде Кристофа Бекера. Его ничем не прошибешь. Возможно, это было хорошо для отца Аланы, но не для нее самой.

И все же она постаралась подавить панику, побуждавшую ее спорить с ним. В действительности она вряд ли находилась в опасности, пока о ее местонахождении не знал никто, кроме Бекера. Ну, еще и кроме Бориса… в зависимости от того, что он успел услышать. И, возможно, об этом знал и ее отец, если капитан гвардии проинформировал короля о появлении Аланы. У него было время сделать это, пока она сидела в камере…

Кристоф щелкнул пальцами, чтобы снова привлечь ее внимание. Как грубо! Она бы так и сказала, если бы он не предупредил ее:

– Если я встану, чтобы проводить тебя в твою опочивальню, ты увидишь, как меня влечет к тебе. Поэтому… Борис! – крикнул он, и слуга немедленно явился из кухни и ловко поймал связку ключей, брошенную ему капитаном. После этого Кристоф предупредил Алану: – В последний раз говорю: уходи, пока я тебя отпускаю. Там ты будешь в безопасности, даже от меня.

Она пролетела мимо Бориса, которому пришлось бежать, чтобы догнать ее. Ей не обязательно было понимать все сказанное капитаном, чтобы распознать сексуальный смысл угрозы.

Она бежала всю дорогу до камеры, но не вошла туда сразу, а сначала проверила дверь в конце коридора, дабы убедиться, что она заперта, как и было обещано. После этого Алана вернулась и откинула штору, чтобы войти в камеру. При этом она ни слова не сказала Борису, который стоял снаружи, ожидая, когда можно будет запереть камеру. Она поежилась, услышав, когда он сделал это.

Кровать была аккуратно застлана, в углу горела жаровня поменьше прежней, наполняя помещение приятным теплом. Как мило! «Уютная тюрьма», – саркастически подумала Алана.

Она упала на кровать, слишком измученная, чтобы думать о чем-либо. Без сомнений, она бы мгновенно уснула, несмотря на… Алана с трудом поднялась на ноги. Капитан мог не опасаться за ее жизнь, но страх сидел глубоко в ее душе, напоминая, что однажды кто-то уже покушался на ее жизнь и может снова попытаться убить ее. А она сейчас была уязвима.

Она оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что можно было использовать как оружие. Может быть, стул сгодится? Но он был слишком крепок, так что попытки сломать его, чтобы вооружиться заостренным куском дерева, могли наделать слишком много шума. Столик был не такой прочный. Алана перевернула его, забралась сверху и пошатала каждую ножку. Одна оказалась достаточно шаткой, чтобы несколько раз пнув ботинком, отломать ее. Эту ножку вполне можно было использовать в качестве дубинки. Не слишком надежное оружие, но Алана взяла его и сунула под одеяло.

Только бы не уснуть слишком крепко, чтобы не пропустить приближение непрошеного гостя! Оставалось надеяться, что она не совершила глупости, отказавшись от предложения Кристофа провести ночь в его постели. Но, вспомнив, как она наслаждалась его поцелуями до того, как поняла, что имеет дело с настоящим варваром, Алана решила, что и рядом с ним не находилась бы в безопасности.

Фредерик опустился на колени между двумя могилами, одна из которых была отмечена большим серым камнем, а другая – маленьким белым. Снег прекратился, но оставил на земле покров, от которого намокли штаны на коленях. Фредерик ничего не замечал. Слишком сильна была боль в его душе. Они обе умерли такими молодыми. Мать и дитя. Жена и дочь. Его жена и его дочь!