***

— Черт бы ее побрал! — бокал отлетел от стены уже в виде осколков. А виноват был лишь в том, что подвернулся под руку.

Дэррек взял оставленный на спинке стула жакет, вышел из комнаты. Почему же все так сложно? Почему с ней так сложно? Почему он взялся не за соблазнение, как обычно с другими, а за шантаж? Почему теперь, заполучив желанное, не пришло привычное утоление, скука? Почему ее слезы не вызвали раздражения, как любые другие, почему именно их хотелось стереть с лица и души поцелуями? О Ях, зачем ты послал эту девчонку сюда? Зачем ты поставил ее на моем пути? Знал же, во что это выльется. Знал.

— Герцог, — на встречу опять неслась взволнованная Соня, — вы не слышали, Майя уже вернулась?

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, если хотите, попрошу слугу отправиться на ее поиски и сообщить, что вы ищете. Но думаю, вам стоит еще раз наведаться в сторону ее комнаты, скоро обед, она должно быть вернется с минуты на минуту, — да, пусть кто-то побудет с ней, наедине с собой она может наделать сотни глупостей. Если бы Дэррек не видел насколько ей тяжело находиться с ним, запретил бы покидать свои покои. Запер бы и сидел надзирателем. Чтоб не сглупила.

— Не знаю, почему так волнуюсь. Просто Майя никогда не отличалась умением просыпаться ни свет, ни зоря. Да еще и идти куда-то. И вчера она вела себя как-то странно. — Соня говорила скорее с собой, чем с собеседником, в очередной раз анализируя всю информацию, которой располагала. — Если встретите ее раньше меня, пожалуйста, передайте, что я ее ищу.

Девушка бросила рассеянный взволнованный взгляд на мужчину, получила кивок в ответ, а потом направилась в сторону комнаты сестры.

Провожая взглядом Соню, Дэррек искренне надеялся на то, что младшей сестре удастся прекратить то самобичевание, в которое, он был уверен, Майя собирается погрузить себя с головой.:

— Соня, — он окликнул ее, когда девушка практически завернула за угол, вспомнил, что должен сделать еще одну вещь, — не планируйте ничего на послеобеденное время, пожалуйста, нам нужно поговорить, — она улыбнулась, забыв на миг о своих волненьях за сестру, и помчалась на ее поиски с новой силой. Возможно… возможно, о нет! Вряд ли, конечно, но возможно он признается ей в симпатии… Борясь с зашедшимся сердцем и улыбкой в уголках губ, Соня помчала в сторону покоев сестры еще быстрей. Теперь она просто обязана была найти ее как можно скорей — ей очень нужен совет.

Соне вспомнился тот разговор, больше месяца назад, еще в их саду, когда Майя пообещала, что когда-то из розовых кустов с предложением руки и сердца к ней вынырнет я и ее герцог. Тогда-то они посмеялись. А теперь? Посмеялась бы она так беззаботно теперь? Когда этот самый герцог уже не эфемерный, а самый живой из всех живых. Нет, конечно, о предложении пока говорить рано, но попроси он ее локон, скажи, что думает о ней неустанно, она была бы счастлива.

За этими раздумьями Соня добрела до сестриной комнаты. Стук, пауза, тишина в ответ. Опять стук, опять ожидание, опять тишина. Тройной стук. Все тот же результат.

— Майя, это я, ты тут? — Соня даже приложила ухо к двери, чтобы различить есть ли там кто-то, может Майя опять засела за какой-то книжкой и так увлеклась, что окружающий мир для нее перестал существовать? Девушка не могла сказать точно, но, кажется, какое-то движение все же различила.

— Леди Соня, леди Майя у себя? — Витор приблизился незаметно, или просто Соня была слишком сосредоточена на другом, девушка так и не поняла. Он подошел сзади, встал слишком близко. Ближе, чем Соне бы хотелось. Как бы лестно о нем ни отзывалась Майя, младшая Дивьер не могла расслабиться, когда он находился близко. Девушка чувствовала опасность. Причем, что было еще непонятней, за Майю она не боялась, сестру могла доверить ему без малейшего сомнения, а вот сама чувствовала себя ходоком по канату над пропастью.

— Не могу понять. Но если была бы у себя, почему не открыть? — Соня отодвинулась на безопасное, по ее мнению расстояние, искоса посматривая на мужчину.

— Давно вы ждете ответа? — Витор посмотрел в щель между дверной рамой и самой дверью. Во многих комнатах кроме обычных замков были еще и крючки, на которые можно было закрыть дверь, когда ключ утерян. В этой комнате такой был, и он был закрыт. Правда и на ключ тоже закрыто. Зачем? Непонятно, но зато можно с уверенностью сказать, что Майя вернулась. Наверное, просто отправилась в ванную и не слышит сестру. — Дверь закрыта на щеколду изнутри. Майя у себя, наверное, просто не слышит. Предлагаю поступить по вашему же сценарию, нет ли случайно лишней бумажки? — Витор полез во внутренний карман за хранящимся там карандашом — подарком Майи.

Соня не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда все же поняла, одобрила его идею. С собой у девушки бумаги не было, зато был целый скоп листов в комнате. Туда-то она и отправилась.

Все утро Витор следил за метаниями Сони. Поиски сестры заняли все ее мысли. На пустующие приборы по соседству за завтраком она смотрела чаще, чем на свои собственные. Чем вызвано такое беспокойство, он не совсем понимал. Майя часто отсутствовала на общих трапезах. Но вот волнение Сони, казалось, было заразным, потому что вскоре и он сам подсознательно начал обдумывать возможные варианты. За это утро уже трижды Витор проходил мимо этой комнаты, каждый раз проделывая одно и то же: стучал, смотрел на просвет, опять стучал, уходил. Ни в первый, ни во второй раз щеколда не была закрыта.

— Вот, — Соня вернулась, держа в руках листок. — Пишите.

Он улыбнулся. Небывалое доверие, поручить послание сестре ему. Глядишь, совсем скоро и враждебность в глазах пропадет.

— Напишите, что я жду до обеда, если она не явится, попрошу дворецкого поработать с ломом. Герцог дал согласие. Да, да, так и пишите. — Соня напоминала учительницу младших классов, так же дирижировала пальцем, пока он записывал под диктовку, и кивала на его вопросительный взгляд.

Когда записка была готова, Витор просунул ее под дверь, щель была достаточно большой, не стесняя движений. Поднялся, отряхнул ладони, хоть пола даже не касался. И протянул руку Соне:

— Ну что, напарник, думаю, первое наше общее расследование можно считать успешным, — улыбнулся. Соня увидела, что вокруг глаз у него собираются маленькие морщинки, как солнечные лучики. Это красиво.

— Посмотрим, — Соня сказала это серьезно, но потом тоже улыбнулась, протянув руку в ответ, — напарник, — еще ни разу в жизни ей не жали руку, как мужчине. Странное чувство. Как будто тебя признают равным. Тобой не восхищаются, смотря лукаво в глаза, целую руку, не вкладывают в простую любезность двойной смысл. Не возникает желания вытереть кисть о подол платья после лобызания или еще лучше помыть с мылом. Тебя посвящают в закрытый клуб. Говорят «ты свой». Да, теплое рукопожатие может быть намного приятней, чем подхалимское пускание слюней на нежную девичью руку.


***

Оказывается, чтобы разделаться с делом всей жизни, нужно не так уж и много времени. Превратить вчерашние рисунки в микроскопические клочки бумаги Майя смогла очень быстро. А потом просто рвала все мельче и мельче. Пока они не стали просачиваться сквозь пальцы. Теперь обрывки, а когда-то самое дорогое богатство. Все относительно. Прямо тут же, на покрывале из ошметков, Майя села за письмо домой. Как это, врать? Ведь легче врать в письме, чем в глаза. А значит, прежде чем посмотреть в глаза Соне, а это сделать придется, Майя должна опробовать себя в новой роли здесь.

«Мы скучаем… Погода вот уже второй день замечательная… Да, даже ночью я уже не мерзла… День рождения получился удивительный, не хватало только вас… Если Соня решит, то конечно вернемся… У меня все отлично… Рисую днями и ночами… Вряд ли привезу рисунки домой, хотела бы их подарить тем, кого изображала… И владельцу дома, герцогу, как благодарность за гостеприимство…»

Поднявшись, Майя отряхнула с платья миллион клочков. Содрала с кровати покрывало, расстелила на полу, сгребла туда весь мусор. Завязала противоположные концы. Получился объемный мешок. Ну и отлично, подумают, что свора грязного белья, а когда развернут в прачечной, уж тогда и удивятся. Но это уже не имеет значения. Если герцог сдержит свое слово, а он должен, через день или два они уже будут дома. Оттаскивая мешок, Майя заметила лежащий на полу конверт. Увлекшись своим занятием и мыслями, она не слышала ни стука, ни голосов за дверью. Не думала о том, что ее кто-то может разыскивать.

Наклонилась, взяла в руки записку. Почерк не Сони, значит писал Витор: «Мы ждем вас за обедом, если не придете, Соня обратится за помощью к дворецкому с ломом, с одобрения хозяина дома, конечно». О да, хозяин дома умеет обращаться с ломом. Отлично открывает им любую дверь и взламывает душу. Часы показывали без пятнадцати два. Уже пятнадцать минут, как началась трапеза. Ну что ж, где пятнадцать минут, там и полчаса. Майю жутко бесило это платье, она не могла появиться в нем опять, перед ним. Не могла. Недолго думая, она схватила со стола ножницы. На этот раз шнуровка поддалась очень быстро.

Теперь выбор Майи пал на светло-серое, с высоким воротом, рукавами три четверти платье. Без кружев, рюш и ленточек. То что нужно. Посмотрев на себя в зеркало, Майя была довольна как никогда. Еще ни разу она так не упивалась своим уродством. На фоне серого кожа казалась еще бледнее, хоть глаза уже не были такими красными, как после рыдания, под ними залегли тени. Та еще красавица. Вот как выглядит любовница его светлости. После лучших модниц государства — вот до чего опустился образец для подражания мужчин и предмет вожделения женщин.

Спустившись в фойе, Майя услышала обычный стук приборов, гомон голосов, взрывы смеха. Да, мир за ночь не изменился, изменилась она, и знает об этом тоже только она. Открытая двустворчатая дверь, войти, преодолеть обычный путь, сесть. Пройти, сесть, взять в руку приборы, улыбнуться. Майя, не забудь улыбнуться. Соне, улыбнуться Соне. Все отлично, просто не слышала, была в ванной, развешивала цветы, решила сделать икебану. И не смотреть туда… Туда, на ту сторону стола, не прислушиваться к происходящему там.