— Почему ты так думаешь?.. — чувствуя, как тело становится ватным, Анна уставилась невидящим взглядом на противоположную стену.

— Ну, потому, что, если бы он и вправду заболел, то сестра бы уж точно тебе сказала и диагноз, и прогноз. А так — всё очень туманно… Какое–то странное недомогание, при котором невозможно ни на самолёте улететь, ни на поезде уехать…

— Ну, может, он и вправду решил ещё погостить?.. Нет, Нель… Нет, на Сашу это совсем не похоже!

— Если решил погостить, то зачем врать про болезнь?

— А если и вправду заболел?.. Просто предупредил всех, чтобы не говорили? Нель, может, мне поехать к нему?..

— Ань, мне кажется, ты сейчас цепляешься за эту мысль, как за соломинку. Я бы тебе не советовала…

— Почему?..

— А, что, если моя версия подтвердится? Приедешь, а у него нечаянный интерес… и — что?.. Будешь там слёзы лить в три ручья вместо отдыха в санатории? Не вздумай! Если это так, то… — Нелли на несколько секунд замолчала, собираясь с духом, потом выпалила: — То пусть уж потешит своё оскорблённое достоинство! Поверь, вернётся другим человеком… Дай ему шанс, Аня!..

— А, если он, и правда, заболел?! Я должна быть с ним…

— А если нет?

— Ну, если нет… — Анна тяжело вздохнула. — Если всё так, как ты говоришь, что ж… Значит, вернусь назад…

— Анька, вот тебе мой последний совет: езжай лучше в свой санаторий!

…

…Отёк нижнего века уже прошёл, но оставшееся от синяка желтоватое пятно всё ещё проглядывало через загорелую кожу. Нетерпеливо вышагивая по дому, Александр то и дело подходил к зеркалу. Каждый раз он мысленно убеждал себя, что желтизны со слабым фиолетовым оттенком в центре синяка почти не видно, но отражение говорило об обратном. Ночной ливень подействовал на него как сеанс шоковой психотерапии, и единственная мысль, которая крутилась в его голове этим утром, была о немедленном возвращении домой. Он ещё не знал, как они встретятся с Анной, что скажут друг другу… что он скажет ей… Ясно было одно: ему нужно ехать.

Уже к обеду ему было всё равно, что подумают сын и невестка, что скажут подчинённые, увидев его «разукрашенное» лицо… Едва дождавшись Галину, он объявил, что уже собрал вещи и улетает сегодня же, ближайшим рейсом. Несмотря на протесты сестры, позвонил в аэропорт…

…Дождь не прекращался… Морозов как–то не подумал, что рейсы могут быть отменены из–за погодных условий… однако, попрощавшись с сестрой, уже через час ехал в маршрутном такси до райцентра…

Александр несколько раз набирал номер Анны. Она звонила вчера вечером… как оказалось, не только ему. Её тревога за его здоровье не вызывала злорадства, напротив, зная Анну, Саша был уверен, что тревога эта искренняя.

Но сейчас тревожился он сам: телефон жены не отвечал… Робот беспристрастно сообщал, что абонент вне зоны действия сети. Отключившись, Саша торопливо набрал номер сына…

— Мама?.. — казалось, что вопрос об Анне застал Диму врасплох. — А её нет… она уехала, наверное, и правда вне зоны..

— Уже уехала?.. — решив, что Димка говорит о санатории, Александр помрачнел. — Ну, ладно, я потом ей, попозже позвоню…

Говорить, что он уже в аэропорту, Морозов не стал. Весть о том, что Анна на пути к санаторию, сбила настроение… К тому же оказалось, что единственный прямой рейс до его города и вправду задерживается на неопределённое время. Просто сидеть и ждать в аэропорту не хотелось, и, недолго поразмыслив, Морозов решительно вышел из здания аэровокзала. Подойдя к стоянке такси, выбрал крайнюю машину, обошёл кругом, заглянул в открытую настежь водительскую дверь:

— На железнодорожный вокзал…

Глава 40

Дополнительный летний поезд, следующий с черноморского побережья почти до Ледовитого океана, числился в категории скорых поездов и останавливался только на крупных станциях, однако Анне казалось, что он ползёт медленно, как черепаха. Пятнадцать часов в душном, наполненном пассажирами общем вагоне казались настоящей пыткой. Она уже несколько раз пожалела, что не осталась дома ждать, когда будет открыт аэропорт назначения.

Позвонив вчера в справочное аэровокзала, она с огорчением узнала, что регион, куда отправился Александр, накрыт стихией, и неизвестно, когда будут принимать самолёты. Решив, что быстрее и вернее будет доехать на поезде, Анна около полуночи вместе с сыном отправилась на железнодорожный вокзал.

Непонятная болезнь Александра вызывала нешуточную тревогу… Анну не остановили ни уговоры Нелли, ни путёвка в санаторий, ни отсутствие билетов онлайн — отпускной сезон был в самом разгаре. Билет можно было достать через концертного директора Дмитрия, но для этого нужно было задержаться минимум на сутки. Ждать Анна не стала…

Ей повезло — за час до прибытия проходящего скорого поезда, следовавшего в нужном ей направлении, появились несколько билетов в общий вагон.

— Девушка, может, есть СВ?.. — Дима, который провожал мать, обаятельно улыбнулся кассирше.

— Только общий! — «девушка», которой было уже далеко за сорок, проигнорировала его улыбку. — Осталось одно единственное место.

— Я беру! — Анна торопливо достала кошелёк и паспорт.

— Мам… как ты в общем–то поедешь?.. — сын тревожно нахмурился. — Там сидячие места и вентиляции нет!

— Ничего… Как–нибудь доеду…

…Она даже представить себе не могла, каким окажется это «как–нибудь». Вагон, в который села Анна, был набит до отказа — ей, привыкшей к комфорту, было неприятно видеть свисающие со вторых полок мужские ноги в несвежих носках. Сидящие внизу люди ютились по трое на каждой полке, и отыскать одно–единственное свободное местечко было не так–то просто. Казалось, что людей больше, чем посадочных мест, но, похоже, это не смущало проводников. Все пятнадцать часов пути Анне пришлось ехать, тесно прижавшись к бокам других пассажиров. Задремать получилось лишь под утро, но ненадолго. Относительная ночная тишина сменилась дневным людским гвалтом и суетой. На каждой остановке кто–то выходил, но уже через несколько минут в проходе появлялись новые пассажиры, выискивающие свободные места. От жары не хватало воздуха, но абсолютно все окна были почему–то наглухо закупорены. Ни о какой вентиляции не было и речи…

…Откинувшись на стенку купе, Анна прикрыла глаза… Казалось, что эта пытка духотой никогда не закончится. Ужасно хотелось в душ, или хотя бы умыться холодной водой, но сомнительная чистота в туалете сделала и это желание несбыточным — увидев не первой свежести умывальник, Анна брезгливо ограничилась лишь мытьём рук, после чего долго вытирала их чистым носовым платком. Вернувшись на своё место, попыталась уснуть, но мешали голоса людей и перестук колёс.

…А ещё мешали мысли… Чем дальше уносил её поезд от родного города, тем сильнее становился страх перед встречей с мужем… Она не знала, как встретит её Александр… Именно поэтому и попросила Диму не сообщать отцу о её приезде.

В измену мужа Анна не верила. Она знала: он не умеет врать. И поэтому не стал бы придумывать такую причину, как болезнь. Мог бы просто сослаться на желание подольше побыть в гостях… Но он сказал о болезни, значит, так оно и есть… Возможно, он лежит в больнице… ведь по телефону этого не узнаешь.

…Что с ним?.. Аппендицит ему вырезали десять лет назад… Что–то с желудком?.. Но он никогда не жаловался… Отравление?.. Перелом?.. А вот это — возможно… он говорил, что собирается вместе с Петром перекрывать крышу на бане… Воображение рисовало супруга, обёрнутого в гипсовые бинты…

…А что, если права Нелька?.. Вдруг Саша кем–нибудь увлёкся, и теперь не хочет возвращаться домой… Ведь она сама своими признаниями подтолкнула мужа к возможной измене…

Что ж… если это так, то ей лучше сразу узнать правду.

…Резко заболела голова. Анна вспомнила, что не взяла с собой аппарат для измерения артериального давления — в последние годы её мучила гипертония. Несмотря на выпитую таблетку, почувствовала слабость… Неожиданно потемнело в глазах… гул голосов слился воедино с нарастающим шумом в ушах…

— Женщина, вам плохо?.. — кто–то тряс её за плечо. — Женщина!..

Анна не сразу поняла, что обращаются к ней. Приходя в сознание, почувствовала, как в лицо ударила струя свежего, прохладного воздуха… Кто–то поднёс нашатырный спирт — мотнув головой от резкого запаха, Анна открыла глаза: женщина в форме проводницы держала перед её носом открытый пузырёк.

— Ну, слава Богу, очнулась…

— Безобразие!.. Окна все закупорены, вы хоть бы одно на весь вагон открыли! — чей–то голос раздался сбоку. — Мы тут скоро все сознание потеряем!..

— Уже открыла, не видите, что ли? — огрызнулась проводница, затем вновь повернулась к Анне. — Вам лучше?

— Да, уже лучше… — та слабо кивнула головой. — Спасибо…

— Ничего, больше жары не будет, в ливень въехали.

…Последние два часа в поезде Анна провела под приоткрытым окном — проводница нехотя уступила требованиям пассажиров. Жаркая погода и в самом деле сменилась дождливой прохладой. Несмотря на это, Анна всё ещё чувствовала слабость после обморока. С трудом дождавшись, когда поезд, наконец, затормозит на нужной ей станции, осторожно спустилась по ступенькам на мокрый перрон и ещё несколько минут просто стояла под дождём, глубоко вдыхая свежий воздух… Головокружение никак не проходило, время от времени темнело в глазах, и Анна медленно направилась к зданию вокзала. Идти на автобусную остановку было страшно — она боялась, что вновь потеряет сознание. Решив обратиться за медицинской помощью, дёрнула ручку привокзального медпункта, но он оказался закрытым. Чтобы немного прийти в себя, прошла в зал ожидания и устало опустилась на скамейку…

* * *

На железнодорожный вокзал Александр торопился по двум причинам: во–первых, не хотелось сидеть и тупо ожидать, когда разрешат вылеты, хотелось находиться в каком–то движении… А, во–вторых, он помнил, что через пару часов в его направлении должен проходить пассажирский поезд, и, если на него будут билеты, то завтра утром он окажется дома… Он уже представлял, как переступит порог своей квартиры, как увидится с сыном, невесткой, с внуками…