Повод для такого разговора был довольно косвенным… и Анна подумала, что Милка уже давно хотела облегчить свою душу… Вот и высказала то, что уже много лет камнем тянуло вниз женское самолюбие. Сказала довольно миролюбиво… без претензий… Но сама Анюта после того разговора долго не могла прийти в себя.

Причину Милкиного спокойствия она поняла чуть позже — когда в очередной раз встретилась с той в детской поликлинике. У Милы Лапиной, верной, аккуратной жены и матери, оказывается, случился бурный роман с новым доктором! Роман был настолько серьёзным, что Мила бросила Леонида и ушла к новому мужу…

Это стало потрясением не только для самого Лапина, но и для Анны. Отношения их семей к тому времени окончательно разладились, но, утопивший своё горе в бутылке Леонид вдруг начал названивать Анне — «по старой памяти», так, что она уже была готова сменить номер телефона.

Впрочем, это продолжалось недолго, видимо, жёсткий характер сделал своё дело — попьянствовав вволю, Лапин всё же взял себя в руки… взял до такой степени, что уже через год женился на танцовщице из своего клуба. Видимо, пытаясь доказать бывшей супруге, что у него всё «супер», он задаривал новую, молодую жену дорогими подарками, а, когда она призналась, что скоро сама подарит ему наследника, вдруг, с широкой души, переписал на неё часть своего бизнеса. Это было очень не похоже на Лапина… так же не похоже, как и его попытка самоубийства — после того, как вдруг разбогатевшая девица подала на развод и сбежала от него в Москву…

Пуля, пущенная Леонидом, прошла мимо сердца, но задела лёгкое. Лапин на всю жизнь остался инвалидом… Это было год назад, и Александр иногда звонил своему школьному товарищу, чтобы справиться о здоровье. Тот был неизменно подавлен, и Саша часто говорил Анне, что Леонид что–то недоговаривает…

«Что–то нечисто, Аня, с этим суицидом… — Морозов скептически крутил головой. — Не верю я, что Лёнька хотел застрелиться… Темнит он что–то… А вот что — не говорит…»

«Так ведь следствие подтвердило…» — Анна неизменно пожимала плечами.

«Да что там то следствие… — Саша отчаянно махал рукой. — Может, припугнули… А, может, сам не хочет говорить…»

…Сегодняшний звонок Людмилы был не только ради поздравления. Сказав все полагающиеся в таком случае слова, она неожиданно перевела разговор на другую тему.

— Аня… — приглушив голос, Лапина чуть помедлила, потом продолжила разговор. — У меня к тебе ещё есть новости… Только ты сразу не пугайся. Может, ничего серьёзного… Но я решила тебе всё рассказать.

— Что–то случилось?.. — от волнения у Анны перехватило дыхание. — Мил, говори всё, как есть…

— В общем… Меня вызывал следователь.

— Тебя?! Зачем?..

— По Лёниному делу… Ну, попытка самоубийства…

— При чём здесь ты?.. — Анна непонимающе нахмурилась. — Тем более, что всё давно закрыто… это же суицид…

— Я не знаю, но почему–то снова вспомнили… Но дело не в том. Следователь почему–то очень интересовался Сашей.

— Сашей?!

— Да… расспрашивал о нём, что да как…

— Странно… почему — Сашей… И почему — у тебя?.. Почему не у Лёни?..

— Не знаю, Аня… — при упоминании Анной её бывшего мужа Мила устало вздохнула. — Они же ничего не объясняют. Но расспрашивал много… Так что примите это к сведению.

— Спасибо… — несмотря на растерянность от полученной новости, Анна в который раз в жизни изумилась Милкиному благородству — ведь знает, что бывший муж изменял ей именно с ней, с Анной… А вот — предупредила…

— Да не за что… Кстати… — Лапина как будто вспомнила ещё о чём–то. — Он ведь не только о Саше спрашивал…

— А… о ком ещё?..

— Ещё — о тебе…

Глава 2

Уже поворачивая ключ в замке, Михаил понял, что в квартире никого нет. Об этом красноречиво говорила тишина по ту сторону двери — обычно, услышав его шаги, Берта уже стояла у порога, нетерпеливо дожидаясь момента, когда можно будет ткнуться чёрным собачьим носом в руку хозяина. Пока Михаил доставал ключи, она всегда тихонько поскуливала изнутри и скребла лапой.

Но сегодня его встретил явно пустой дом.

— Берта!.. — на всякий случай Михаил позвал собаку, как только закрыл за собой дверь. — Берта!..

Раздевшись, мужчина прошёл на кухню, включил свет и привычно бросил взгляд на обеденный стол — обычной в таких случаях записки не было, и он тут же достал телефон.

— Да… — знакомый женский голос на том конце был сонным. — Привет…

— Привет, — усевшись на табурет, он облокотился на столешницу, как будто приготовился к длинному разговору. — Ты где?

— Дома. Сплю…

— Понятно… — Михаил устало помассировал глаза одной рукой. — А Берта? У тебя?

— Ну, конечно, у меня… — женщина слегка покряхтела, как будто поднимаясь с кровати. — Ты знаешь, сколько времени?

— Знаю… — усмехнулся Михаил. — Два сорок четыре… Ты чего сбежала?

— Да не сбежала я… — шум воды подсказывал, что на том конце открыли кран. — Миш, давай, я тебе утром всё расскажу?..

— А давай я к тебе сейчас приеду…

— Мясников… — женщина устало вздохнула. — Иди уже спать… и нам не мешай, ладно?..

Пожав плечами, он послушно отключил телефон и какое–то время сидел с закрытыми глазами. Затем встал и, подойдя к плите, приподнял крышку с красной, в белый горошек, кастрюли. Ароматный запах свежего борща ударил в нос, и чувство голода, забытое им в последние несколько часов, обрушилось на организм со скоростью природной стихии.

…Злата всегда варила ему борщ, когда он позже неё возвращался с работы. Даже если не оставалась ночевать, она никогда не уходила, не приготовив ему ужин… И кастрюли эти — яркие, «вызывающие аппетит», покупала тоже она… Сам бы он никогда такие не выбрал. А Злата — выбрала… с чисто женским, «супружеским» намёком на семейный интерьер.

Представив, как она сегодня вечером возилась на его кухне, Михаил невольно улыбнулся. Они были слишком давно и близко знакомы, чтобы считать эту кухню их общей. Их отношения уже давно преодолели «дружеский» рубеж… и по всем признакам должны были трансформироваться в семейные — окончательно и бесповоротно.

Но шли недели, месяцы, годы, а этого не происходило. Сначала — из–за незаживающей раны, расползшейся по всему его существу… Потом… Впрочем, это самое «потом» не наступило до сих пор… Та давнишняя рана так и не зажила, лишь затянулась тонкой кожей… Боль притупилась, стала привычной, неотъемлемой частью его жизни…

…С тех пор прошло уже семь лет, а он никак не мог забыть ту свою первую и, как оказалось, единственную любовь…

…Они учились на одном курсе — Миша и Злата. Между ними как–то сразу завязались дружеские отношения, и поначалу Мише даже казалось, что Злата для него не только знакомая девушка, а нечто большее… Так было ровно до того дня, пока в его жизни не появилась она — Дашенька.

Даша была младшей сестрой Златы, и, увидев её однажды, Мишка Мясников влюбился раз и навсегда. Дашуня, Дашутка… Невысокая, светловолосая… похожая на кудрявое солнышко… Младший, долгожданный ребёнок, любимица всей семьи, чуть–чуть капризная, чуть–чуть своенравная… но такая родная и милая. Узнав об их чувствах, Злата как–то незаметно отошла в сторону… Она слишком любила свою сестрёнку, чтобы встать у неё на пути.

Они встречались несколько лет — все годы его учёбы, прежде чем Миша решился предложить ей руку и сердце… Потом он будет корить себя, что не сделал этого раньше… Ему будет казаться, что статус жены не позволил бы Даше поступить так опрометчиво…

Но на тот момент он, действительно, не мог обречь любимую девушку на скромную судьбу жены курсанта школы милиции, а потом — и академии… Учиться в академии ему помогали бабушка и дядя — брат матери Олег Дзюба. Отец, Виталий Мясников, несколько раз переводил деньги сыну, но сам Миша почему–то не хотел их брать. С Виталием у него остались довольно прохладные отношения, если можно было назвать отношениями телефонные разговоры раз в несколько месяцев с неизменным приглашением в гости — отец давно уже жил в Москве. В гостях у него Михаил так ни разу и не побывал, и, судя по долгому молчанию, старший Мясников не очень переживал по этому поводу.

Учёба, курсантская жизнь… мать, которая так и не смогла найти своё место в трезвом мире, и за которую Миша очень переживал — все эти факторы играли против их с Дашей женитьбы, или хотя бы совместной жизни в пору его студенчества. Дашиным родителям Миша нравился, и они были не против помочь молодым супругам на первых порах. Но сам Михаил искренне считал, что не имеет права перекладывать собственные проблемы на чужие плечи, к тому же, его мать, Александра Семёновна, время от времени погружалась в алкогольный транс, выводить из которого её приходилось с помощью капельниц и психотерапевтов. Бабушка Вероника очень переживала, что такое поведение матери будет препятствием для Мишиной карьеры, и была во многом права. С помощью Олега Александру неоднократно кодировали от алкогольной зависимости, но кодировки хватало буквально на год, и всё начиналось сначала. Бросить мать в таком состоянии Миша не мог, привести к ней молодую невестку — тоже. Поэтому свадьбу с Дашей они решили отложить до лучших времён — когда он окончит учёбу и устроится на работу. Глядя в ясные глаза своей любимой девушки, Михаил не сомневался, что Дашунька обязательно дождётся… Ведь они так любят друг друга…

После окончания учёбы Миша сразу устроился на должность следователя — от деда Семёна Ильича ему достался аналитический склад ума, способность быстро и чётко принимать решения, а так же твёрдость характера. Внешне спокойный и уравновешенный, Миша Мясников никогда не пасовал перед трудностями и проявлял завидное хладнокровие в непростых ситуациях. Новая работа отнимала массу времени, но Мишка чувствовал — это его стезя. Даша была очень недовольна, ей не нравился ненормированный график его работы и сопряжённая с ней опасность, но Миша был уверен, что любящая девушка сможет стать такой же любящей и терпеливой женой…