— Была драка. Между герцогом Мэйденстером и Витором, так говорят, Витор мне ничего не объяснил.

— Глупости. Какая драка? Тем более при чем тут может быть Витор?

— Их вид красноречиво говорил, что они либо дрались, либо спасали ребенка об разъяренного буйвола. Буйволов в имении не наблюдалось.

— А что сказал Витор? — Майю пробил холодок, нужно быть полной дурой, чтоб надеяться, что все останется незамеченным, но в глубине души она верила, что последствия будут не столь плачевны, какими когда-то они стали для нее из-за одной глупой сплетни.

— Ничего. Сказал, что объяснит потом. А я не знаю, хочу ли слышать это объяснение.

— Почему? — неужели сестра о чем-то догадывается?

— Я боюсь, что это как-то связано со мной. Не хочу, чтобы он снова пострадал из-за меня. Странно… Еще два месяца тому я была бы счастлива узнать, что его светлость дрался к кем бы то ни было во имя меня. А сегодня я искренне хочу верить, что это не так. И сам герцог тут ни при чем. Я волнуюсь за другого. А ведь ты предупреждала. Ты очень хорошо меня знаешь, наверное, даже лучше меня самой…


*****

Когда Витор снова появился в их доме, Соня ждала его в холле, прохаживая взад-вперед, на все вопросы мамы, что она там забыла, девушка лишь рассеяно улыбалась. Она еле сдержалась, чтобы не помчаться открывать двери, когда прозвучала трель звонка.

Он был как всегда элегантен, гладко выбрит, только багровый след на скуле напоминал о событиях вчерашнего вечера. Обменявшись с Соней взглядами, он сказал ей одними губами, что любит, и отправился в кабинет отца.

Граф был обескуражен такому повороту событий. Он почему-то считал, что Витор скорее подходит Майе, и не потому, что они оба анибальты, а потому, что старшая его дочь более покладистая, мягкая, созревшая для взрослых отношений, а младшая совсем ребенок, в голове которого забавы, но никак не дом и семья.

Как бы ни были выгодны ему возможные партии дочек, он был благодарен Яху, что может отказать практически любому жениху, если он не придется по душе дочери. Он сделал бы так и сейчас, если приглашенная в кабинет Соня не сказала, обращаясь скорее к окну за его спиной, что любит того, кто пришел просить ее руки.

А когда новоиспеченные жених с невестой покинули комнату, граф понял, как стремительно меняется жизнь. Думал ли он еще весной, что выдаст замуж одну из дочерей, что у него скоро родится еще один ребенок, что его старшая Майя решит учиться? Конечно, нет. Но судьба не спрашивает о его планах, строя их на свой манер.

Этим вечером свет сотрясла еще одна новость, затмившая, и даже слегка объясняющая вчерашние события. Младший сын председателя Палаты графа Винсента, Витор, сделал публичное предложение младшей дочери графа Дивьер, Соне. Завсегдатаи светских событий предположили, что это хорошее начало сезона, который готовит им еще много сюрпризов. Некоторые свидетели предложения лишь растерянно переводили взгляды с лиц друг друга, как бы спрашивая: «а как же..?»


*****

В тот момент, когда их отец поздравлял теперь уже практически родственника, отца Витора, с предстоящим событием, Майя пробовала звучание клавиш их с Соней любимого рояля. Звонкого, с чистым звуком.

Когда сегодня утром Соня зашла к ней в комнату, она была занята важным, но совершенно бестолковым делом. Писала письмо, которое никогда не отправит. Адресатом был его светлость, герцог Мэйденстер. Говорят ведь, что если хочешь что-то отпустить, стоит написать это на бумаге и сжечь. Она написала:

«Я пишу вам потому, что лично сказать все это не решусь никогда. Да и случая такого не представится, во всяком случае, я на это уповаю.

Вы никогда не узнаете, как больно смогли сделать. Даже не знаю когда больнее. Наверное, вчера, когда я узнала всю правду. Вам следует собой гордиться, вы совершенствуетесь в этом искусстве.

Вы никогда не узнаете, что я пережила за время, после возвращения домой. Хотя ведь и узнавать-то нечего. Я пыталась бороться за себя, с вами. Когда-то вы сказали, что не отдадите никому, даже самой себе. Пока что это свое обещание вы держите, хотя это и не стоит вам никаких усилий.

Вы никогда не узнаете, что за месть я придумала. А даже если узнаете, не поймете, что это месть.

Вы никогда не узнаете, что я вас любила, и, раз уж бумаге можно доверять, люблю даже сейчас. После того, как узнала. Я не прощаю, вы не нуждаетесь в прощении, я не клянусь помнить обиду всю жизнь, эта боль — следствие моего самого большого счастья, которое приготовила жизнь. Я не жалею, что у нас был тот месяц моего счастья, чем бы это ни было для вас».

Она написала это утром, закончила лишь когда сестра отправилась на свой пост в холле. Вот только сжечь почему-то не смогла. Рука не поднялась. Послание отправилось туда же, где до сих пор лежал сложенный портрет и запонка. Последние напоминания, что это все произошло с ней по-настоящему, а не только в фантазиях, хороших снах и кошмарах.

Свою роль письмо сыграло, ей стало легче. Ей стало все равно. А вчера казалось, что это невозможно. С каждым днем она все больше убеждалась в том, что нет предела, который невозможно было бы пережить, или он просто еще не настал… А что будет, когда настанет?

В комнату, в которой царило такое желанное уединение, вошел дворецкий:

— Леди Майя, там посетитель.

— Извинитесь, скажите, что граф в отъезде, — она нажала еще на одну черную клавишу, создавая странную мелодию. Весь день в доме не закрывались двери, приносили карточки, букеты, некоторые друзья приезжали приветствовать отца лично. Именно поэтому Майя никак не ожидала, что посетитель сможет так ее удивить.

— Это посетитель к вам, — дворецкий учтиво склонил голову, ожидая подтверждения приказа.

Майя встала, закрыла крышку рояля.

— Проводите, — еще до того, как она оправилась от удивления и вспомнила, что может спросить, кто же это, дворецкий скрылся. Но кто? Витор сейчас вряд ли бросил бы все и приехал сюда. Возможно, Дамиан? Ведь он говорил об экскурсии. Хотя сомнительно — после всего, что узнал, он вряд ли даже посмотрит в ее сторону. Ее размышления прервал звук вновь открывшейся двери.

В комнату вошла женщина. Не составило особого труда вспомнить, что вчера она была среди гостей, и, если Майя не ошибалась, это никто иной как вдовствующая герцогиня Мэйденстер.

— Добрый вечер, Майя, — женщина провела взглядом удаляющегося дворецкого. И только когда он плотно закрыл за собой дверь, вновь повернулась к растерянной девушке. Протянула руку. Чуть помешкав, ее пожали холодные белые пальцы.

— Добрый вечер. Простите, я не знаю…

— Называй меня Анна. Можешь леди Анна, если тебе так будет удобней.

— Прошу, — Майя указала на кресло. Сама тоже проследовав за гостьей, устроилась напротив. Пытаясь как-то сгладить молчаливую неловкость, Майя предложила чаю. Хотя в голове крутилась целая куча вопросов, главный из которых: что эта женщина тут делает?

— Нет, благодарю. Я пришла поговорить.

— О чем?

— Я сейчас все объясню, только прошу, выслушайте до конца, если захотите — я сразу же уйду. Вчера вечером вы с моим сыном, герцогом Мэйденстером… — она запнулась, — Дэрреком, кое-что произошло…

— Простите, но меня не касается что-либо связанное с вашим сыном, — это все-таки герцогиня. Неужели недостаточно было поглумиться над ней его руками, нужно еще и ее участие? Майя вскочила с кресла.

— Майя, пожалуйста, всего лишь выслушать, — тон гостьи был спокойный, не требовательный, просящий, но что-то заставило девушку остановиться. Может быть отсутствие высокомерия, к которому она успела привыкнуть, общаясь с людьми, подобными этой женщине? Или то, что в голосе правда слышалась просьба?

Майя посмотрела на женщину, покачала головой, но все же села назад. Проси ее хоть сам дьявол залезть в колет, она, наверное, и тому не смогла бы отказать.

— Я знаю о том, что между вами произошло…

Майя втупилась взглядом в стену. Значит все уже в курсе, о том, до чего она опустилась. С жестокой иронией девушка подумала, что нужно отыскать одну из прошлых любовниц его светлости и узнать, что же бывает после. После того, как тебя отбросили, как ненужную вещь и посвятили весь мир в то, что ты этой самой вещью была.

— Я вас не осуждаю, не нужно стыдиться.

Майя посмотрела на герцогиню, выражая недоверие ее словам. Если не этого стыдиться, то чего же тогда? На незаданный вопрос женщина ответила, даже чуть улыбнувшись:

— Я хорошо знаю своего сына, если он пожелал заполучить что-то, никто в мире его не остановит. Такая уж у него натура. Это касается всего, и женщин в том числе.

— Неужели вы хотели помочь мне справиться с угрызениями совести? — девушка пока что не понимала, к чему ведется весь этот разговор, хотя одна догадка у нее была — они, наверное, все еще боялись, что она попытается устроить скандал.

— Не только, но, надеюсь, в этом я тоже смогу помочь, — за те несколько минут, что Анна провела в обществе девочки, она поняла, что этот ребенок располагает к себе. Не потому, что прилагает к этому усилий. Услышав, о чем они собираются говорить, Майя даже ни разу не улыбнулась, но все же подкупала своей искренностью и наивностью. — Он совершил ужасную ошибку, я не собираюсь его оправдывать.

Не желая погружаться в воспоминания еще раз, Майя попыталась опередить ее предложение, закрыть тему раз и навсегда и вернуться к жизни, которую уж вряд ли когда-то придется назвать спокойной.

— Я не собираюсь устраивать скандалов, претендовать ни на возмещение, ни, тем более, на абсурдный брак, чтобы не упасть в глазах общественности. Мне совершенно все равно, будут ли судачить о моей персоне, как о странной прихоти его светлости. Если он желает этого избежать — можете быть уверены, я угрозы не представляю, от меня никто ничего не узнает, — хотя бы потому, что подобного удара по собственным родителям не перенесла бы уже она.