Отвечая на этот немой вопрос, герцог пояснил:

— Тут история рода герцогини, моей матери. В девичестве она была Байрон. Моя старшая сестра унаследовала ее титул, она носит тройную фамилию, мужа, отца и матери, — да, о Байронах она прочитать успела, вспомнить сейчас смогла лишь то, что когда-то они пересекались своими родословными и с ее отцовской линией, хотя странного в этом мало — сложнее найти лордов, не имеющих ни капельки общей крови предков. И о сестре тоже слышала, правда вскользь в рассказе Витора. — Так что далеко не я самый благородный в нашей семье, — она улыбнулась, о Ях, неужели? — Скажу по секрету, иногда даже смотря на родовое древо пса моей сестры, мне кажется, судьба обделила меня. Чувствую себя дворнягой, — а дальше произошло невероятное — смех. Дэррек застыл, не веря, что это действительно происходит тут и сейчас — она смеется. И как! Заливисто, тонко, напоминая звон колокольчика.

— Кем же тогда чувствовать себя мне? Если вы дворняга? — смеясь, Майя даже перестала волноваться и из-за рук держащих ее в замкнутом кругу, и из-за глаз, неотрывно смотрящих на нее, опять прожигая те же дорожки, что той ночью.

— Ты не можешь себе представить, как важно он выхаживает по паркету, будто сам его величество король пожаловал в наши владения, — она опять рассмеялась, заставляя забыть и об усталости, и о длинной дороге. — Могу я попросить тебя кое о чем? — он стал серьезным. Майе надо было бы насторожиться такой перемене, но она была еще под впечатлением от того Дэррека, который просто шутил, не представляя опасности, а не властвовал над ее телом и душой.

— О чем?

— Закрой глаза… — увидев, что смешинки из девичьих глаз пропали, он добавил, — пожалуйста. Обещаю, ничего плохого я не сделаю.

Что он подразумевал под «плохим», Майя не знала, но искренне надеялась, что их понимание в этом вопросе совпадало. Попроси герцог о подобном еще несколько минут назад, она бы ни за что не согласилась, слишком было бы страшно, но сейчас ему удалось этот страх усыпить, вот только вряд ли к добру… Поколебавшись, Майя сделала то, о чем ее просили.

Она думала, что Дэррек выпустит ее и выйдет, что, возможно, возьмет что-то такое, что ей видеть не полагается, или, наоборот положит какую-то вещь в тайник в комнате. Но шли секунды, а ничего не происходило.


***

Послушной она нравилась ему еще больше, хотя нет, просто именно сейчас ее послушание — единственное, что ему было нужно. Откинувшаяся в его объятьях, девушка продолжала сжимать книгу. Глаза, сначала сильно зажмуренные, сейчас расслабились. Приближаясь к красным губам, он думал о том, сколько бы еще миль проскакал, если бы был уверен, что тут его ждет такое вознаграждение. Память ему не изменила, они были мягкими, нежными и неимоверно сладкими. Когда-то одна из его прошлых пассий мазала губы ванилью лишь затем, чтобы услышать от него это слова, но вот сейчас он понимал, что ни одна ваниль не сравнится с этим вкусом.

В момент, когда он дотронулся до губ, Майя вздрогнула, ведь поцелуй-то она и относила к тому «плохому», чего он обещал не делать. Но как оказалось, их мнения не совпадали. Перехватив ее одной рукой, притягивая ближе, второй мужчина взялся за книгу, которую Майя сжимала все сильнее. Дэррек посмеялся ее оборонительным попыткам. Она держалась за книгу, явно пребывала в борьбе с собой. Это было заметно по тому, как напрягалась и расслаблялась девушка в его руках. Рассудок боролся с желаниями, и пока что желания побеждали.

Когда он оторвался от девичьих губ, Майя открыла глаза, вот только то, что он в них увидел, чуть не заставило продолжить начатое прямо тут, а лучше, уже в его комнате. В глазах застыло разочарование, Дэррек не смог сдержать улыбку. Зарывшись носом в Майины волосы, он рассмеялся, тревожа своим дыханием нежную кожу за ушком.

— Я скучал… — и опять щекочущие кожу дуновение и еле ощутимые поцелуи.

Что ощущала в этот момент Майя, ей было трудно сказать. Наверное, так же чувствует себя желе. Холодное, которое готовят у них дома на праздники, расползающееся по тарелке, лишь в нее попав, не способное держать форму, а тем более давать отпор.

Все, на что хватило ее протеста, это шепот:

— Десять минут прошло.

Не остановись он сейчас, пришлось бы уезжать еще на три дня, а он этого не хотел. Потому собрав в кулак силу, Дэррек отстранил девушку, правда не сразу, ведь ноги держали ее не так уверенно, как она того хотела бы.

— Увидимся за ужином, — вернуть себе обычный неприступный вид для него не составило особого труда, а вот ей, чтобы отойти от всего, нужно было время, много времени.

Не оглядываясь, позабыв о книге, Майя нажала на злосчастную дверную ручку, вот только она не поддалась ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза. Лишь когда Майину руку накрыла мужская ладонь, дверь открылась. Одним движением он перевернул ее руку, поднося к лицу запястье, и не отрывая глаз, опять поцеловал. Как когда-то, может сто, а может тысячу лет назад в этой же комнате. И тогда, и сейчас эффект остался неизменным, Майя покинула комнату в полнейшем смятении, вот только теперь к нему присоединилось новое чувство, хоть она и была растеряна после случившегося, хоть и чувствовала, что это неправильно, где-то в глубине души зародилось желание верить. Верить, во что? Она сама не знала. А вот вопреки чему — могла и посреди ночи огласить полный список. Вопреки обману Сони, вопреки его низости, вопреки произошедшему в ту ночь, вопреки вере в то, что она недостойна и с ней такого произойти не может. Ях, ведь это все неправильно, так нельзя, и думать так нельзя, и чувствовать. Но почему тогда так сложно прекратить?


Глава 13


Глава 13

Время перед ужином Дэррек провел с пользой. Уже через час — свежий, полный сил и в отличном расположении духа — он удивил своим возвращением Дамиана. Тому достаточно было увидеть, что у друга неожиданно хорошее настроение, чтобы наконец-то расслабиться.

— Скажи мне, это правда? — герцог вопросительно поднял бровь, — что милая Соня дала тебе отворот? — Дэррек улыбнулся еще шире.

— Да. Как видишь, я не всегда получаю желанное, иногда это самое желанное проявляет характер.

Поведение его совсем не соответствовало словам, слишком он был беззаботен.

— И что, неужели это просто так сойдет девушке с рук? Отказать его светлости, ведь это непростительно! — Дамиан подтрунивал над другом, надеясь, что и вправду получит ответ на вопрос.

— Сойдет. Знаешь, как говорят в деревнях? Насильно мил не будешь, — хотя он и не был согласен с этим, ту, которой он хотел быть мил, скорее всего, придется пока что подталкивать делать шаг за шагом, но не насильно, всего лишь направляя.

— Ты не падал с коня по дороге? — слышать такое от него — было сродни прозрению слепца. Дэррек только усмехнулся.

— Нет, конь тут ни при чем.

— А кто при чем? — вот. Наконец-то хоть какое-то понимание. Дамиан сузил глаза, окидывая друга оценивающим взглядом. Неужели он просто напросто заинтересовался кем-то другим?

— Никто, ты слишком много хочешь. Расскажи лучше, как поживает тут твой брачный театр? — теперь настала очередь самодовольно улыбаться уже Дамиану. Он все больше верил в то, что его бесшабашная идея принесет свои плоды. — Если бы кто-то не устроил картинное расставание, конечно, дамы и господа были бы заняты собой больше, а так темой номер один были вы с Соней.

Дэррек не удивился, видимо, в его доме тайны хранить не так-то просто, но одну он собирался оставить известной лишь для двоих.

— Я не буду спрашивать, что ты ей наплел, просто знай, что девочка оказалась еще та, держится, будто так и надо, и не скажешь, что расстроена. А ее сестра… Это что-то! Устроила бедняжке Хэпперн такой разнос. Я подумал, что не хотел бы оказаться на ее месте.

— В смысле? — что же его мышка могла такого устроить?

— Оооо, я не знаю, с чего все началось, но об этом не сложно догадаться, если знать натуру Кэрри, но ту часть разговора, которую услышал я, можно в учебники вносить, наверное, впервые кудряшке нечего было ответить. Вот так вот. Еще и Винсента направила сопровождать сестру повсюду, если раньше было так: видишь анибальта, жди, через полминуты появится и второй, то теперь нет, нужен Витор, ищи Соню. В общем, это, наверное, самое важное, а больше даже не о чем рассказать.

Уезжая на три дня, больше чем за нее, Дэррек волновался за Винсента, точнее за его возможное влияние. Что если ему удастся запудрить ей мозги? В том состоянии, в котором она была, легче задачи быть не может. И этот страх еще предстояло развенчать или подтвердить, но судя по ее реакции на него, и по словам Дамиана, ему повезло. И это очень хорошо, ведь над Витором он был не властен, слишком тот своевольный, и слишком сильно его ненавидит.


***

Наступил вечер, обитатели дома лениво сползались по направлению к столовой. Трапезы были единственным временем, объединяющим население особняка, как обычно это бывает и в больших семьях. Единственное время для монологов, дискуссий, споров, в которых принимают участие все, если не активно, то в роли молчаливого слушателя.

Майя отложила в сторону гребень, которым усердно прочесывала волосы. Последнее время она только тем и занимается, что терялась, анализировала, пыталась понять себя и окружающих, и это занятие утомляло, физически утомляло. Рано или поздно должен был наступить момент, когда уже нет сил стоять на распутье под давлением сильного ветра, хочется, чтобы этот самый ветер снес тебя в любую сторону, чтобы ветер потом был ответственен за принятое решение. Вот так и Майя хотела, чтоб ситуация хоть как-то прояснилась. Чтобы она поняла, чего от нее ждет герцог, и чего стоит ждать от него. Совесть за сегодняшнее происшествие девушку не мучила, и это было странно, ведь она все продолжала предавать сестру, неважно, по своей воле или по чужой. Она предавала Соню своим молчанием, своим согласием. Врать Майя могла кому угодно, вот только самой-то себе не получалось. Было неприятно, отвратительно, мерзко? Нет. Разверзлась бездна под ногами? Нет. Повторись это снова, отстранилась бы она? Нет, нет, нет. И это «я скучал»… Как сложно поверить в «скучал» от человека, в которого ты влюблена с детства, от человека, от которого ты уверена, такое исходить в твой адрес не могло. Просто не могло. Но ведь он сказал… Майя слышала… Правда, когда сама плавишься, и мысли твои тоже плавятся, всякое может показаться.